Сам себе волшебник - Долохов Владимир Афанасьевич - Страница 22

• Предыдущая
• 22/44
• Следующая

Результат превзошел все ожидания — пришло столько желающих, что для них не хватило стульев, а приготовленная комната во Дворце Культуры оказалась маловата. Пришлось срочно перебираться в большую[16].

После симоронского тренинга я постоянно применяю скользящее переименование. Мне даже мама перестала на болячки жаловаться, хотя у нее было несколько микроинфарктов, рак груди и т.д. Дома я часто повторяла вслух различные симоронские имена, предлагая их мужу Леониду, но он все время отмахивался.

У Лени на работе возникли большие проблемы. Его маленькая фирма не была зарегистрирована и являлась придатком крупной. Когда последнюю ликвидировали, то Ленина фирма превратилась в пустое место, и владельцы помещения пообещали вскоре выселить ее. Леня два месяца «сидел на мешках», дело встало.

Как-то Леонид пришел с работы уставший, на нем лица не было. Я его покормила, усадила в кресло и сказала:

— Ну давай с тобой поиграем, ты же любишь играть с собакой, с маленькими детьми.

В это время по телевизору шла финальная сцена фильма «Укол зонтиком» с Пьером Ришаром. Там все хохотали, а я автоматически произнесла: «Я тот зонтик, который финтифлирует в бассейне». Леня встрепенулся:

— Зонтик, это мне нравится. Чего там этот зонтик делает?

— Финтифлирует. Побудь на работе финтифлирующим зонтиком.

— Ладно, только я могу забыть.

— А я буду тебе звонить и напоминать.

В первый же день я ему несколько раз звонила:

— Алло, Зонтик?

— Финтифлирую, финтифлирую.

— Не забывай!

Сыну тоже понравилось это имя, и он спрашивал:

— Ты кому звонила, Зонтику?

После того, как Леня стал усиленно финтифлировать в бассейне, ему удалось за два дня зарегистрировать новую фирму. Но помещение у него отобрали. Я стала объяснять ему, как надо финтифлировать:

— Ты представь, что являешься раскрытым зонтиком и плавно плывешь, крутясь, как волчок.

Муж заразился этим процессом и стал изображать крутящийся зонтик. Леня сразу нашел новое помещение, которое было лучше прежнего и находилось неподалеку. Более того, он познакомился с чиновником, предложившим Леониду пятидесятипроцентную аренду, если тот будет два часа в неделю вести компьютерный кружок для школьников. Леня с радостью согласился — он любит возиться с детьми.

Я задумала купить новые зимние сапоги и для этой цели стала тоже финтифлировать зонтиком. На следующий день мужу на работу позвонил Геннадий и предложил поменять машину. У нас была старенькая четверка, а Геннадий предложил «Volvo», выпуска девяносто четвертого года. Леня отреагировал вяло, даже когда узнал, что Геннадий хочет оказать ему дружескую услугу и продать «Volvo» за цену, по которой купил в Минске, да плюс бензин за перегонку машины. Через час настойчивый Генка появился у Лени на службе, и тому ничего не оставалось, как поехать смотреть «Volvo».

Леня оторваться не мог от новой игрушки, цена которой была двадцать семь тысяч рублей.

Мы поменяли машину, и у нас еще осталась разница — две с половиной тысячи рублей. На них, во время новогодней распродажи, я купила потрясающие английские сапоги в магазине, к которому раньше даже близко не подходила из-за безумных цен.

Подруга, увидев меня на «Volvo», сказала:

— И откуда вы только деньги взяли?

— Да мы их в руках не держали.

— Рассказывай сказки, «Volvo» с неба не падают.

— А нам — падают!

Мой муж работает на заводе. Сейчас зарплата мизерная, да и выдают ее с большой задержкой. Вадим не уходит только потому, что является очередником на квартиру, которую завод начал строить еще в 1990 году. Затем строительство остановилось, и было непонятно, сдадут ли дом.

Вскоре я попала на симоронский семинар, где меня переименовали в «птицу секретарь, которая пускает солнечные зайчики часами на ноге». Я частенько надевала часы на ногу, а в солнечную погоду старалась пускать ими зайчики.

Не прошло и двух недель, как Вадима вызвали в завком и сказали, что нужно собирать документы для получения квартиры — дом сдан! Началась эпопея по сбору документов. В Регистрационной палате нужно было взять справку, что у нас нет недвижимости в городе. Требовалась явка всех взрослых членов семьи, и мы пришли втроем: муж, сын и я. Работало несколько окошек, и перед каждым стояла жуткая очередь. Мы заняли очередь в разные окошки.

Прошло двенадцать минут — очереди не двигались.

Я вспомнила, что являюсь Симороном, и сказала себе: "Ты чего стоишь?

Симоронь!" В одном окошке я увидела игрушечного Санта Клауса, висящего на настольной лампе (было 28 декабря), и стала повторять: «Я Санта Клаус, который катается на настольной лампе». Только я это произнесла про себя, как девушка из того окошка, глядя на меня, сказала:

— Давайте ваши документы.

Очередь молчала, видимо, думая, что я «блатная», только одна бабуля предупредила:

— Зато в кассу платить большая очередь.

Меня этим не проймешь, ведь «Я Санта Клаус, который катается на настольной лампе». У кассы никого не было, и я подумала: «Наверное, кассирша ушла куда-нибудь». Заглянув в окошко, я увидела, что она на месте.

Весь январь я была «Санта Клаусом, катающимся на настольной лампе».

Довольно быстро мы собрали все документы, и муж пошел их сдавать. Его несколько раз отфутболили: то подписи не хватает, то печать не нравится.

Вадим предположил, что с него хотят выжать деньги. Я спросила:

— Тебе жалко?

— Ага.

— Сейчас сделаю.

Тут из меня прорвалась лавина экзотических имен, типа «подушка, которая печет торт» или «труба, дымящая карамельками», которыми можно было переименовать полгорода. Вадим сказал, что не будет повторять имена, а я ответила: «Ну и не надо». Муж тотчас отправился на очередной приступ, и ему без проволочек подписали все документы.

Нам сообщили номер квартиры, но посмотреть ее мы не могли — дом охранялся, и туда никого не пускали. Мне очень хотелось взглянуть на наше новое жилище, и, ложась однажды спать, я сказала себе:

— Ты же Симорон и можешь увидеть квартиру во сне!

После этого я уснула. Во сне подошла к новому дому и обратилась к охраннику:

— Я хочу взглянуть на двадцать седьмую квартиру.

— Она на девятом этаже, поднимайтесь по лестнице, лифт не работает.

Я вошла в квартиру, посмотрела, какой вид открывается из каждого окна, стала искать ванну с туалетом и проснулась.

Я рассказала этот сон мужу и своей подруге, причем та переспросила:

— Ты что, была там наяву, уж очень подробно ты все описываешь?

Мы с ней и Вадимом решили выяснить точность описания квартиры из сна.

Подходя к дому, мы увидели охранника, моющего машину. Я его переименовала через внутренний экран: «Я та, которая кребубляет турупажку» и спросила, где первый подъезд. Он послал нас к сторожу, который подробно описал нашу квартиру. Она была в точности такая, как во сне, причем сторож описывал ее теми же словами, что и я. У мужа лицо вытянулось, и он обронил:

— Если бы ты сейчас попросила его показать квартиру, то он бы согласился.

Теперь, если мне нужно разрешить какой-то сложный вопрос, я перед сном говорю: «Я — Симорон» и засыпаю.

Ордер мы получили в апреле, а майские праздники встречали в новой квартире.

У нас на работе был начальник-самодур. Евгению Георгиевичу доставляло удовольствие, озлобленно крича, «завести» с утра весь коллектив. И целый день у сотрудников было испорчено настроение, что очень радовало шефа. На семинаре Георгиевича переименовали в «того, кто гоняет пух по комнате».

Приходя на утреннюю взбучку в кабинет начальника, я мысленно начинала твердить его «пуховое» имя, и он сразу забывал, о чем говорил, оставляя фразу незаконченной. Георгиевич нервно отрывал заусенцы на ногтях, злился, но на этом планерка завершалась. Вскоре все обратили внимание на его необычное поведение, а он, не понимая наших тихих ухмылок, вообще отменил утренние совещания. Представляете, как мы «вздохнули»!

• Предыдущая
• 22/44
• Следующая