Проклятый лес (СИ) - Зволинская Ирина - Страница 38

Снова на улице кто-то закричал. Снова что-то разбили. Застучали палками то ли по перилам нашей лестницы, то ли по крыльцу, то ли по закрытым Элизабет ставням.

Страшно.

— А мы?

— А мы сейчас закроем все ставни и будем терпеливо ждать, — твердо ответила Лиззи. — В соседней квартире — охрана, на крыше, я уверена, уже дежурят снайперы. Если кто-то из белых попытается прорваться в наш дом, его пристрелят как взбесившегося пса.

Я взяла себя в руки. Кивнула.

— Закроешь окна в спальнях? Справишься? — ласково спросила меня Лиззи.

— Должна.

Она улыбнулась, ободряюще сжала мне руку и побежала на кухню. Я следом за ней. Это ведь и мой дом. Дом, или клетка, в которой держат любимую собачку, смотря как посмотреть.

Тут собачка, снаружи — псы. Вот так зоопарк! Невесёлая вышла шутка.

А кто же Холды?

Хозяева? Мои. Без сомнения. Хозяева жизни. Властители мира, вершители судеб. Я вспомнила как спокойно Никки рассуждал о войне. Сарказм господина Николаса и слова Лиззи.

Взбесившиеся псы, вот кто для них бунтующий народ. "Всего-лишь биомасса", — так говорил младший Холд об армии отца.

Кто знает, может быть и радикалы, ратующие за мнимую свободу, сами того не зная, тоже принадлежат им?

«Свобода. Никаких чужих лиц!» — так я, кажется, говорила.

Никто и не обещал мне свободы. Я сама её придумала.

Моя подруга вновь открылась с неожиданной стороны. Истинная Холд, кто бы сомневался. Могла ли дочь маршала быть менее дисциплинированной? Смешливая девчонка, хладнокровная и циничная аристократка. Совсем как Никки.

До чего же я наивна! Зло рассмеялась. Нет, я злилась не на неё. Я злилась на себя.

Поднялась к Лиззи. Кровь грохотала в ушах. Чтобы закрыть ставни, нужно было для начала открыть оконные створки. Благо, они открывались внутрь.

Снова вспышка мне прямо в лицо. Охрана? Люди внизу кричали, дрались. То ли белые, то ли черные. Не разобрать. Фонари были разбиты, как и окна первых этажей, где они шли.

Заорали сирены пожарных машин. В стороне, откуда шли белые, разгорался пожар. И не только пожарных. Прибыла полиция и военные, кажется.

Не стала смотреть. Слишком это страшно.

Закрыла ставни, морщась от громкого крика. Закрыла я и окно. И в своей спальне я сделала то же самое. Да, высоко. Не думаю, что сюда долетит бутылка или какая-нибудь железяка. Но уверенность Элизабет, с которой она говорила о возможных стрелках, убедила меня это сделать сильнее, чем беснующиеся радикалы внизу.

В комнате стало темно. Только сквозь прорези ставней в окна светили синие и красные огни проблесковых маячков спецмашин.

— Ты как? — Лиззи влетела в мою комнату и нашла меня глазами. Убедилась, что истерики нет, и с облегчением выдохнула.

Как заботливая нянька при болезненном ребенке. Ребенке, которого родители прячут от реального мира.

Успешно, строго говоря, прячут.

— Прекрасно, — сложила руки на груди.

В дверь застучали. Так сильно, что слышно было даже на моем этаже. Я сжалась от понимания нашей абсолютной беспомощности. Страшно. Очень страшно одним. Внизу протяжно крякнула сирена, вспыхнул свет, и я увидела как сосредоточенно нахмурилась Лиззи.

— Не бойся. Это охрана, — уверено заявила она.

— И как ты это поняла? Условленный стук? — то ли смех, то ли всхлип. Жалкий вышел звук.

— Так и есть, — серьезно подтвердила Элизабет. — Как ты себя чувствуешь?

Интересный вопрос. И главное, своевременный. Я действительно ждала очередного приступа, знакомо ныло внизу живота. Это должно было случиться, Никки предупреждал. Только он говорил о зиме. Ошибся. На пару месяцев.

— Прекрасно, — повторила я.

Я так и не смогла найти какой-либо закономерности. Вроде бы, наиболее тяжелые приступы были связаны с эмоциями.

«Вам нельзя нервничать», — в один голос говорили врачи.

А я и не нервничаю — мне не дают.

Даже о смерти брата я узнала последней!

Внутри заворочалось что-то темное. Недовольство, злость. Ненависть? Исчезли звуки, или стук действительно прекратился? В темной комнате алым пламенем светилась госпожа Элизабет Холд.

Но пламя это почему-то не казалось опасным. Слабый отблеск силы отца и брата. Я протянула руку к её огню, он радостно обвил мою ладонь. Это было даже красиво. Красное на черном.

— Ты тоже не без сюрприза, дорогая подруга? — поджала я губы.

— О чем ты? — будто бы искренне удивилась она.

Нет, всё еще стучат. И на улице что-то говорят в громкоговоритель. И воют сирены, и вспыхивает свет. Желтый, словно от фотокамер.

А что будет, если отпустить темноту? Она ведь тоже рвется к этому огню. Я задумчиво посмотрела на свои пальцы, а потом и на Элизабет.

— Ана? Что с тобой? — испугалась.

Что-то внутри меня довольно заурчало.

«Умненькая девочка. Но слишком слабая. Убьешь. Не надо. Она уже делает это сама».

Убью?

Я?

Я над мертвой белкой-то рыдала несколько дней…

И что она сделает сама?

Я будто грезила наяву. Полусон-полуявь. Тягучие мысли, то ли мои, то ли чужие. Никакого страха, никакой боли, ничего. Лишь ленивый интерес. Мой?

Пламя Лиззи медленно окрашивалось в черный. Завораживающее зрелище.

«Впрочем, если очень хочется … глупые, глупые маги» — мерзко хихикнули у меня в голове, и я очнулась.

Лиззи руками держалась за горло и ртом ловила воздух, как выброшенная на берег рыба. Красная пелена всё еще стояла перед моими глазами, и я потрясла головой, чтобы прогнать её. Элизабет захрипела.

Что с ней?

Господи, она ведь задыхается!

— Лиззи! — в панике закричала я.

Что случилось?! Что это было?! Что я наделала?!

Я бросилась к ней, схватила её в охапку и прижала к себе.

— Прости меня! Лиззи, я не знала! Я не хотела! — горло сдавили рыдания.

Она со свистом вдохнула. Закашлялась. Задышала часто. Взяла меня за руку. Мы, обнявшись, уселись на краешек моей кровати.

— Алиана, ты-то тут причем? — хрипло сказала она. — Это паническая атака. Бывает при стрессах. Не каждый день случается использовать то, чему тебя учили на самый экстренный случай.

Паническая атака? Хорошее объяснение, да только не слишком правдоподобное. До моих видений с ней всё было в порядке.

Но как бы я хотела, чтобы это было так…

Если я виновата, если я действительно только что чуть было не убила её?

У меня задрожали руки.

— Ну, что ты? — ласково сказала она, вымученно улыбнулась и уткнулась мне куда-то в шею.

Я тяжело выдохнула.

— Ты и мухи не обидишь, — прошептала Элизабет. — Принцесса из сказки.

— Чего? — удивилась я такому сравнению.

— Я тебя загадала, — она хмыкнула. — Много лет назад, в детстве. Подругу, сестру. Умную, красивую, добрую. Чтобы смех — колокольчик, и волосы белые как снег.

Зашумели внизу. Нашу дверь открывали. Ключом.

— Элизабет, Алиана! — громко крикнул господин Холд.

Всё закончилось. Теперь мы точно в безопасности. Но мне было страшно. Не от того, что я снова увижу господина Холда, не от бушующих недавно протестов, мне было не по себе от странной откровенности Лиззи.

— И ты появилась. Неземная девочка из заколдованного леса, хрупкая как первый весенний цветок. Я так люблю тебя, Ана, — всхлипнула юная госпожа Холд.

— Я тоже тебя люблю, — поцеловала её в висок. — И я вовсе не неземная. Во всяком случае, никогда не слышала, чтобы принцессы ходили в туалет. А я — хожу!

— Дурочка! — рассмеялась она и подняла на меня глаза.

— А я о чем, — хихикнула. — Принцессы разве бывают глупыми?

— Нет, — она покачала головой. — Только добрыми и очень наивными.

Она посмотрела в сторону двери, а я увидела багровые царапины на её шее.

О, да! Очень наивными.

Паническая атака. Как же! Опять она обманывает меня! Опять пытается оградить! От чего?

— Не ври мне, Элизабет, — усилием воли подавила злость. — Это больнее правды.

Она дернулась как от удара и, сама того не замечая, обхватила свою шею руками.