Варвара и драконий хвост (СИ) - Арьяр Ирмата - Страница 46

– За нас!

Мы звякнули флакончиками о порцию Изы и сделали по глотку. Я облизнулась, Мирена вытерла рот краем моего палантина и пояснила:

– В составе зелья для невесты есть обезболивающее, оно поможет при первой трансформации и… как бы это объяснить… раскрепостит. Возможно, моя проблема в том, что я слишком зажата, потому что боюсь узнать, кем стану в первый раз. Говорят, первое превращение флари отражает нашу суть.

Я во все глаза смотрела на подругу и… да… мне нужно что-нибудь совсем-совсем успокоительное. Упокоительное. Хотя нет, не нужно. Не факт, что я очнусь в своем мире.

– Так ты, что ли, оборотень?

– Нет, я – флари, – гордо заявила она. –  После первого превращения, когда я выпущу и укрощу свой огонь, я…

– Огонь? То есть, ты тоже дракон?

– Да нет же! – Мирена возмущенно взмахнула руками.

– Правильно! – подала голос Изольда. – Ну этих драконов!  

Я вспомнила, как сильно и одновременно нежно сжимали мои плечи руки одного синеглазого представителя драконьего племени, и  отпила из своего флакончика.

Расслабиться и забыть! Забить, то есть. Гвоздь в крышку гроба своих мечтаний.

– Флари – это огонь мира, – тем временем объясняла мне Мира. – Как огонь может принимать любую форму, так и мы. Теоретически, – она вздохнула. – Практически – не каждый юный флари может пробудить в себе этот огонь и укротить его. У меня до сих пор не получилось. Даже принять форму кланового тотема не могу! Ну какая из меня змея?

– Никакая, – кивнула я. Ну разве что ужик. А вот из такой как Труфи получилась бы отличная гадюка!

– Ну как Сарвен может полюбить меня, если я сама себя не могу открыть миру? В прежние времена, когда еще зеркало мира было целым, оно помогало таким неудачницам как я увидеть свою суть. Но оно погибло, когда разрушилась Единая академия, а может и раньше, потому и стало возможным ее разрушить... Возможно, это и было целью демонов… Эх… – флари взяла первый попавшийся флакон, откупорила и отпила глоточек.

И тут мое сердце не выдержало. Я резко вскочила с лавки, но качнулась – похоже, одна прелестная девушка слегка переборщила с успокоительным – и, наставив на рыжую подругу неопустошаемый бутылек, заявила:

– Нет, дорогая княжна, это ни-ку-да не годится!

Флари испуганно хлопнула глазами, а я продолжила еще увереннее:

– Да-да! Совершенно никуда не годится! Так убиваться по какому-то красноглазому?! Да он и ногтя твоего не стоит, раз не смог тебя оценить!

– Дело говоришь, Варька! – подкаркнула Иза.

– Вот! Даже ворона со мной согласна! Всё! Я решительно протестую, никаких больше страданий по полудемону. Пусть сам по тебе страдает! Пусть добивается твоей любви! – распалялась я.

Мирена неуверенно кивнула, но потом всхлипнула:

– Но … как?

Я призадумалась. Действительно. Как?

– Для начала надо заставить его ревновать! А потом … а потом убежать! Это пробудит в нём инстинкт хищника, – заявила я со знанием дела.

– Ты удивительно сообразительная для простой горожанки, Барбара! – подруга посмотрела на меня с восхищением. – И красивая, не то что я. То-то мессир Артур глаз с тебя не сводит…

Я повела плечом: поняли мы уже почему дракон не сводит с меня глаз. Но Мирена! Да… несчастная любовь непоправимым образом сказывается на женской самооценке.

– Комплексы, – осоловело каркнула Иза. – Беда с вами, девочками.

– Мира! Ну что ты такое говоришь? – я плюхнулась на лавку, сбила пару пузырьков, кое-как поставила на место, а потом прихватила себе один – зелененький, в моём настойка всё-таки закончилась. – Ты умная, воспитанная, одаренная и благородная девушка! У тебя крылья, в конце концов, и ты очень, очень красивая! И я тебе это докажу!

– Поворот! – хохотнула ворона. – Интересно как?

– Как? – флари явно заинтересовалась.

Как-как, как мне в своё время бабушка. Я отпила нового зелья – ягодное! – хитро сощурилась и спросила:

– Зеркальце есть у тебя?

– Не-а, нету, – расстроилась подруга.

Ворона, сидевшая рядом на спинке лавочки, встрепенулась:

– Как это нету, тебе ж Сарвен осколок, который нашел на развалинах, на хранение передал!

Флари, оглянувшись по сторонам, прошептала:

– Точно! Осколок! – княжна так воодушевилась, что подскочила. – Я поняла! Ты думаешь, что это то осколок Того Самого Зеркала? Но, Барби, он уже ничем мне не поможет. Их уже несколько штук нашли, и все они утратили изначальную магию, – сказала она, но всё-таки  вытащила из кармана небольшой сверток, размотала ткань и извлекла небольшой, с ладонь, обломок.

– Нет, об этом я даже не думала. Мне просто зеркальце нужно,– честно призналась я и машинально взяла протянутый Миреной осколок. – Интересно, зачем же тогда их собирают, если они всё равно не работают? 

– Тор считает… это племянник мессира Артура и друг моего старшего брата, – пояснила Мира. – Так вот, он считает, что если правильно сложить осколки, то зеркало мира снова оживет, и тайные вылазки демонов станут невозможны. Драконы, как хранители мира, сразу будут их видеть и переноситься к месту прорыва. Драконы покупают осколки за бриллианты, очень, очень дорого. Ты не представляешь, какая это ценность!

Ничего себе… Я покрутила кусок стекла с амальгамой в руках, любуясь отражением в нем яркой луны.

– Так может, это из-за этой находки нас пытались усыпить? – предположила я. – Кто-то видел, как Сарвен тебе его передал там, на площади?

Флари нахмурилась.

– Кажется, нет. Но я не уверена.

Изольда задумчиво каркнула, а мой живот предательски выдал голодную руладу. Кусок сыра оказался слишком мал.

– Так, ладно, – я протерла осколок краешком палантина, – давай, смотри сюда. Что ты видишь? – и я сунула осколок подруге под нос.

– Себя… – недоуменно ответила она.

– А если внимательно присмотреться? В самую суть. Какая ты?

–  Рыжая, –  буркнула Мира.

Да… всё даже хуже, чем я думала.

– Ой не могу, – хохотнула Изольда. – Давай, Варюша, я в тебя верю!

Верит она. Издевается! Но сдаваться я была не намерена.

– А еще внимательнее? Давай, волшебный осколок, покажи нам!

Я поднесла осколок ближе к лицу Миры, и вдруг кусочек зеркала озарился изнутри ярким сиянием, как цветной телевизор. И кольцо на моем пальце тоже засветилось.

Флари охнула, а затем изумленно выдохнула:

– Я – феникс!

И она, поцеловав меня и крепко обняв, рассмеялась звонким счастливым смехом. Вскочила с лавки, положила осколок рядом со мной, подняла вверх тонкие руки и вспыхнула алым огнем, в мгновение ока превратившись в невероятно красивую огненную птицу.

Успокоительное подействовало, ничем другим не объяснить мою реакцию: вместо того, чтобы хотя бы удивиться, я, не вставая с лавки, подалась вперед, протянула ладонь и погладила пылающие перья. Огонь лизнул мою руку, щекоча, и нисколько не обжигая, что тоже в этот момент казалось  мне совершенно нормальным.  

– Красавица! – подытожила я. – Давай обратно! Я вообще-то твою женскую силу пробудить хотела, а не вот это всё.

– А это как? – подруга тут же вернулась в привычное состояние. – Ой… получилось! И так легко! А ну-ка еще раз.

И она несколько раз обернулась туда и обратно, я уже зевать начала. И оглядываться по сторонам: не привлек ли этот пульсирующий огненный крылатый маяк лишнего внимания. Но вокруг было тихо.

– Барбара, ты самый лучший помощник в пробуждении дара! – решила Мира. – Всё. Я готова пробуждать женскую силу!

И я бы непременно начала пробуждение, но Изольда затряслась от смеха и свалилась прямо к оставленному рядом со мной осколку.

– Всё-всё, простите, извините, – взмахнула она крыльями и поймала равновесие, а потом не выдержала и снова засмеялась.

– Каррр! Каррр! Ой не могу, пробуждение заснувшей женственности!

– А будешь ржать, я и в тебе что-нибудь разбужу! – рассердилась я и, посадив Рудольфовну себе на колени, поднесла осколок к её клюву. – Зеркало, покажи-ка нам Изольду! Что там в ней сокрыто?!