Золушка для сицилийца (СИ) - Штогрина Анна - Страница 23

Хлестнув его по колючей щеке, снова всплыли в голове слова — Ой, дура дурная ты, Машка! Такого мужика и тряпкой, тряпкой!

Его целовать надо было глубоко со стонами и молиться, чтоб ему понравилось и еще захотелось.

А я…малохольная я, короче.

— Твою мать, стерва! Я ведь пытался с тобой по нормальному! — зашипел Брунетти зверским голосом. Потянулся снова ко мне.

А я начала брыкаться, как вольная кобыла в поле. Кричать во весь голос

— Все! Я уезжаю! Не пойду с тобой на яхту! Где Гордей Иванович с Сабиной? Пусть отвезут меня обратно в дом Джованни…к мужу! Я замужем! Замужем!

Я увидела, что слова про мужа возымели сильный эффект. Нет ничего хуже для альфача, чем напоминание о сопернике. Так и в случае с Брунетти.

Только реакция его оказалась непредсказуемой. Вместо того, чтоб отойти в сторону и извиниться, Арманд заматюкался в голос, как портовой грузчик.

Схватил меня и перекинул себе на плечо. На высоту птичьего полета, своего исполинского роста. До боли сжал мою попку своей лапищей и размашистым шагом пошел по трапу на борт яхты. Которую из за него я толком и рассмотреть не успела.

— Пусти! Ты настоящий преступник! Псих! Одержимый! Пусти меня немедленно!

— Все, малышка! Поздно брыкаться. Ты сама напросилась. Все дни, сучка, издеваешься! Думаешь, я слепой идиот и не вижу, как ты провоцируешь меня…Голая из бассейна вышла…вся мокрая! Вся, блядь! Мокрая! Трусы свои мне оставила! В ресторане только на меня и смотрела, бокал поднимала для меня! С первого дня напрашиваешься. С первого, сука, дня, когда сама пошла ко мне в руки. Думаешь, со мной можно безнаказанно играть в свои бабские игры. Поманить, а потом обламать? Я тебе сейчас покажу, стерва, на что ты нарвалась!

Длинная тирада озверевшего сицилийца закончилась в тишине каюты.

Брунетти скинул меня на широкую кровать.

И когда я глянула в его лицо, то истерично заплакала от страха.

Оно было таким черным и злым, будто я его убить все эти дни пыталась.

Доигралась, глупая Машка!

Я облизала вмиг пересохшие губы. Прямо в кроссовках начала отталкиваться ногами от кровати, чтоб стать дальше.

— Лежать, твою мать! Не шевелись. Я тебя сейчас трахать буду. И советую не дергаться, чтоб я не придушил тебя случайно! — гневно, но гораздо тише сказал Арманд. И от этой его спокойной уверенности становилось плохо. Он ведь точно выполнит все, что задумал!

— Пожалуйста, остановись! Я не хочу. Не хочу. У меня муж есть, — расплакалась я, отползая дальше.

Брунетти оперся коленом на кровать. Схватил меня за лодыжку и с силой дернул под себя. Распластывая и вдавливая меня в кровать своим тяжелым твердым телом.

Он стянул через голову рубашку. Я замерла, разглядывая его стальные покатые мускулы в черных рисунках татуировок. Накаченная грудь и пресс, покрытые черным волосом, напоминали тела зверских борцов на ринге. Из каких то жестоких кровавых боев без правил. Арманд был громадным, сильным и беспощадным. А сейчас еще очень злым и…возбужденным.

Арманд навалился на меня всем своим телом.

Сразу спало все очарование и расслабление от разговоров в машине.

Брунетти сжал мою голову в ладонях. Я уперлась в его грудь, отталкиваясь. Чуть не обожглась об упругую горячую кожу. Почувствовала, как Арманд вдавливает свой твердый пах в мои разведенные бедра. Потирается, примеряется, заставляя меня чуть не скулить от желания.

Машка! Нет! Очнись, вспомни! Ты не должна, не должна сдаваться, пульсировало в голове.

— Целуй! Целуй, блядь, меня сама! Я не буду насиловать. Сама меня целуй, — требовал Арманд, придвигая свое лицо к моему. В черной колючей щетине его губы блестели и казались на контрасте такие мягкие и упругие. Очень, очень хотелось…

— Пусти, ублюдок! То что ты делаешь, это уже насилие! Немедленно пусти меня.

Я отвернулась в сторону. Больше не смотрела на возбужденного мужчину, чтоб не сорваться и действительно не поцеловать его.

Обмякла и лежала нешевелясь. Только сердце стучало очень громко.

Брунетти уткнулся носом в мою шею. Пошло лизнул от хрупкой косточки ключицы до самого ушка. Я зажмурилась и напряглась, чтоб сдержаться и не кончить от одной этой животной ласки.

Ооо, да он же просто…Тыж тыж, стреляет в серце и не на вылет. Остается в нем, задерживается каждым своим развратным действием очень глубоко.

Как? Как я вернусь домой через два дня!

Мурашки табуном бежали по коже. Я дрожала, как перышко в крепких руках, под тяжелым охренительным телом. Старалась даже не смотреть на плечи и спину брутального сицилийца.

— Будешь моей! Сама! Я тебя оттрахаю так, что ты будешь просить — еще!еще, Арманд! — хриплым шепотом в волосах говорил Брунетти. Черт, ну что он за искуситель! — И я буду брать тебя, пока не отключишься на члене от оргазмов! Мария…Подумай над этим.

На последнем слове он прикусил мочку ушка. А я закусила губу, чтоб не застонать.

Брунетти отпружинил на своих мускулистых руках от кровати. Подхватил рубашку и вышел из каюты, громко хлопнув дверью.

И только тогда я выдохнула и расплакалась уже от того, как сильно я увязаю. Потому что единственным моим желанием было кинуться за ним и упасть в ноги. Молить вернуться обратно в кровать. И оттрахать посильнее, пожестче, подольше!

Такого секса, как был бы с ним, я уверена, у меня в жизни никогда не было. Куда уж вечно вялому пьяному Игорю, до этого вороного мустанга с корабельной мачтой в штанах. И все слова Брунетти, это не хвастовство, как обычно любил расхваливать себя мой муженек. У Арманда это констатация фактов. Того, что он на самом деле со мной сделает, стоит только намекнуть, что я согласна.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Сколько я пролежала в каюте, я не знала. Но от пережитого стресса и от последних бессонных ночей, я провалилась в тяжелый сон. Глубокий моторошный сумрак. Убаюканная плавным покачиванием яхты на волнах, встревоженная и взбудораженная мыслями о горячем сицилийце, я проспала много часов. Скорее всего все путешествие.

Я проснулась от того, что почувствовала мрачную энергетику. Рядом в каюте находился Брунетти. Он по прежнему в одних брюках и с голым торсом сидел в кресле напротив меня. В его руке висел пустой бокал от виски. Сицилиец очень угрюмо смотрел на меня исподлобья, склонив голову чуть вниз. Буравил меня насквозь своим чернющим взглядом.

— Охуенно провели время, — мрачно произнес он.

Я по ходу нарушила все его планы о приятной поездке на яхте.