Девушка на крыльце - Чизмар Ричард - Страница 17

— Да ладно, гольф — это не так-то уж страшно, а? Это на темную сторону не тянет.　

— Да ну? — сказал Пол, приподняв бровь. — Сдается мне, все может быть взаимосвязано.　

— Это как? — спросил Кенни, распрямляя ноги и наклоняясь вперед в кресле.　

— Ты даже не представляешь, сколько я арестовал людей, которые говорили одно и то же: «Я не хотел сбивать его, офицер, просто сорвался», «Я не хотел бить ее так сильно, просто сорвался», «Я не хотел спускать курок, просто потерял контроль и сорвался».　

— Ты говоришь об импульсивных преступлениях?　

Пол щелкнул пальцами.　

— Но откуда эти импульсы берутся, Кенни? Вот я о чем. Они есть у всех нас. Где-то внутри. У большинства они скрыты под хорошими манерами, цивилизованным поведением и красивыми айфонами, и, чтобы достать их на поверхность, нужно испытать предельное напряжение. Но у других... — Он осекся.　

— У других?　

Пол сузил глаза.　

— Они лежат ближе к поверхности и проявляются каждый день. И такие люди, вместо того чтобы бороться с этими импульсами, принимают все как есть.

— Я знал таких, когда пил, — сказал Кенни. — Они всегда ищут неприятностей.　

— А еще есть то, что можно назвать истинным злом. Худшие из таких людей к нему прислушиваются. Я правда в это верю.　

— Прислушиваются к чему?　

— К тяге... к зуду... к тому дразнящему, обманчивому голосу откуда-то с самой глубины.　

Кенни выдохнул, отгоняя смутные воспоминания о другой жизни, о другом человеке, которым он когда-то был. Он медленно поднялся с кресла.　

— Думаю, пойду-ка я домой, посмотрю, не оставили ли мне девочки попкорна.　

— Заходи, если что.　

— Ага, зайду, — ответил Кенни, спускаясь с крыльца.　

— Слышишь, Кении?　

Он повернулся.　

— Да?　

— Не обращай особого внимания на то, что я сказал. Я просто старый дурак. Меня как тоска накроет, я веду себя так, будто весь мир рушится.　

Кенни улыбнулся:　

— Может, зайдешь, посмотришь с нами фильм? Сара и Нат будут рады.　

— В другой раз, — ответил Пол, вставая. — Лучше покопаюсь у себя в подвале, отвлекусь от мыслей.

— Как фильм? — спросил Кенни, входя в гостиную.

Сара и Натали ютились на диване под одеялом, между ними стояла миска попкорна. Свет в комнате был выключен.　

— Такой тупо-о-ой, — отозвалась Натали.　

Сара бросила в девочку зернышко.　

— Неправда. Фильм милый.　

Натали закатила глаза, взяла кусочек попкорна с коленей и засунула себе в рот.　

Кенни рассмеялся. Он был благодарен дочери за то, что та решила остаться в этот вечер дома вместо того, чтобы отправиться на ночевку к Мэдисон. Саре это сейчас было очень нужно. Он взял ключи с кофейного столика.　

— Куда собрался? — спросила Сара, насторожившись.　

— Нужно быстро сбегать в школу. Я сегодня так торопился с тренировки, что оставил в тренерской ноутбук.　

— Разве ее не должны были запереть?　

Кенни кивнул:　

— Должны были, но ключа от той двери у кого только нет. У завхозов, сторожей, других тренеров. Я бы лучше не рисковал оставлять его на все выходные.　

— Фильм уже почти закончился, — сказала она. — Хочешь, съезжу с тобой?　

— Нет, вы, девчонки, отдыхайте. Я вернусь, не успеете глазом моргнуть. — И направился к двери.　

— Кенни?　

Он повернулся и взглянул на жену. Выражение у нее на лице было хорошо ему знакомо: в нем читалось беспокойство — и подозрение.　

— Будь осторожен.　

Кенни отправил ей воздушный поцелуй и вышел за дверь.

Мужчина обрушил биту на стену, устроив ливень из осколков бетона. Его лицо исказилось от ярости, на лбу и на шее вздулись вены. Они подступали все ближе. С каждым днем. Наверное, уже и тело нашли.　

Кряхтя от усилий, он размахивал битой снова и снова, колотя по стене до тех пор, пока у него не перестали подниматься руки, а щеки не покрылись грязно-серым слоем пыли. Тогда он с отвращением отбросил биту, возвел глаза к потолку — и завыл от ярости. Вой получился похожим больше на звериный, чем на изданный человеком. Из уголков рта свисали толстые струйки слюны. Из носа шла кровь, а темные глаза, широко раскрытые и налитые кровью, беспокойно метались по комнате. Он принялся лихорадочно описывать круги, бормоча что-то себе под нос.　

В этот момент зазвонил мобильный.　

Мужчина резко остановился, полностью замерев, и склонил голову набок.　

Телефон зазвонил опять.　

Он моргнул и медленно оглядел комнату, будто пробуждаясь от глубокого сна.　

Телефон зазвонил в третий раз.　

Мужчина достал мобильный из кармана брюк и уставился на экран — его губы расплылись в улыбке.　

Он приложил аппарат к уху.　

— Алло, — проговорил он со зловещим спокойствием.　

Затем на несколько секунд прислушался — и рассмеялся.　

— Да, хорошо. Увидимся через пятнадцать минут.

Он прервал звонок и положил телефон обратно в карман. Вытер рот и нос рукавом и взобрался по лестнице. Прежде чем закрыть за собой дверь, мужчина обернулся и выключил свет в подвале.

Кенни и Сара сидели за завтраком — вафли и бекон остывали на столе перед ними — и неотрывно смотрели на экран маленького телевизора в углу кухни.　

Берег озера Кодорус в верхнем левом углу экрана сменился фотографией молодой и улыбающейся Кэтрин Моррис. Ведущий новостей Второго капала, игравший в сериалах красавчик, хоть и с похожими на гусениц бровями, прикладывал все усилия, чтобы выглядеть мрачно, пока читал с телесуфлера:　

— ...обнаруженная вчера рано утром местным рыбаком, была опознана как двадцативосьмилетняя Кэтрин Энн Моррис из Балтимора, штат Мэриленд. Представитель бюро судмедэкспертизы округа Хановер сообщил, что Моррис была избита и получила смертельные ножевые ранения приблизительно за двенадцать — восемнадцать часов до того, как ее сбросили в воду.　

На экране, сменив некогда счастливое лицо Кэтрин Моррис, возникла темная зернистая видеозапись крыльца Такеров. И пока повзрослевшая, безо всякой улыбки Моррис безуспешно нажимала на звонок, ведущий продолжал:　

— ...к сожалению, служит печальным финалом загадочной истории Девушки на крыльце. Если вы располагаете какой-либо дополнительной информацией о Кэтрин Моррис, пожалуйста свяжитесь с офисом шерифа округа Хановер по...　

Сара выключила телевизор.　

— Ты чего? — спросил Кенни.　

Сара взяла вилку и наколола кусок холодной вафли. И, посмотрев на мужа, ответила:　

— Мы и так знаем, чем все закончилось.

Мужчина расхаживал по гаражу. Взад-вперед, яростно сжимая и разжимая кулаки. Они нашли тело. Теперь это во всех новостях. Ему хотелось что-нибудь сломать. Хотелось что-нибудь порезать. Но он не мог. Сегодня ему нужно было кое-где быть, и его отсутствие заметили бы.　

Он прикусил губу так сильно, что почувствовал привкус крови. Тогда прикусил еще сильнее и сглотнул. Потом вышел на улицу, сел в машину и уехал.

　— Да уж, весело было, — сказала Сара.　

Они втроем шли через парковку стадиона Харфордской дневной школы. Было всего два часа дня, но на горизонте уже собирались осенние облака, и свет начинал меркнуть. Прохладный ветерок разбрасывал опавшие листья по асфальту, и в воздухе все еще витал густой запах предыгрового костра.　

Натали сжимала в одной руке плакат с надписью: «Порвите “Уинтер-Хилл”!», а второй переписывалась с подругой. Родители, держась за руки, шли в нескольких шагах позади, испытывая редкий момент безудержного удовольствия. Последняя неделя сказалась на всей семье, и сегодняшняя игра принесла долгожданное облегчение.　

Мимо пронеслась набитая учениками машина с опущенными окнами и ревущим радио. Один из подростков высунулся из окна с пассажирской стороны и помахал рукой.