Война Жреца. Том II (СИ) - Якубович Александр - Страница 16

Я только хмыкнул, запивая мясо вином.

— Арман, семнадцать тысяч не слишком большая сумма, — включился Орвист. — Это годовой доход хорошего герцогства или пары графств, а мы говорим о целой стране. Сколько был приход у Тиббота, когда ты работал писарем, Антон? Тысяч десять?

— Да, около того, — согласился я. — Орвист прав, семнадцать тысяч — это очень мало.

— Так а в чем проблема нарастить выпуск бумаг? — спросила Вила. — Сейчас каждый дворянин хочет заиметь такую расписку. У нас тут даже черный рынок организовался.

Я только покачал головой.

— Причина в людях, — просто ответила за меня Лу, потому что мы с богиней не раз обсуждали объемы эмиссии, — точнее, в их невоздержанности.

— В смысле? — спросила Риса.

— В смысле, что кто-то может не рассчитать свои аппетиты и вложить больше, чем нам нужно, — сказал я. — Толку нам от привлеченных денег, если дворянство выгребет всю свою оборотку и начнет жить исключительно на процент, забыв о делах? Выпуск этих бумаг — лишь вспомогательный механизм, который позволяет насытить деньгами отдельные районы, где они на самом деле нужны. Вот смотри, принесет завтра герцог Нирифор пятьдесят тысяч золотом под десятину. И что нам с ними делать? Выстроенной сети нет. Развозить по всей стране, чтобы через год собирать в казне для выплаты герцогу? Так это масса накладных и административных расходов. Деньги будут просто возить туда-сюда, без дела, а в итоге корона еще останется должна. Так что печать бумаг происходит очень аккуратно, и продаются они именно там, где прямо сейчас нужны оборотные средства. Нам не имеет смысла занимать у вельмож слишком много, если мы не сможем пустить эти деньги в дело. В кредиты мастерам или на какие-то проекты для самого престола, вот и вся математика.

Все присутствующие меня внимательно выслушали.

— Но выпуск бумаг стоит увеличить, пока на них есть хороший спрос, — заметил Арман, — мой кабинет постоянно штурмуют посыльные и некоторые знатные особы, которые бы хотели пристроить часть своих накоплений.

Я согласно кивнул. У знати на руках слишком много денег, а традиции были таковыми, что вкладывать их можно было только в какие-то свои, четко оговоренные производства. А ввязываться в это хотели далеко не все, предпочитая жить с оброка и налогов.

— Кстати, я давно хотела спросить, — начала Вила, — почему серебро? Намного престижнее было бы брать в золоте, но все долговые бумаги — исключительно на серебряную монету. Даже те, которые на условные пять золотых, по факту — на сто пятьдесят серебра. Почему?

— О! Я знаю! — вклинился Орвист. — У меня были такие же вопросы! Антон сказал, что золото — средство накопления, а нам не нужны накопления, нам нужны работающие деньги.

— Все верно, — подтвердил я слова графа, — золотой, а тем более «король» — слишком крупный номинал. Мы же берем в долг у вельмож, чтобы потом перезанять эти деньги простолюдинам. А они считают все в серебре, платят серебром и медью и вообще, золотые особенно не в ходу. Только при крупных операциях, типа покупки лошади или расчета за поставку товара.

— А ты слышал, что твои займовые векселя стали уже использовать в расчетах? — внезапно выдал Арман. — Изредка, но все же проскакивает. И мы, кстати, не знаем, как на это реагировать. По закону на территории Клерии можно платить только в кло или монетами других государств по курсу обмена, а по факту — у нас уже стала ходить просто бумажная расписка, пусть и выпущенная короной. Причем если обычные векселя ходят с убытком, то долговые бумаги престола — один к одному объявленной стоимости!

«А народ быстро смекнул, чем удобны бумажные деньги», — подумал я.

Долговые бумаги на самом деле были крайне удобны и безопасны для вельмож. Обналичить их можно только, если ты благородных кровей, то есть, красть эти документы не было никакого смысла. Сначала я вообще думал нумеровать их, чтобы закрепить намертво за первоначальным держателем, но пока от этой идеи пришлось отказаться — слишком выросла нагрузка на канцелярию и Королевскую торговую гильдию. Как бы не надорвались.

В целом, я был согласен с Арманом — нужно наращивать эмиссию. Но аккуратно, чтобы эти деньги работали, а не стали камнем на шее королевской казны.

Была у меня еще пара идей, как оздоровить экономику Клерии, но для их реализации потребуются годы. А по ощущениям этого самого времени у меня было не слишком много. Что-то назревало, и хотя гонгорцы вроде как не собирались пока нападать на восточные королевства, в целом мне было неспокойно.

Лето показало, что даже небольшие финансовые вливания в обычные домохозяйства Клерии производят серьезный эффект. В первую очередь это отразилось на кузнецах и прочих мастерах, которые смогли взять ссуды на инструмент и материалы, и вместо простоя и поиска заказчика, готового вносить полную предоплату, на которую уже и закупалось железо, уголь, ткани или кожа, работать с большей интенсивностью.

Это повышало продуктивность и среди крестьян, которые быстрее получали свои заказы в виде сбруи, инструмента или обычных гвоздей, что выливалось во всеобщее повышение производительности труда. Одно цепляло за собой другое и так далее.

Вот только бумаги государственного займа — это долгоиграющая история. Один сезон ничего не решал и я понимал, что на то, чтобы выровнять баланс «мертвых» и оборачиваемых денег могут уйти десятилетия. По моим же прикидкам нам надо было быстро изъять у аристократии не менее миллиона золотом, то есть тридцать миллионов серебра, которые поколениями копились по сундукам и кубышкам. И сделать это не именем революции, а так, чтобы все остались довольны. И желательно, чтобы эти миллионы потом не надо было возвращать с процентами.

Решение пришло как-то само собой. В один из дней мы прогуливались с Арманом и обсуждали дела, и граф пожаловался мне, что канцелярия банально не может прожевать то, что престол конфисковал у герцогов. Три огромных владения, в которые в совокупности составляли процентов пятнадцать от общей площади земель в государстве — это еще та морока. Для понимания, королевских земель в прямом управлении государства было в лучшем случае пятая часть. Герцоги и крупные графы, как наиболее влиятельные и приближенные к правящей династии аристократы, были держателями еще примерно трети пригодной для ведения хозяйства земли — все остальное было поделено и пожаловано множеству мелких и средних землевладельцев.

— Антон! Я совершенно не имею понятия, что нам с этим делать! Сезон может стать катастрофой! Там же не только пахотные земли, это ладно. Там цепочки производств тканей, пеньки, кожи, досок, камня… А ведь Вилсы и Варнары увезли за собой и собственных управленцев. Те, кто остались — простые клерки, что в лучшем случае делали опись зерна по осени да собирали налоги по конкретным деревням… У меня просто не хватает людей.

Граф де Шонц-Вилен не был дураком и деньги считать умел, и сейчас он понимал, что все мои благие начинания пойдут прахом, просто потому что значительная часть ранее прибыльных земель в этом году покажут чудовищный убыток.

— А что соседи? — без задней мысли спросил я, наслаждаясь легким ветерком. Сейчас был самый разгар июня, приближался день Лета, знаковый для меня праздник.

— А что они? У них своих дел хватает. Никто по указке короля не будет снимать с хозяйства своих людей. Ведь если корона управляет какими-то землями, то они — исключительно ее забота… Да и с холопами этими не все понятно. Чьи они теперь? Королевские? Или выписать всем вольницу да отпустить на все четыре стороны? Я говорил на эту тему с Ее Величеством, но королева не ответила мне ничего толкового, — убивался руководитель канцелярии.

Я же его уже почти не слушал. Арман говорит, никто не будет впрягаться в чужие владения, чтобы поправить там дела?

— Давай ее продадим, — перебил я графа, который уже по второму кругу стал описывать все трудности и тяготы канцелярских работников.