Слезы в раю - Доналд Робин - Страница 12

• Предыдущая
• 12/45
• Следующая

Он усмехнулся.

— Да, он стал спасителем поневоле. Его брак дал ему власть и необходимый авторитет для того, чтобы создать здесь отряды милиции из тех немногих, кто еще мог сражаться. Власть, которую он получил, будучи причисленным к роду вождей, перешла к его детям. Вот почему мой двоюродный брат является сегодня верховным вождем острова. Но, кроме того, наш предок приобрел эту власть, сражаясь за свободу и независимость Фалаиси.

— Очень любопытная личность. — Кэндис не могла удержаться, чтобы не представить в облике этого предка-пирата Сола Джеррарда. Его внешность, окружавший его ореол силы и жестокости, его прагматический ум — все говорило о том, что они очень похожи.

— Он не отличался щепетильностью в выборе средств, даже по тем временам, — мрачновато констатировал Сол. — Он не был ни романтиком, ни ходячей добродетелью. Сто пятьдесят лет назад такая вещь, как совесть, в Южных морях ценилась не слишком высоко. Но прошло немного времени, и ловцы жемчуга, и охотники за трепангами, и те, кто занимался грабительским промыслом сандалового дерева, поняли, что, если они не хотят нажить себе неприятности или еще что-нибудь в этом же духе, они должны честно платить за все награбленное. И тогда он смог так умело организовать здесь добычу жемчуга, что эта система до сих пор работает.

Нотка какой-то скрытой зависти в его голосе покоробила Кэндис.

— Вы бы хотели быть этим первым Чэпменом? — предположила она наугад.

Очертания его красивого рта дрогнули, а лицо неожиданно озарила улыбка.

— Почему вы так решили? Вы считаете, что я завидую его смелости и безрассудству? Но в моей жизни достаточно драм, чтобы не сидеть сложа руки. Да, может быть, она не так ярка и богата событиями, в том смысле что кровь не льется вокруг меня рекой и ножи, направленные мне в спину, сделаны не из стали, но войны, в которых участвую я, столь же кровавы, а ответственность, лежащая на мне, столь же велика. Как, впрочем, и необходимость защищать тех, кто от меня зависит.

Итак, он оказался романтиком. Кэндис была поражена.

Заметив, насколько она потрясена сделанным ею открытием, он сухо спросил:

— Это вас удивляет? Вы наверняка думали, что те из нас, кто стоит во главе промышленных корпораций, непременно должны быть с хвостом и рогами и идут по жизни, попирая все кругом своим кованым сапогом?

— Я никогда не думала об этом, — заговорила она взволнованно. — Пожалуй, только однажды, когда я прочла где-то жуткую историю о человеке, у которого денег было гораздо больше, чем здравого смысла: он вырубил миллион акров тропических джунглей, затем решил переплюнуть на аукционе всех тех, кто вроде него не знает, куда потратить свои миллионы, и неизвестно для чего купил там какую-то огромную безвкусную каменную глыбу.

— То есть вам никогда не было горько от мысли, что некоторые владеют гораздо большей долей богатств, чем положено по справедливости?

Она не станет сдаваться, хотя в его низком выразительном голосе явно прозвучала насмешка.

— Каждый, кто хоть раз стоял перед проблемой, где взять деньги, чтобы купить новую одежду, задумывался об этом, точно так же, как любой нормальный человек задается вопросом, почему ему выпало счастье родиться крепким и здоровым да еще в благодатной стране, где пустыня не грозит поглотить цветущие поля и сады. В совершенном обществе не будет бедных и богатых, но мир, увы, далек от совершенства. Я не настолько глупа и самоуверенна, чтобы думать, что я знаю ответы на эти вопросы, не говоря уже о том, чтобы знать ответы на все вопросы вообще. Но если законы и общественное мнение окажутся способными оградить общество от худших эксцессов тех, кто обладает и богатством, и властью, от бессмысленного разбазаривания природных богатств или применения власти с позиции силы, тогда люди, подобные вам, причинят обществу гораздо меньше вреда.

Его глаза сузились и на фоне ослепительного вечернего неба казались двумя сверкающими полосками синего огня. Во рту у нее пересохло.

— Я не совсем то имела в ВИДУ, — сказала она слегка осипшим голосом.

— Прошу вас, не надо идти на попятную, не портите впечатления, — шутливо заметил он. — Я согласен с вами. В совершенном мире не будет голода, не будет горя и страданий, но именно до тех пор, пока этот день не наступит, я буду защищать возложенные на меня обязательства всеми средствами, которыми располагаю.

— Так стараться, и все из-за какой-то фирмы?! — воскликнула она, пытаясь неизвестно зачем поддеть его.

— А вы знаете, сколько людей зависит от процветания фирмы Джеррарда? — Голос его звучал холодно и презрительно, снова лишая ее самообладания. — Целые правительства нуждаются в нашей поддержке и опираются на нас. Мы боролись за права человека, настаивали на замораживании непопулярных мер, убеждали правительства принимать законы, охраняющие женщин и детей, и все это потому, что мы можем предложить правительствам то, что им необходимо: деньги, товары, услуги.

Кэндис судорожно проглотила слюну, стараясь освободиться от неприятной сухости в горле.

— По всей вероятности, я представляла все это несколько иначе.

— Нет. — Его голос звучал устало и бесцветно. — Вы как раз представляли это так, как представляют все. Мы совершили множество ошибок, но крайне редко мы совершали одну и ту же ошибку дважды и, несмотря на враждебную пропаганду, стараемся принимать такие решения, в которых бы учитывались благосостояние и процветание всего народа.

— Я понимаю.

Он пожал плечами.

— Мне бы пора уже привыкнуть к тому массированному обстрелу, которому я подвергаюсь ежедневно, а теперь еще и Стефани в таком возрасте, когда ее тоже волнуют вопросы, связанные с владением, как она выражается, неприлично большим количеством мировых богатств.

— Ох уж эти мне юные идеалисты, — сказала она негромко и слегка улыбнулась. — Я прекрасно помню себя в этом возрасте. Кажется, что ты можешь изменить весь мир. И одно из первых горьких разочарований наступает тогда, когда ты вдруг обнаруживаешь, что тебе это не под силу. — По какой-то странной причине ей было неприятно думать, что сомнения Стефани задевают его, и она весело сказала: — Даже если вы лично и не завидуете своему предку, я не могу сказать этого о себе. Несмотря ни на что, мне кажется, что тот мир был намного проще. Я бы так хотела быть свободной в своих поступках, быть хозяином своей судьбы, бросаться навстречу незнакомому, неизведанному миру с безрассудством смельчака.

— Каждый мужчина втайне мечтает об этом же. Но мне всегда казалось, что женщина предпочитает покой и устроенность, — сухо произнес он.

— Я не верю в покой и устроенность. Через пять минут наступит прилив, и океанская волна обрушится на нас и смоет нас обоих. Покой и устроенность зависят от нашего внутреннего состояния, они не имеют ничего общего с миром, который существует вне нас.

Голос ее звучал страстно и взволнованно. Он звенел, окрашенный далекими воспоминаниями, и в этот момент она с ужасом обнаружила, что он пристально наблюдает за ней изпод густых полуопущенных ресниц, а в его прищуренных глазах шамана, словно осколки сапфира, вспыхивают искры.

— Да, вы преподали мне непростой урок, — нарушил он несколько затянувшееся молчание.

Она смущенно пожала плечами.

— Непростой, но необходимый. Мир не враждебен нам, он к нам просто безразличен. И мы связаны с его законами, которые им управляют, так же как жемчужницы на дне этой лагуны.

— Значит, пей, ешь, веселись, потому что завтра умрешь?

По спине у нее пробежал неприятный холодок. Она снова пожала плечами и, как ей показалось, с иронией парировала:

— Нет, не совсем. Ведь это значит искать неприятностей на свою голову — а что, если завтра не умрешь?

Ослепительная улыбка озарила его строгие черты.

— Прагматичный романтик! Любопытное сочетание! Лучше расскажите мне, чем вы будете заниматься, когда вернетесь домой в Окленд?

— Я работаю в библиотеке, — вежливо ответила она.

— Публичной?

• Предыдущая
• 12/45
• Следующая