Сила Внушения (СИ) - Иванович Юрий - Страница 15

Ну, младшие дети, сразу спрыгнули, двинувшись в сторону оставленного за воротами мотоцикла. Старики, как сидели на завалинке, нежась под солнцем, там и остались. А вот старшие «мужики», наоборот стали усаживаться удобнее. Мол, без нас в мире ничего не решится. Пришлось главе семьи и на них глянуть соответственно, затем и на жену, держащую на руках годовалую дочку прикрикнуть:

— Могла бы уже на стол в доме накрыть. Или здесь… Племяш, небось, голодный-то? Да и обедать скоро! — когда они остались под навесом только одни, угрюмо пробурчал: — Ну, рассказывай, чего натворил?

— Я-то? — искренне удивился парень. — Ха! Да с этим всё в порядке. Разве что по мордам надавал некоторым хулиганистым особям. Но то такое, совсем неважное… А вот по старым твоим связям, вопрос есть: остались они у тебя среди коллег-ювелиров? Причём среди таких, которые честные, не запятнаны сотрудничеством с уголовниками или с ОГПУ?

— А тебе зачем? — ещё более нахмурился Игнат Павлович. Очень он не любил вспоминать о своей прежней работе. Считал, что из-за каких-то тварей у него вся жизнь пошла наперекосяк. Хотя своё дело ювелира-огранщика очень любил… потому и злился.

— Зачем? — засомневался Киллайд. Со своими умениями внушить что угодно и практически кому угодно, он и сам мог отыскать нужных людей, используя даже самых скользких прохиндеев. Но на это уйдёт лишнее время. Мало того, он хотел, чтобы намечаемые подвижки с драгоценностями возглавил именно родной дядька. Потому и начал издалека: — Вначале я тебе расскажу, чем сейчас отец занимается…

Ну и поведал, какие проблемы у Фёдора Павловича в мехавтоколонне, какие сведения попали к нему в руки по поводу многочисленных преступников в округе, и как это всё должно изменить духовный климат области в положительную сторону. И уже непосредственно из областного центра ниточки улучшений потянутся в соседние города и непосредственно в столицу. Сжато давал сведения, коротко, саму суть.

Но дядя Игнат, будучи превосходно подкован в политических течениях и дрязгах внутри страны, вычленил самое главное из этих сказок:

— Не получится! Так просто политруки и партийные бонзы власть не отдадут. В крови утопят всех, кто ратует за справедливость и потребует полного самоуправления народных масс на местах. Сразу поймут, что очень скоро станут ненужными отбросами общества.

— А вдруг получится? — ухмыльнулся Александр. — Да если ещё наш самый главный правильно расставит нужные приоритеты? — он-то знал, что Сталин так и собирался сделать в пятьдесят третьем, но не успел. — И если раньше начать, то может всё и сложится?

— Ну разве что…, - скривился в сомнении дядька, тут же вспоминая о возрасте племянника:. — Но то такое, не твоего детского ума дело! Ты лучше конкретно говори: что от меня надо?

— Хорошо. Вот тебе конкретика. Нужны огромные средства для проведения и проталкивания преобразований. Это — раз. Второе: нужны драгоценности для дачи взяток. Третье: также золотишко и бриллианты сгодятся для подставы некоторых, особо упоротых политруков, как ты их называешь. Ну и последнее, самое банальное: любые средства должны работать и приносить пользу.

— Так э-э-э… пожертвования нужны, что ли? — Игнат Павлович дома ничего не имел из золота, кроме двух обручальных колец. Всё остальное давно сдал в помощь фронту. — И у моих знакомых вряд ли…

— Никаких пожертвований! Наоборот, за работу вашу, будет расчёт именно в благородном металле. Если всё удачно сложится в стране, то впоследствии эти «наградные» официально можно оформить. А суть в том, что есть точные сведения о местонахождении нескольких крупных кладов и десятка более мелких. Даже опись приблизительная имеется: где, чего и сколько. Вот тебе, со своими проверенными друзьями и придётся заняться изъятием, инвентаризацией, реставрацией и дальнейшим распределением найденных сокровищ. Потому что сам — вряд ли справишься.

После такого заявления, минуты две царила полная тишина. Дядя Игнат блестя глазами, сердито сопел носом, сдерживая себя от ругательств, а то и от попытки наказания зарвавшегося племянника. Теперь он не сомневался, что над ним жестоко шутят. Или попросту издеваются.

Потому и начал с присвистом:

— Тебе сколько лет, щенок?!.. Что ты себе позволяешь?!..

— Ох, дядя Игнат! Какой же ты недоверчивый! — воскликнул Киллайд, одновременно посылая на собеседника волну успокоения. — Но я тебя хоть раз в жизни обманывал?..

— Было! — вскипел инвалид. — Когда с моими спиногрызами мои костыли куда-то спрятал! А потом клялся, что не знаешь!

— У-у-у! — рассмеялся парень, — Ты бы ещё вспомнил, как я четырёхлетний у тебя папиросы стащил! Ха-ха! — и тут же резко посерьёзнел: — А чтобы не быть голословным, мы с тобой прямо сегодня, прямо сейчас, пойдём и откопаем самый ближайший клад. Этот тот, который из «мелких». До него всего десять минут пехом.

И опять дядька пялился на племянника выпученными глазами, не в силах понять:

— Как это?.. Где это?..

Пришлось объяснять:

— Хутор этот раньше принадлежал леснику графа Воронцова. То есть деду твоей уважаемой супруги. А дорога — идёт дальше в лес, хоть и заросла вконец, и доходит через восемьсот метров до бывшей охотничьей заимки. Вот там управляющий графа и спрятал в 17-ом году фамильные драгоценности Воронцовых. Ну и сам почти сразу погиб после того. Но… некое с планом письмецо для потомков оставил, оно и попало, скажем так, в мои руки. И мы с тобой сейчас это буржуинское добро на пользу нашим начинаниям и реквизируем.

Говорить, что клад нашли в ХХI веке во время прокладки линии электропередач, Киллайд и не подумал. Хватит пока и ссылки на некое письмо.

Конечно, после таких конкретных слов, Игнат Павлович сомневаться не перестал. Но понимал, как человек действия, что проверить — много времени не займёт. А потому скомандовал, срываясь с места:

— Пошли! — уже на ходу угрожая: — Ну, Санька, если чего… напутал, берегись!

Под этот гневный настрой, надавал кучу заданий детям и супруге, которая уже накрыла фактически стол, и начала вопрошать, куда это они намыливаются. За что и получила в ответ неразборчивое рычание. Но в остальном семейство всё-таки отличалось повышенной дисциплинированностью. Поэтому жена и дети за отцом следом в лес не подались а, превозмогая жгучее любопытство, приступили к выполнению розданных указаний. А ушедшие, уже в дальнем сарае, незаметно для семейства, прихватили с собой лопату, лом и топор. Правда, нести инструменты было доверено самому молодому из них.

Действительно, шли минут десять, несмотря на инвалидность главного хуторянина и на загруженность знатока кладов. И уже на месте, стали внимательно осматриваться. Если честно, то Киллайд мог сразу подвести Игната Шульгу к нужной точке. Но он минут пять походил с умным видом, осматривая остатки фундамента, нашёл некий, определённый угол, отсчитал от него десяток шагов и упёрся в огромный, хорошо разросшийся куст бирючины. Ну и скомандовал:

— Подрезаем корни вон с той стороны, потом заваливаем куст в эту сторону. Внизу должен быть люк. Или что-то подобное…

Ещё минут десять и куст поднят. А уже потом, с помощью лома и лопаты пришлось повозиться с квадратной крышкой, сделанной из дубовых плах, обитых почти не проржавевшим железом. Ну и когда открыли, вспотевший от переживаний Игнат, глядя на уходящие в темень крутые ступеньки, стал заговариваться:

— Неужели?!.. И кто ж мог подумать, а?!.. Темно-то как!.. Совсем рядом с хутором?.. Ни свечку не взяли, ни фонаря… И откуда это письмецо у тебя оказалось-то?.. А ведь миноискатель нашёл бы!.. Ох, как хитро!..

— Есть фонарик, случайно прихватил, — аккуратно ступая на первую ступеньку, похвастался Александр. — Как знал, что пригодится! И ты это… дядь, аккуратнее, с ногой-то. Не спеши!

А сам стал шустро спускаться, словно делал это здесь по десять раз на дню. Игнат Павлович прислушался к совету, торопиться не стал, не с его протезом лихость показывать. Придерживался руками, проверял прочность каждой ступеньки, всё больше присматриваясь к внутренностям внушительного подвала, по стенам которого метался дрожащий свет фонаря. Но на пол пути, он чуть разрыв сердца не получил после громкого стука и болезненного вскрика племянника.