Вперед, Команданте (СИ) - Савин Владислав - Страница 85

У нас, прошедших ад Восточного фронта, военные таланты арабов вызывали лишь смех. Я рассказывал арабским офицерам – и даже солдатам, в воспитательных целях – с каким страшным противником нам приходилось сражаться. Клянусь, что, я всегда уважал русских как самого достойного противника и никогда не считал их «низшей славянской расой» – напротив, я даже приводил арабам слова нашего Фридриха Великого, что «русского мало убить один раз». Если б я знал тогда, как это истолкуют простодушные египтяне! Особенно после слухов с Великой войны, что будто бы на вашей стороне воюют оборотни, вервольфы, нежить – и американских фильмов, которые могли видеть в каирских кинотеатрах даже нижние чины – и по простоте, принимали за правду.

Да, в том бою при Яд Мордехай я был советником по артиллерийской части у генерала Ахмеда Мувави, командующего экспедиционной армией. Куда вошли все наиболее боеспособные части, около двенадцати тысяч солдат вместо обещанных ста – выводы делайте сами. Численность окопавшегося в селении противника была оценена разведкой не более чем в три сотни, батальон с приданной артиллерией и взводом танков – больше бы там просто не поместилось. Но поскольку оставлять даже эти силы в своем тылу было признано нежелательным, генерал Мувави приказал атаковать – а после того, как две атаки были отбиты со значительными потерями, велел мне, в качестве парламентера, передать предложение о капитуляции. Отчего мне – ну, он сказал, что «евреи должно быть, очень напугаются, увидев немецкого офицера».

Да, герр следователь, мы считали что нам противостоят израильтяне. Я был потрясен, увидев перед собой русских морпехов – с которыми мне приходилось дважды встречаться в бою на Восточном фронте, и оба раза я чудом оставался жив! И я знаю несколько русских слов – достаточно, чтоб понять фразу «мы советская морская пехота» и «не сдаемся». Я чувствовал себя унтерменшем, пытавшимся встать на пути тех, кто бросил к ногам Сталина всю Европу. Ваш офицер смотрел на меня с нескрываемым презрением и усмешкой – как бы я сам, на какого-нибудь дикаря, осмелившегося предложить подобное мне!

Вернувшись, я рассказал все генералу Мувави. Это слышали и присутствующие при этом арабы – офицеры и солдаты. Которые считали вас кем-то вроде ужасных шайтанов, которых даже убить нельзя. Генерал однако не хотел слышать об отступлении – и заявил, что на этот случай у него есть козырь, перед которым не устоят даже шайтаны.

Герр следователь, я не знаю, откуда у короля Фарука взялись эти снаряды! Слышал от своего приятеля, гауптмана Эггера, что якобы их провели по документам как трофейные израильские, захваченные в начале боевых действий – так ли это, не знаю, я тех бумаг не видел. Зато я сразу понял, чем дело пахнет, когда генерал приказал мне управлять огнем тяжелого артдивизиона пятнадцатисантиметровых – а не «советовать» как прежде. Герр следователь, клянусь, я не мог не подчиниться – но постарался сделать все, чтобы ущерб вашим войскам был минимален! Я не был под Берлином – но знаю, что сказал тогда ваш Жуков, «если примените газ, то в плен брать не будем – ни тех, кто отдал приказ, ни тех, кто его исполнит». Оказалось, что благодаря моим командам, часть снарядов попала по арабам, нанеся им серьезные потери – учтите и это, герр следователь, я не преступник, я честный солдат!

А еще оказалось, что эти ослы, страшась боя с «русскими шайтанами», сожрали трехдневный запас первитина, чтобы стать храбрыми как львы! В итоге, половина личного состава вместо берсерков стали неуправляемыми пациентами госпиталя. Взбешенный Мувави наконец сумел заставить свое воинство идти вперед, упирая на то что «там не осталось живых, кого вы боитесь, идиоты» – но вместо этого, атаку встретил столь же убийственный огонь – и эти трусливые арабы окончательно утратили боевой дух и побежали с криком «шайтаны не умирают». И теперь даже сам пророк Магомед не мог бы не только поднять их в новую атаку, но и заставить идти дальше, к Иерусалиму, «где русских шайтанов наверное, целые тысячи, и они всех нас убьют и сожрут»!

Началось повальное дезертирство. До Каира далеко, и надо пересечь пустыни и горы Синая – так я уже говорил об особенностях египетской интендантской службы: оказалось, что весь транспорт, отправляющийся в тыл за снабжением, забит теми, у кого нашлись там срочные дела и уважительные причины. Так бежали офицеры, включая штабных, и те из солдат, кто были сообразительней. Солдаты из числа палестинских арабов просто разбегались тотально, исчезая из расположения части – это был их дом, их страна. Ну а те, кто не сумел попасть на грузовик в тыл, просто сидели и радовались, что их не гонят в самоубийственную атаку.

Да, герр следователь, я тоже думал исчезнуть. Кто мне король Фарук – я не нанимался умереть за эту жирную свинью! Но транспорта больше не было – уехавшие не возвращались. Генерал слал в Каир радиограммы – но не добивался ничего. У арабов есть такая черта – они не откажут вам прямо, но найдут тысячу причин, отчего не могут выполнить вами требуемое сейчас. Мы застряли возле этой проклятой деревни – ну а после, когда герр фельдмаршал, с которым мне повезло служить еще в Португалии, обратился со знаменитым воззванием «ко всем сынам Германии», меня посадили под арест по подозрению в «намерении измены», и без всякого сомнения, расстреляли бы, если бы не ваша непобедимая армия, принудившая к сдаче всю эту арабскую толпу во главе с генералом!

Герр следователь, я повторяю, что я честный германский солдат, а не эсэсовец! Смею уверить, у меня достаточный военный опыт, чтоб использовать меня для наведения коммунистического порядка – в Африке, в Китае, в любой части света. Могу командовать батареей, ротой, батальоном – или обучать «сипаев» любой национальности. Готов до последней возможности служить новой Германии или Советскому Союзу!

Э.Роммель. «Записки солдата». 1970, русск. изд. М.1971 (альт-ист).

Был ли я в Израиле во время конфликта 1955 года?

Западные военные историки, авторы серьезных трудов, уподобляясь дешевому голливуду, сочиняют «конспирологические версии» тех событий, приписывая мне не только авторство плана разгрома армий арабской коалиции, но и непосредственное командование. Сочиняя, что я тайно находился в Иерусалиме с самого начала, и отдавал приказы всей советско-германско-израильской группировке, включая ВВС и флот. Не желая умалять действительную роль советских товарищей, честно признаюсь, что мое участие хотя и имело место, но было намного более скромным.

К лету 1955 года ГДР достигла значительных успехов – претендуя на одно из первых мест в Европе по экономической и военной мощи (разумеется, исключая СССР). Хотя советский рынок оставался главным для германских промышленных товаров, следовало подумать и об иных территориях – и Ближний Восток, с которым у Германии были торговые связи еще в начале этого века, казался очень перспективным местом. Однако же, экономические интересы должны подкрепляться военным присутствием, готовым эти интересы защищать!

Особенностью Фольксармее в первые годы после завершения Великой Войны была направленность прежде всего на боевые действия на Европейском ТВД – «тяжелые» танковые и мотопехотные дивизии, с обилием техники, имеющие высокую ударную силу, но малопригодные для быстрой переброски на удаленный театр. В 1953 году была сформирована 21я «легкая» дивизия – некоторые эксперты считают ее германским аналогом советских ВДВ, но это не совсем корректно, хотя в ее состав входил и парашютно-десантный батальон. Однако же никогда не планировалось, что вся дивизия будет высаживаться так – скорее, это был экспедиционные силы быстрого реагирования, пригодные к передислокации хоть на другой континент, любым подходящим транспортом – морским, воздушным – и автономных действий, не требующих интенсивного снабжения; вся техника была легкой (а частью, и плавающей), тяжелых танков не было совсем; пехота должна была иметь егерскую подготовку – для боя в сложных природных условиях (горы, джунгли, болота) без выраженной линии фронта. Однако с этим возникли проблемы – поскольку в ГДР просто нет подходящих ландшафтов.