Главная палочка Нью-Йорка (СИ) - Баковец Михаил - Страница 1

Лежу. Смотрю в потолок. Пытаюсь понять и вспомнить хоть что-то. В голове пусто, как в барабане.

«Интересно, почему я вспомнил именно барабан, он имеет ко мне отношение? -зародилась первая внятная мысль в сознании. – И где вообще я?».

И тело, и мысли, и соображение были вялыми, будто спросонья. Точно не могу сказать, но мне понадобилось несколько минут, чтобы просто провести взглядом по комнате и мельком осмотреть обстановку. Первое, что я понял – это не комната. Я находился в больничной палате. Замечу, что шикарной палате. Кроме меня в просторном помещении больше никого не было. Лежу на широкой койке на высоте от пола не меньше чем в метр. За головой и справа стоят ящики и экраны аппаратуры, что даже на вид выглядит очень серьёзной. Что-то там попискивает, но тихо и ровно, ничуть не раздражая. В правой руке торчит толстая игла, от которой прозрачная трубочка уходит в… капельницу? Кажется, вся эта конструкция в общем и целом называется именно так. В прозрачном пакете примерно четверть жидкость осталось. Пахло на удивление приятно, морской свежестью и чуть-чуть то ли травами, то ли цветами. Справа на стене висели большие жалюзи. Напротив кровати торчала дверь с белой круглой ручкой, почти не выделявшейся на таком же белом фоне.

«Интересно, откуда я знаю запах моря? И что за цветы я чую?», - опять подумал я, определив раздражители обоняния. Следующая мысль была такой. – Палата, как в кино каком-то голливудском».

Тут же стало интересно, что же за такое кино голливудское, про что оно? Это название кинокартины, страны, компании?

С момента моего пробуждения прошло уже немало времени, вялость понемногу сошла большей частью, мысли задвигались быстрее, появилось желание сменить позу. Но стоило мне слегка зашевелиться, как приборы запищали в новой тональности – громко, я бы сказал, что тревожно.

«Ну, блин, - про себя поморщился я от новых неприятных звуков. Я замер, надеясь, что вскоре писк вернётся к прежнему звучанию, а ещё непроизвольно стал считать вслух количество звуков. Где-то после сотни (я пару раз сбивался и начинал с произвольной примерной цифры) дверь в палату распахнулась и ко мне быстрым шагом вошла очень высокая девушка в белом больничном костюме с медицинской шапочкой, под которой незнакомка спрятала свои волосы. – О-о, какая красивая! Откуда такая красота в больнице?».

Потом мысли свернули на тему, а красота девушки под какие критерии попадает: это мой любимый типаж или общемировой?

- Вы очнулись! – радостно воскликнула незнакомка. – Как вы себя чувствуете? Вы меня слышите?

- Да, слышу. А вы кто? Где я? Я в больнице?

- С вами всё хорошо. А находитесь вы в клинике доктора Аманды Кромвель, - с широкой располагающей улыбкой сообщила она мне.

- В клинике, но со мной всё хорошо? – усомнился я. Голова всё ещё туго соображала, и я выкладывал всё то, что в неё приходило. – Это странно.

Та покраснела, как мак.

- Всё, что было плохого, уже давно прошло, - торопливо сказала она. – А давайте я позову вашего лечащего доктора?

- А давайте, - слабо улыбнулся я. – «Хоть мужик придёт, а то у этой или лифчика нет, или он тоньше, чем халат и потому соски выпирают. А мне от этого… хм, неловко? Смущаюсь? Интересно знать, почему?».

Девушка так же стремительно покинула мою палату, как и вошла. Но при этом не забыла покачать попкой, туго обтянутой тонкими штанами медкостюма, под которыми чётко обрисовывались небольшие трусики.

Прошло минуты три, когда дверь в палату вновь распахнулась, и я увидел на пороге ещё более шикарную представительницу слабого пола. Рост не ниже ста девяноста сантиметров (правда, на шпильках), густая грива чуть вьющихся антрацитово-чёрных волос, карие глаза, гладкая светлая кожа и кроваво-красные от помады губы. Настоящая леди-вамп! Высокая и крупная грудь размером между третьим и четвёртым слегка выглядывала из блузки, у которой были расстёгнуты две верхних пуговицы. Белоснежный халат был распахнут, показывая, что гостья любит носить свободные красные юбки немногим выше колен. Чёрные чулки и красные туфли на высоком тонком каблуке дополняли её облик.

Что я могу сказать про неё с точки зрения мужчины? Фигура – шик! Мордашка – прелесть! Сексуальность зашкаливает! Леди-вамп и секс-бомба в одном флаконе. Удивительно, что такая женщина делает в больнице. Может, я какой-нибудь богач или сын богача? Родственник олигарха, важного чиновника, политика? Если так, то понятно, почему вокруг меня так она вьётся. Навскидку ей лет двадцать пять - двадцать семь.

«А сколько мне?», - вдруг пронзила меня мысль.

- Здравствуйте, Алекс, - улыбнулась она мне. – Можно к вам так обращаться?

А я завис после её слов. Я Алекс? Это от Алексея или Александра?

Красавица подошла к моей кровати и села на высокий стул с низкой спинкой.

- Что-то не так? – в тоне женщины проскользнула обеспокоенность. – Я прошу прощения за такую фамильярность, мистер Смит.

«Смит?!», - я охренел про себя. Других слов было не подобрать для описания моего состояния.

- Я, простите, не знаю, как к вам обращаться.

- Доктор Оливия Вонг, - сказала она и коснулась кончиков длинного красного ногтя бейджика на халате. Я его только сейчас и заметил. До этого взгляд не отрывал от прелестей доктора. – Если желаете, то обращайтесь просто по имени.

- Оливия, - мне показалось, что собеседнице приятнее такое обращение, чем официальное, - Я… не знаю, как сказать…

- Смелее, - она подбодрила меня улыбкой.

- Я не помню ничего, - быстро сказал я. – Когда услышал имя Алекс, то не сразу понял, что это меня так зовут. И Смит для меня, как… как пустой звук. Будто это не я.

Из взгляда доктора пропала игривость, он стал профессионально-холодным.

- Так, - она сменила позу, одернула халат, прикрывая грудь, - что вы помните и знаете?

- Я знаю, что нахожусь в больнице, лежу на кровати, вон там окно, наверное, оно закрыто жалюзи. Вы вошли сюда сквозь дверь, на вас одежда. Но не знаю своего имени, не помню, как здесь оказался, чем занимался. Я помню, что такое учёба, школа, колледж с университетом, но в голове ни единого воспоминания про то, а учился ли я в них и где это происходило, - перечислил я по пунктам.

- Амнезия.

- Угу, - кивнул я.

- Вы знаете, что это? – она приподняла левую бровь.

- Только что вспомнил. Это потеря памяти. Есть частичная и полная, - ответил я ей и добавил с сомнением. – Вроде бы.

- Всё будет хорошо, Алекс, - доктор вновь перешла на приятельский тон. – Раз вы помните так много, и память появляется при подсказках со стороны, то очень скоро вы всё вспомните. Я попрошу, чтобы принесли ваши личные вещи. Уверена, что это поможет быстрому восстановлению.

- Буду только рад. А можно вопрос?

- Всё, что угодно, - докторша опять принялась стрелять глазками. Видать, убедилась, что я совсем не овощ, которого нужно учить заново есть с ложки и расслабилась.

- А что со мной произошло? Как я тут оказался? И давно ли лежу?

- Несчастный случай во время массового собрания на улице. Привезли сюда вчера вечером около восьми часов, сейчас, - она быстро взглянула на левое запястье, - уже почти десять утра. Алекс, если что-то нужно, то скажи, не нужно молчать.

- В туалет хочу, - признался я.

Почему-то доктор сначала посмотрела на капельницу, лишь потом ответила:

- Я могу помочь с уткой.

- Что? – в памяти сначала появилась крупная птица, которая плыла по воду и то засовывала себе клюв куда-то под хвост, то этим клювов оглаживала перья по всему телу. Затем её сменила чудная стеклянная посудина с широкой горловиной сбоку. – Нет, нет, - всполошился я, - я сам спокойно дойду до туалета. Я же не умираю, так, со мой всё хорошо?

- Конечно, всё хорошо. Сейчас я отсоединю капельницу и провожу до места. Будет немножко больно, можно даже чуть-чуть покричать, - она подмигнула мне и взялась за иглу. – Раз, два, три!