Отпусти меня (СИ) - Малышева Анастасия - Страница 16

И девушка рассказала малость опешившему мужчине, как сперва пыталась попасть к себе на работу. Тот только подивился той скорости, с которой двигалась его любимая. Он-то телефон обнаружил, когда уже подъехал к родному двору — а жил он в минутах десяти от Маши. За это время Сергеева пробежала настоящий марафон.

Сам же Миша, вернувшись, попал в подъезд, благо домофон уже три месяца как не работал. В квартире Маши он ни разу не был, но твердо собирался проверять каждую, пока ему бы не открыла рыжая. Сперва он, конечно, написал ей, но потом вспомнил, что ответить она ему никак не могла. И когда Павлов уже собирался звонить в первую дверь — ему пришло сообщение. И он узнал, что его Мандаринка не дома.

Припарковавшись, доктор повернулся к пристыжено молчавшей Маше:

— Телефон?

Девушка подняла руку с зажатым в ней аппаратом:

— Есть.

— Ну, всё, беги. На этот раз точно спокойной ночи.

— Приятного сна, любимый.

Клюнув мужчину в щеку, Маша поднялась к себе и выдохнула. Да уж, история получилась. Девушка с каким-то нервным смешком подумала, что это приключение достойно того, чтобы быть рассказанным детям. Нелепое, но смешное. Которое показало, что Миша ей правда дорожил. По сути, он ничего такого не сделал — пожелал вернуть ей её же вещь. Но все равно, в каждом слове, жесте, в том, что он приехал за ней и даже поднялся — во всём этом сквозила забота. Доктор показывал, как сильно дорожил ей, как для него она была важна.

И Маша понимала, как сильно она любила его.

*****

Воспоминания той ночи пронеслись перед моими глазами. Всё это было таким чётким, словно случилось вчера, а не больше двух лет назад. Я снова ощутила, как сбилось моё дыхание от бега, как было холодно — ночь, февраль, мороз, гололёд. Как сильно я боялась, что не смогу с ним связаться и Миша, не дай бог решит, что я не хочу с ним разговаривать. А если выяснится, что телефон потерялся с концами — то, как мне восстанавливать все контакты? Столько мыслей в голове, но среди них набатом стучала одна, главная — я не смогу связаться с ним. С главным человеком в моей жизни.

И вот, он сидел передо мной, такой близкий — только руку протяни. И одновременно с этим — такой далёкий. Потому что больше мне нельзя было ни касаться его, ни обнимать, ни целовать. В идеале мне даже разговаривать с ним не стоило, потому что всё это будило во мне что-то, что я, как мне казалось, давно похоронила. А практика показывала, что, видимо, просто уложила в долгую спячку.

Тряхнув головой, я подняла на него взгляд и кивнула:

— Конечно, помню. Я ничего не забывала. К сожалению.

Миша, который всё это время наблюдал за мной, вдруг сказал, чуть задумчиво:

— Ты так изменилась. Смотришь и говоришь как-то…иначе.

Я лишь хмыкнула в ответ на это замечание:

— Нет. Я всё та же. Просто ты раньше не видел эту часть меня. Потому что не знал, какая я, когда не влюблена в тебя. Спасибо, что подбросил.

Сказав это, я рывком распахнула дверцу и позорно сбежала, нырнув в тепло и безопасность собственного подъезда. Я почти гордилась собой — ведь смогла же не растаять, не поддаться. А сердце — ну, что с него взять. Поколотится — и успокоится. Не в первый раз всё-таки. Еще немного — и я привыкну к тому, что Док нагло вернулся в мою жизнь. И тогда я смогу понять, как защититься от него и не дать разрушить то, что я так старательно строила эти долгие два года.

Он меня не сломает. Только не снова.

Глава восьмая

Следующие несколько дней были для меня на редкость нервными, если такое вообще было возможно. Я винила во всём чёртового доктора, хотя когда-то дала себе зарок не виноватить никого — одна из аксиом, которым меня научила Даша. Ну и её мама, которая по совместительству была моим психотерапевтом. Что, вы не знали? Да, было время, когда я позволяла другим людям копаться в своей головушке, чтобы найти способ избавиться от многих зажимов, которые мешали мне жить. Это было до появления в моей жизни Миши, если что. А точнее — за месяц до того, как я его встретила. Полезный опыт, к слову. Многому меня научил.

Так вот, несмотря на всё это, мне очень нужно было найти кого-то, на ком я смогла бы выместить злость. Мысленно я проклинала доктора, который так «вовремя» возник на горизонте. Но параллельно доставалось всем. К сожалению, не обошла эта буря стороной и Карину. Которой я позвонила на следующий день, когда всё же хоть чуть-чуть остыла.

— Ты знала, что в этой чертовой клинике работает Миша? — тут же выпалила я, стоило Близняшке ответить на звонок.

— Эм…что, прости? — голос сестры звучал несколько растерянно, но на меня это не подействовало.

— Миша. Павлов. Работает в этой треклятой клинике, — медленно и чётко повторила я, после чего добавила, — Специально отправила меня к нему?

— Что? Как тебе такое в голову могло прийти? — воскликнула Карина.

— Да вот почему-то пришло! — в тон ей ответила я.

Я услышала глубокий вздох — похоже, сестра пыталась успокоиться. Да, я и сама понимала, что зря наговаривала на неё, но такова натура людей — мы готовы были спускать на самых близких всех собак. А я, уж поверьте, крайне редко себе это позволяла, предпочитая всё держать в себе. Но иногда меня прорывало. Ненадолго, но так, массово.

Но, в чем была особая прелесть моей сестры — она была еще и мудрой. Подозреваю, её этому научило материнство. Поэтому, призвав на помощь, видимо, всё своё терпение, Карина сказала:

— Маш, я тебе клянусь, что не знала. Ты думаешь, я бы записала тебя к нему, помня, как тяжело ты переживала ваш разрыв? Я не настолько жестока.

Да, в её словах было здравое зерно. Я бы сказала — даже целое дерево. Поэтому, помолчав, я с некоторой неохотой, но всё же сказала:

— Прости. Я просто…это было неожиданно.

— Да уж, представляю, — хмыкнула близняшка, — Подозреваю, что доктор всё же пережил вашу встречу?

— Ну…от моего крыльца он уезжал живой, — хмыкнула я.

— От твоего чего?! — воскликнула Карина, — Мария Сергеева! Во что ты опять влезла?

— Ни во что! — тут же открестилась я, — Он просто выручил меня в минуту крайней нужды и довёз до дома.

— Ага, как же. В прошлый раз всё примерно так и начиналось. Только он немного спас тебе жизнь. Ну, или что там тебе грозило.

— Я была молодой и глупой. Второй раз на этот крючок я не попадусь, — твёрдо ответила я.

Мне хотелось верить в собственные слова. Вот только настроение у меня после посещения клиники испортилось максимально. И я сама не знала, что именно было причиной. Но раздражало меня буквально всё — друзья, семья, работа. Особенно последнее. И дело было в одном конкретном человеке. Да, вся моя злость обратилась в сторону новенькой — второго продюсера Тани.

Помните, я говорила, что мы были семьёй? Так вот, Таня была тем родственником, с которым хотелось видеться как можно реже. Желательно — никогда. Даша, которая обычно сравнивала редакцию с единым организмом, называла второго продюсера неработающей почкой, и это было весьма метким сравнением. Я бы сказала — попадание в десяточку.

Так вот, наша новенькая решила, что наезжать на меня по поводу и без — это очень хорошая идея. Я всегда молчала о том, что она делала свою работу спустя рукава, и чаще всего мне приходилось перепроверять за неё информацию, чтобы не было никаких ошибок. Поскольку я была противником публичных порицаний, я старалась не выносить Танины косяки в общие чаты, обсуждая всё в личной переписке и потихоньку решая все вопросы. Это устраивало всех — особенно, как мне кажется, Таню.

Но в ту неделю девочка как с цепи сорвалась. Может, у неё были какие-то проблемы, и она решила, что сорваться на мне — отличный выход. Вот только вся беда была в том, что я оказалась в той же ситуации. И когда мы схлестнулись, оказалось, что я была более зубастой.

Всё началось банально — Таня обвинила меня в том, что я пишу новости выборочно, выбирая из списка те, что полегче, игнорируя сложные. Она припомнила мне несколько случаев, которые действительно случались за те несколько дней, но я не брала их просто потому, что информации в них было ноль. И ещё потому, что Денис сам сказал «Не понимаешь тему — не берись, иначе накосячишь».