Девиантный Король (ЛП) - Кент Рина - Страница 19

Черт бы его побрал.

После тренировки тренер зовет меня в свой кабинет, в то время как другие девушки направляются в душ.

У тренера Нессрин оливковая кожа и темно-синие глаза, которые придают ей экзотический вид.

— Все в порядке, Куинн? — она хмурит брови. — Твои цифры к концу не были оптимальными. Ты практиковалась летом?

— Да. — я сглатываю. — Я буду усердно работать. Обещаю.

— Это из-за твоих проблем с сердцем? — спрашивает она.

Когда я сказала тете Блэр, что хочу бегать, она запретила. Мы с дядей делали все, чтобы уговорить ее. Она согласилась только на своих условиях. Одно из них заключается в том, что мой тренер знает о моем сердечном заболевании и всегда звонит ей, если что-то случится.

Я не могу быть исключена из состава команды. Бег поддерживает во мне жизнь.

— Нет. Это только из-за изменений сезона.

Тренер Нессрин кивает, но, похоже, ее это не убеждает. Мы тратим еще двадцать минут на разработку стратегии нашего следующего соревнования, прежде чем я отправляюсь в душ.

Последняя из девушек покидает раздевалку. Я облегченно вздыхаю, снимаю одежду и захожу в душ.

Моя голова откидывается назад, когда вода каскадом обрушивается на меня. Я притворяюсь, что это дождь промочил меня и смыл все загрязнения.

Как только я заканчиваю, я вытираю руки и оборачиваю полотенце вокруг тела, выходя из душа.

С другой стороны, доносится тихий шорох. Должно быть, это тренер пришла запереть дверь.

Я заворачиваю за угол и замираю.

Посреди раздевалки стоит Эйден.

Эйден в раздевалке.

В раздевалке для девочек.

На секунду я слишком ошеломлена, чтобы что-то сделать, кроме как пялиться.

Он прислоняется к шкафчику. Его руки и лодыжки скрещены, и темная искра танцует в его затуманенном взгляде.

Он наблюдает за мной с пугающим вниманием, будто он хищный хищник, пускающий слюни после своей добычи.

Его внимание скользит вниз по моему телу, и я следую за его взглядом. Вода все еще капает с моих распущенных волос, образуя ручейки на коже. Полотенце едва прикрывает верхнюю часть моей груди и заканчивается посередине бедер.

Я скрещиваю руки на груди.

Стоять перед Эйденом в одном полотенце это худшая ситуация, в которой я могу оказаться.

Вздернув подбородок, я указываю на дверь.

— Убирайся, или я позову тренера.

Он продолжает мерить меня взглядом с головы до ног, не утруждая скрыть свое болезненное желание на лице.

— Ты сказала встретиться с тобой после школы.

— Я имела в виду снаружи, а не в раздевалке.

Он поднимает плечо, его взгляд, наконец, скользит по мне.

— Ты не указала место. Это место так же хорошо, как и любое другое.

— Убирайся. Я встречу тебя снаружи.

— Почему не здесь?

— Ты издеваешься надо мной?

— Нет.

— Черт возьми, Эйден. Я не могу просто говорить, когда на мне только полотенце.

Его губы изгибаются в садистской улыбке.

— В чем дело, милая? Стесняешься?

— Тебя? Ни за что.

— Хм. — он наклоняет голову набок. — Значит, боишься искушения?

— Скорее, я не хочу, чтобы ты обращал на меня внимание.

— Вот в чем проблема, Холодное Сердце.

Он отталкивается от шкафчика и направляется ко мне холодными, хищными шагами.

Не отступай.

Не смей отступать.

Не могу поверить, что должна напоминать себе быть сильной и не позволять Эйдену причинить мне боль.

Потом я вспоминаю, что пнула его по яйцам, и он может быть здесь ради мести.

Дрожь пробегает по позвоночнику, и ноги отступают назад.

С каждым шагом назад он продвигается вперед, как ураган.

Угрожающий.

Неудержимый.

Опасный.

Приводящий к обострению.

Мое дыхание становится учащенным и поверхностным. Капли воды, все еще покрывающие кожу, стекают между ложбинками грудей, создавая острое, как бритва, трение. Моя хватка за полотенце превращается в мертвую хватку.

Спина ударяется о стену, и я вздрагиваю, едва удерживаясь от вскрика.

Будь проклят он и будь проклята я за то, что позволила ему повлиять на меня.

В попытке обойти его, он кладет руку на стену рядом с моей головой, заключая меня в клетку.

Он вторгается в мое личное пространство до тех пор, пока все, что я могу чувствовать, это его чистый аромат.

Он переоделся в школьную форму, но не позаботился о пиджаке. На нем только белая рубашка, которая обхватывает его узкую талию и небрежно заправлена за пояс брюк.

Затем я понимаю, что смотрю на его брюки, и возвращаю свое внимание к его лицу.

Огромная ошибка.

Так близко, мы почти дышим одним воздухом. Я вижу маленькую родинку в уголке его правого глаза и пустоту в этих глазах.

Его свободная рука тянется к моим волосам, и он крутит белокурую прядь между пальцами.

— Ты не просила моего внимания, но ты все равно его получишь, Холодное Сердце. Все, о чем я мог думать со вчерашнего дня, это, как снова прикоснуться к тебе. Мне все еще интересно, как бы ты ощущалась, если бы мои руки вцепились в твои волосы, а мой член глубоко погрузился тебе в горло. — мой губы дрожат, раскрываясь. — Или как бы ты ощущалась подо мной, когда я буду трахать тебя, пока ты не разобьёшься на куски, — продолжает он тем же небрежным тоном. — Или какой ты будешь на вкус, когда я трахну тебя языком, или как...

— Прекрати...

Я хотела предупредить, но прозвучало это, как беспомощное хныканье.

Ошеломляющее, странное ощущение охватывает мое тело из-за его грубых слов.

Хотела бы я, чтобы это было смущение или гнев, но это далеко не так. Низ моего живота сжимается, и тепло разливается по всей коже. Мои соски сморщиваются и напрягаются под полотенцем, пока это не становится слегка болезненным.

Эйден смотрит на меня, наклонив голову, как будто что-то ищет.

Он всегда берет все, что ему нравится, не спрашивая разрешения. Черт, ему нравится не просить разрешения. Странно, что он заходит так далеко, оценивая мою реакцию.

— Ты промокла, Холодное Сердце?

Требуется все мое мужество, чтобы выпятить подбородок.

— Нет.

— Нет, а? — он отпускает мои волосы и проводит большим пальцем по нижней губе. — Хочешь сказать, что, если я засуну руку под полотенце, ты не намочишь мои пальцы?

Я сжимаю губы, чтобы не услышать голос, который пробивается сквозь меня.

— Может, мне стоит проверить, а? Просто чтобы убедиться.

Держа руку на полотенце, я кладу другую ему на грудь. Слово «стоп» вертится у меня на языке, но, зная, что он, вероятно, воспримет это как вызов и продолжит, я проглатываю.

Вместо этого я произношу:

— Единственный способ сделать это — довести меня до потери сознания.

— Это и некрофилия, и обман. Ни то, ни другое меня не интересует. Когда я доведу тебя до оргазма, я хочу, чтобы твое лицо покраснело, а твои крики прорезали воздух.

— Ты действительно болен.

— А ты действительно начинаешь звучать однообразно.

Его взгляд падает на мои обнаженные плечи и намек на мой шрам, окруженный засосами, которые он оставил.

— Эйден... не смей... — я предупреждаю.

Мои ногти впиваются в ладонь, будто моя хватка за полотенце это спасательный круг.

— Я вежливо попросил тебя сегодня утром. — его темные глаза встречаются с моими. — Но, возможно, тебе не нравится по-хорошему, милая. Возможно, в глубине души тебе нравится противоположное хорошему.

— Мне нравится, когда меня оставляют в покое.

— В это ты веришь?

Его большой палец скользит по моей щеке и резко проводит по нижней губе, будто он пытается что-то стереть.

Я даже не могу отбиться от него, потому что это будет означать, что я оставлю свое полотенце и свое тело на его милость — или на его отсутствие.

— Знаешь, что я думаю? Я думаю, что часть тебя любит противоположное хорошему, но из-за того, что ты такая хорошая, ты стремишься уничтожить эту часть. Ты боишься того, что это может значить для тебя. Как тебе может нравиться что-то настолько обездоленное, когда ты такой совершенный человек? Ты боишься самой себя, милая.