Проблемный мужчина (ЛП) - Хиггинсон Рейчел - Страница 40

Очарованная им девушка внутри меня не могла насытиться им и тем, как темнели его глаза, каждый раз, когда он смотрел в мою сторону.

Вибрация прекратилась, но потом началась снова. Я вытащила телефон из кармана, беспокоясь о том, что это могло быть что-то важное.

Звонили мои родители.

Я задумалась о том, насколько важным было то, ради чего они решили мне позвонить. Мы не разговаривали с ними уже неделю. В прошлый раз, когда я ответила на звонок, моя мама попыталась убедить меня устроиться поваром в местную столовую на освободившееся место. Она попыталась завлечь меня тем, как близко я буду к дому, и тем, какое удобное там расписание. И что хотя работа и начиналась в пять утра, но к часу я была бы уже свободна. Но самое главное было то, что Нолан заходил туда каждое утро, чтобы выпить кофе перед работой. Она была очень разочарована, когда я отказала ей под предлогом того, что я "сова".

— Ты могла бы измениться ради такой возможности, — огрызнулась она. — Такая возможность предоставляется не часто, Кайа Камилла. Тебе надо лучше расставлять свои приоритеты.

Я решила не напоминать ей о том, что такие возможности предоставляются не часто, потому что во всём Гамильтоне работал только один повар, и он умер от сердечного приступа две недели назад прямо на рабочем месте. Я также очень аккуратно обошла комментарий по поводу приоритетов.

С моими приоритетами всё было в порядке. И они не включали в себя Гамильтон и отказ от мечты стать шеф-поваром. И среди них совершенно точно не было переезда домой, где я должна была выйти замуж за тренера школьной футбольной команды и нарожать ему детей, чтобы не дать уменьшиться населению города.

Я хотела детей, не подумайте ничего такого. А ещё я хотела работу, которой бы горела, и мужа, от которого по спине бы бежали мурашки. Я мечтала оставить что-то после себя. Я мечтала о балансе между работой и семьёй, и хотела рассказать этому миру о том, что Кайа Свифт делает всё возможное, чтобы взять всё от своей единственной маленькой жизни.

Я хотела всё и сразу. И, может быть, это было нереально. Но переезд в Гамильтон означал десять шагов назад в неправильном направлении. И самое главное, этого бы никогда не случилось. Я надеялась, что мои родители поймут это, и мы перестанем из-за этого ругаться.

Учитывая, что на прошлой неделе разговор закончился плохо, я решила, что мне лучше взять трубку. Я ответила на звонок, крикнув:

— Секунду!

После чего вышла на улицу. Дни становились всё жарче и жарче по мере того как приближалось лето. Я сощурилась, ослеплённая солнцем. Мне нравилось, как оно начало нагревать мои оголённые руки и лицо. Ароматный бриз, окутывающий меня ароматом цветущих деревьев, усиливал это ощущение.

Снаружи не было особенно тихо. Суматошный центр Дарема гудел и жужжал, иногда было слышно, как сигналят машины. Дорожный трафик и пешеходы, захваченные деловой жизнью города, шумели вокруг меня. Но пространство площади было больше, и звук распространялся вширь, в отличие от оглушающей какофонии звуков на кухне.

Не то, чтобы мне не нравился этот звук. Это был словно саундтрек всей моей жизни. Стук металлических кастрюль и сковородок, передвигаемых туда-сюда. Стук ножей, режущих, крошащих, измельчающих. Кипение воды. Шипение соусов. Музыка, играющая где-то. Крики и смех, указания что-то передвинуть или помешать. Это была наша симфония. Звук сотни инструментов, готовящихся к представлению.

— Мама? — спросила я, услышав тишину на том конце. — Прости, я на работе.

— Кайа, — вздохнула она. — Ты уже работаешь? Разве твоя работа не начинается вечером?

— Да, — ответила я терпеливо. — У меня такой график.

Она опять вздохнула.

— С такой работой недолго поседеть.

Я потянула за свою выцветшую розовую прядку. Мои волосы, вероятно, уже поседели. Было уже сложно это определить после стольких лет окрашивания во все цвета радуги в зависимости от моего настроения. И моя парикмахер был гением, настоящим художником. Если бы я сама не решила выкраситься под седину, она бы ни за что не выкрасила мои волосы в какой-то ещё цвет кроме того, на котором мы остановились.

— У меня есть одна девушка, мама, — вывернулась я. — Она не даст этому случиться.

Она пробормотала что-то похожее на "Слава Богу!", и я улыбнулась, посмотрев на свои ботинки. Моя мама была педантом в том, что касалось внешности и публичного образа. Когда мы росли, она всё время говорила мне и моим сестрам: "Девочки, у вас должно быть только три женщины, которым вы должны полностью доверять. Ваша мама, ваш стилист и ваш мастер маникюра".

Я запомнила её совет. Я, может быть, и красила волосы в разные сумасшедшие оттенки, которые могли прийти мне в голову, но мой стилист, Вероника, была суперзвездой.

И это я ещё не рассказала про Тину, моего мастера маникюра. Она могла творить чудеса с ногтями, которые я могла испортить за один вечер.

Моя мама, однако, была совсем другой историей.

— Что случилось? — спросила я, когда молчание уже порядком затянулось.

— Как у тебя дела?

Я облизала сухие губы и постаралась расслабиться. Это было мило, что она интересовалась, но по правде говоря, всё было ужасно. Я была вымотана донельзя. Мои ноги болели. Моя спина болела. Я хотела поспать часа четыре. Но "Сариту" я хотела больше. Такой должна была стать моя жизнь в обозримом будущем, но меня это не смущало.

— Всё хорошо, — соврала я. — Я очень занята.

— Ты всегда занята, — это была её обычная жалоба. — У тебя всегда такая работа.

— Так и есть, — ответила я. — Как ты? Как папа?

— Да ты и сама всё знаешь, — хихикнула она. — Нам не на что жаловаться.

— Уже засадила огород?

— Ещё нет. Папа должен привезти мне все необходимые вещи на выходных. Хотя, ты же знаешь, это у меня плохо получается. Мне бы хотелось, чтобы ты приехала и сделала всё за меня. Мы планируем начать в пятницу.

Я запрокинула голову и мигнула, так как небо было очень яркое. Она знала, что я не смогу вырваться на выходные — поэтому она и спросила. Она хотела, чтобы я чувствовала себя виноватой.

— Сейчас очень много работы, мам. Я не смогу вырваться в ближайшее время.

Она издала горловой звук.

— Может быть, ты смогла бы сделать перерыв хотя бы на пару дней?

Я тут же вся ощетинилась, приготовившись к ссоре. Я боялась спросить её, зачем. Вполне могло статься, что она организовала мою свадьбу с Ноланом и решила любезно предупредить меня, куда мне подъехать и что делать.

Стараясь говорить спокойно, я спросила:

— Зачем? Что случилось?

— Ничего кардинального, — быстро сказала она, и я немного расслабилась. — Мы с папой хотим тебя навестить. Мы так давно не проводили время вместе. И поскольку ты по какой-то глупой причине не едешь к нам, мы решили приехать к тебе.

— О.

— Но мы не хотим, чтобы мы приехали, а ты не обращаешь на нас внимания, и всё время проводишь на работе. У тебя есть выходные? Мы вообще можем провести время со старшей дочерью перед тем, как умрём? Или стоит попрощаться прямо сейчас? Я могу оставить инструкции на случай нашей смерти у священника, если хочешь. Тебе тогда не придётся беспокоиться о мелочах. Я знаю, как ты не любишь, когда тебе доставляют неудобства.

Я не могла не рассмеяться, услышав эти едкие слова от своей мамы. Я уже давно не задавалась вопросом, с чего я такая вспыльчивая. Но по ней было невозможно понять, шутит она или нет. Тон её голоса никогда не был саркастичным или дразнящим. И выражение её лица тоже никогда её не выдавало. Но это же была шутка, ведь правда?

Она не могла серьёзно говорить о том, что хотела провести со мной время перед смертью... ведь так? Хотя возможно это был новый уровень, на который она опустилась. Это было низко даже для неё. Вероятно, она пыталась заманить меня назад, угрожая смертью.

И это даже работало. Я не хотела, чтобы мои родители чувствовали себя так, будто я их не люблю или не хочу проводить с ними время. Конечно, я любила их. И хотела проводить с ними время.