Другое место (Понять вечность) - Долинго Борис - Страница 24

• Предыдущая
• 24/113
• Следующая

– А почему, собственно? – вполголоса спросил д'Олонго, ни к кому особо не обращаясь.

– Что – «почему»? – недовольно спросил Колот Винов.

– Почему не Пожизненный? В этом есть определённый смысл, если подвести соответствующую базу.

Капитан секунду смотрел на лейтенанта.

– Не вполне понял, но поговорим потом. Значит так, – продолжал он, обращаясь к гвардейцам и указывая на д'Олонго: – А вот это теперь – Премьер-министр Попоя. И обращаться соответственно. Всё ясно?

– Так точно, господин капитан-Президент! В один голос отрапортовали сообразительные гвардейцы, а всё ещё стоявший тут же Садис склонился в почтительном поклоне.

– Ты, кстати, Садис, можешь отдыхать. Если потребуешься, я тебя вызову, – сказал капитан палачу. – Пошли, Премьер-министр, приготовимся к интимной беседе, покопаемся в бороде этого субчика.

Однако я ошибся, и Маша мне позвонила всего через день после траурного события. Я был чрезвычайно удивлён, но, не задавая лишних вопросов по телефону, прыгнул в машину и через двадцать минут был на квартире своего покойного друга.

Маша прикрыла дверь в комнату, где спал полуторагодовалый Ванечка, и предложила мне выпить. Я отказался, поскольку, когда опускаются сумерки, вероятность быть остановленным случайным дорожным патрулём весьма высока – не стоит рисковать.

Правда, когда мы уже сидели на кухне, пили кофе, и я слушал Машин рассказ, мне захотелось выпить, поскольку всё это смахивало на бред. Сначала мне стало даже обидно: я решил, что Мария с горя рехнулась. Но у меня, естественно, сразу же всплыла куча вопросов, однако Маша все вопросы предупредила в самом начале.

– Серёжа, чтобы бы ты понял мотивы Мишиного поступка, тебе нужно знать ситуацию, в которой он, да и я, оказались. Дело в том, что на него сильно давил Калабанов – ну, тот мужик на «лексусе», ты его видел на похоронах. Он хотел заграбастать Мишкино открытие, и это было очень серьёзно. В общем-то, уже можно было опасаться за безопасность меня и Ванечки…

– Но что, нельзя было как-то разобраться с официальными органами? Это же открытие, а не ворованные деньги!

– Ну, как ты не понимаешь? Михаил был у Калабанова на крючке: ты считаешь, что он ему платил деньги только за прикладные программки для его офиса? Михаил взломал не одну базу данных по поручению Калабанов – откуда бы у нас были такие приличные деньги?

– Ну а что за открытие такое?

– Видишь ли, – сказала Маша вместо ответа на мой вопрос, – Калабанов хотел заполучить то, что сделал Михаил. Поэтому мы хотели рвануть заграницу, чтобы там скрыться от Калабанова. Михаил, правда, решил выполнить последний заказ, там, действительно, была хорошая сумма… Но, видимо, Калабанов понимал, что Михаил решил во что бы то ни стало не позволить ему завладеть его изобретением, и этот заказ оказался «подставой». Как я его, дура, не отговорила, надо было уезжать с теми деньгами, что были.

– Но неужели единственный выход был… – Я не закончил фразу.

– Да, получалось так. Калабанов поставил ему условия: изобретение или наши жизни.

– Прямо вот так?

– Ну, не совсем, но намёк был прозрачным, и времени у Михаила не было. Кроме того, за взлом последней базы данных Михаила могли просто посадить, и Калабанов на это тоже намекнул.

– И ты так светски беседовала с такой сволочью на похоронах?!

– А что мне было делать? Мне, прежде чем отправиться к Мишке, нужно было сделать так, чтобы оставить Калабанова с носом.

– Ну,… э-э-э… – протянул я, видя, что ошибался во всех своих первоначальных домыслах: Машка не рехнулась и не была любовницев разных «крутых», она, похоже, действительно любила Мишку настолько, что была даже готова…

– Слушай, но неужели нет выхода? – сказал я. – В конце концов, если так, то ты же должна как-то бороться. Можно же и этим людям тоже нагадить. Надо спрятать сына и…

– Господи! – Маша всплеснула руками, но горя или отчаяния на её лице я не видел, вот что было поразительно! – Сергей, ты не понимаешь: с этими людьми бесполезно бороться, и уж, во всяком случае, не мне! Мише, в конце концов, тоже надоела зависимость от них.

– Но Маша! – Я никак не мог воспринимать её рассказ, во всяком случае, главную его часть, как реальность. – Возьми себя в руки, ты собираешься совершить самоубийство, да ещё вместе с ребёнком!!

Я смотрел на Машу почти круглыми глазами, но никак не мог увидеть следов явного помешательства на её лице.

– Серёжа! Это не будет самоубийством, не вполне самоубийство. Я понимаю, поверить трудно, но Миша, да и я тоже всегда относились к тебе очень хорошо. Может быть, поэтому ты – единственный, кому я рассказываю всё это. Кроме того, я же сказала, что не хочу, чтобы Мишино изобретение попало в руки этих людей. Они давно допытывались, что же это такое. Миша имел неосторожность показать действие системы на ранних этапах свой работы, а вчера Калабанов уже прямо сказал мне, что если я не найду все данные – я ему сказала, что не знаю, где что у Михаила – он займётся моим ребёнком. И тут же, сволочь, представляешь, звал к себе в сожительницы, обещал, что у меня будет столько денег, сколько мне нужно и всё такое прочее, урод. Поэтому я уверена, что он со своими подручными постарается добыть всё, что сделал Миша, и, возможно, очень скоро. Он только одного не учёл: у Мишки был выход, он им воспользовался, и у меня он тоже есть.

– Ты называешь это выходом? – с сомнением спросил я.

– Знаешь, как громко это не прозвучит, Миша создал альтернативу нашему миру. Громко, конечно, сказано, но…

– Маша, – Я перебил её, но старался говорить как можно мягче и спокойнее. – Разве может быть альтернативой…

– Самоубийство, имеешь ты в виду? – произнесла она за меня слово, которое я не решался сказать вслух. – Пойми, дело не в этом, это не так, говорю, не совсем так. Он в другом мире, который уже существует независимо от нас.

– Ну, ладно, ладно! – Я погладил её по руке. – Пусть так, но тогда объясни мне, пожалуйста, что это такое? Насколько я понимаю, этот мир как-то связан с работой Миши? При чём тут какой-то иной мир? Мир в одном компьютере? Включил компьютер – есть мир, выключил – нет?

– Серёжа, не спрашивай – многие вещи я и сама не понимаю, но система Миши уже живёт во всемирной сети, она как бы растворена между миллионами машин, и, например, Мишин компьютер – это только вход туда, в этот мир. Этот мир не зависит от того, включишь ты или выключишь какой-то один компьютер.

– Почему ты не отдашь программу или систему – как её правильно называть? – ну, я не знаю, кому: властям, органам, или ещё кому-то, если ты не хочешь, чтобы она попала к этому, как там его, Калабанову?

Маша вздохнула, как будто имела дело с не очень далёким собеседником.

– Сергей, как ты не поймёшь… Я просто не хочу, чтобы этот мир попал в лапы шушеры. И Миша, кстати, категорически этого не хотел. Вначале он, подозреваю, хотел прославиться, склепав некую супер-игрушку с эффектом присутствия, и, надо сказать, эффект присутствия у него получился, да ещё какой! Но, знаешь, потом созданная им вселенная стала для него чем-то намного большим, чем игрушка. И он не собирался, чтобы в его творении – не боюсь так сказать – копались грязными лапами и сделали из неё увеселительное шоу для придурков. Его мир там, – Она кивнула в сторону Мишкиного кабинета, – возможно, не лучший, но он ничем не хуже нашего.

Она замолчала. Я несколько секунд тоже молча смотрел на Машу, соображая, считать это всё-таки бредом, или нет? Маша абсолютно не была похожа на психопатку или рехнувшуюся, хотя я, в конце концов, не психиатр…

– Ты думаешь, такое изобретение никогда не повторят? – спросил я; мне было неудобно сказать, что вряд ли Миша являлся гением, изобретение которого не могут воспроизвести иные изобретатели.

– Не знаю, Миша сам удивлялся, что этого ещё нет. Конечно, нечто подобное, наверное, обязательно сделают, если уже где-то не сделали, но это будет совершенно иной мир, а второго точно такого же не будет, как не может быть одинаковых людей, например: Миша делал всё индивидуально. Он даже кое-каких своих знакомых туда ввёл.

• Предыдущая
• 24/113
• Следующая