Самозванцы - Шидловский Дмитрий - Страница 34

— А ты? — вдруг повернулся к Басову Крапивин.

— Что я? — не понял тот.

— Православный или католик?

— Do in Rome as Romans do, — повторил Басов. — Я служу при дворе Сигизмунда Третьего. Если я не буду исправно ходить в костел, это сильно повредит моему положению.

— Ну а на самом деле, какая вера тебе ближе?

— Буддизм, — засмеялся Басов. — Послушай, Вадим, совсем недавно я отказался участвовать в войне с иностранной интервенцией. Теперь ты предлагаешь мне ввязаться в драку на предмет того, кто захватит больше паствы: папа римский или Православный собор. Уволь дорогой.

— Да я не про это, — смутился Крапивин. — Я просто считаю, что если я русский человек, то должен быть православным.

— А я считаю, что вера — это дело очень личное, — возразил Басов, — и уж точно не зависит от национальности и гражданства.

— Ты ведь сам сказал, что ходишь в костел, — буркнул Крапивин.

— Есть государственные институты с их ритуалами, а есть личное отношение к жизни. Некоторые называют это верой. То, о чем ты говоришь, Вадим, это государственный институт. Если бы я остался на Москве, ходил бы, как все, в церковь.

Дворец князя Константина возвышался в самом центре города. На Крапивина произвел впечатление своей основательностью. У ворот Басов громко выкрикнул по-польски:

— Послание к князю Константину Острожскому от его величества короля Сигизмунда Третьего Августа.

Двое сторожевых шляхтичей проводили гостей в зал для аудиенций и приемов, где их встретил сам магнат. Князь Константин Острожский был высок и непомерно толст. На его круглом добродушном лице красовались пышные, загнутые книзу усы. Одежда на князе была богатая, расшитая золотом и драгоценными камнями, на руках сияли многочисленные перстни с брильянтами, на поясе висела сабля в дорогих золоченых ножнах. Впрочем, кое-что в облике магната не позволило Крапивину сразу причислить его к разряду богатых бездельников. Внимание подполковника привлекли глаза Константина. В них читалась властность и сила, воля человека, привыкшего повелевать тысячами подданных. Увидев гостей, он распростер объятия и двинулся им навстречу.

— Пан Басовский, вот кого я по-настоящему рад видеть! — прогудел гигант, обнимая и трижды целуя Басова. — А кто это с вами?

— Мой давешний друг из Москвы, — пояснил Басов, указывая на Крапивина. — Зовут его Владимир Крапивин. Встретил его давеча в дороге. Он впал в немилость у царя Бориса и вынужден был бежать из Московии.

Быстрый изучающий взгляд магната скользнул по Крапивину.

— Что ж, друг пана Басовского — желанный гость в моем доме, — произнес князь. — Да я вижу по его стати, что и рубака он отменный. Ежели у пана Крапинского будет желание, он может поступить ко мне на службу.

— О нет, князь, Владимира я вам не отдам, — покачал головой Басов. — Но если вы не откажете нам в гостеприимстве…

— Когда это я отказывал друзьям в гостеприимстве? — фыркнул Константин. — Располагайтесь и чувствуйте себя как дома.

— Благодарю, это честь для меня, — произнес Крапивин, кланяясь. Он постарался сказать это по-польски, благо за время путешествия по Речи Посполитой у него была возможность усвоить азы этого языка.

— Однако что же мы стоим? Время обеденное пожалуйте в трапезную, — улыбнулся хозяин.

— Осмелюсь напомнить, ваша светлость, что у меня послание от короля, — вежливо вставил Басов.

— К черту послания, — небрежно отмахнулся князь. — Обед прежде всего.

Он повернулся и вразвалку направился к дальней двери.

— Ну, держись, Вадим, — шепнул Басов на ухо Крапивину.

Крапивин не сразу понял, почему он должен был «держаться». Но первые подозрения закрались в душу подполковника, когда он увидел богато уставленный стол. После дальней дороги по морозу в желудке у спецназовца изрядно подсасывало, и он не без удовольствия съел поданную ему утку, запивая ее прекрасно выдержанным вином из золотого кубка. Расправившись с дичью первым, князь дал сигнал слугам, и те внесли целую тушку поджаренного на вертеле поросенка. Крапивин тихо крякнул. Вообще-то он полагал, что уткой все и ограничится, но покорно подставил тарелку под увесистый кусок свинины.

Басов с князем весело балагурили, поминали прелести придворных дам, обсуждали достоинства и недостатки различных охотничьих угодий. Крапивин заметил, что Басов при этом очень умеренно потребляет пищу, время от времени понемногу отпивая из своего кубка, а вот князь ест в три горла.

— Да вы ничего и не едите, пан Владимир, — выкрикнул князь, когда заметил, что Крапивин наконец разобрался со своим куском свинины. — А ну-ка, Василь, положи нашему гостю еще кусочек.

Несмотря на энергичные протесты Крапивина, в его тарелке немедленно оказался новый кусок свинины, и, тяжело вздохнув, подполковник приступил к его поглощению. Когда он наконец справился с этой непосильной задачей, князь громко хлопнул в ладоши, и в трапезную внесли прожаренные тушки зайцев.

— Отведайте, панове, — предложил князь. — Этих зайцев я лично загнал на охоте третьего дня.

Крапивин вопросительно посмотрел на Басова, но тот знаком показал, что хозяина обижать нельзя. Смирившись, подполковник принялся ковырять серебряными ножом и вилкой в предложенном ему куске зайчатины. Съев примерно половину, он понял, что более не в состоянии впихнуть в себя ни кусочка.

— А теперь фазаны! — гордо объявил князь.

— Помилуйте, ваша светлость, — улыбнулся Басов, скользя взглядом по сникшему Крапивину, — мы съели уже достаточно. Ваше гостеприимство славится во всей Речи Посполитой, а искусство ваших поваров не имеет равных вплоть до Парижа и Мадрида, но у человеческого организма есть пределы.

— Эх, хилый вы народ, — фыркнул князь, завладевая тушкой фазана. — Ну да вином пока угощайтесь, что ли. А я птички отведаю.

С фазаном князь разобрался тоже на удивление быстро, после чего поднялся и прогудел:

— Ну, вот и потрапезничали. Идемте же, пан Басовский, в мой кабинет. Узнаем, что написал нам милый Сигизмунд. А вас, пан Владимир, прошу обождать нас в палатах для моих самых почетных гостей. Слуги проводят вас туда.

Вместе с Басовым они вышли из трапезной. Не менее полутора часов провел он в шикарно обставленной комнате, прежде чем слуга вежливо пригласил его вернуться в зал для аудиенций. Там его встретили Басов и князь.

— Нам придется задержаться здесь на недельку-другую, — объявил Басов. — Ничего не поделаешь. Служба

— Да, панове, прошу вас воспользоваться моим гостеприимством, — добавил князь, и повернувшись к двери, зычно крикнул:

— Эй, Василь, ужин скоро ли?

Нельзя сказать, что пребывание в гостях у князя было тягостным. Крапивин с Басовым получили в свое распоряжение по нескольку комнат. В первый же день подполковник обнаружил у себя в спальне весьма миловидную служанку лет семнадцати, которая якобы задержалась, застилая его постель. Крапивин правильно истолковал неспешные движения девушки и ее игривые взгляды и перешёл к активным действиям. По доносившимся из-за стены голосам подполковник понял, что его друг тоже не проводит время в одиночестве. Анна — так звали горничную — пришла скрасить досуг Крапивина и на следующий вечер, и еще через день. Участие в любовных утехах навело подполковника на мысль о том, что он столкнулся с очередным проявлением гостеприимства сиятельного князя. Это означало, что в женских ласках недостатка у него не будет.

Друзья делили время между обильными трапезами с князем и конными прогулками, на которых настаивал Басов. Он ежедневно повторял, что для настоящего воина здешней эпохи Крапивин отвратительно держится в седле. Кроме того, он дал своему другу несколько полезных уроков фехтования на саблях.

Так прошло с десяток дней, пока наконец не произошло событие, немало удивившее подполковника. Они с Басовым прогуливались по двору и переваривали очередной обильный обед, когда к фехтовальщику подошел слуга и что-то прошептал ему на ухо.

— Пойдем, что ли, познакомимся с историческими личностями, — предложил Басов Крапивину.