Стальная империя (СИ) - Васильев Сергей Александрович - Страница 40

— А говоря о беззащитности снизу…

В нескольких саженях от кормы одного из идущих впереди корабликов поднялся белопенный столб, а через несколько секунд до мостика донесся глухой удар: по-видимому, тральщик зацепил русскую мину.

— Я имел ввиду именно это. Русские все-таки пошли на неслыханное нарушение международного права, — нахмурился адмирал. — Да, они объявили вход в Финский залив зоной боевых действий.

— Но мы предъявим им еще и это обвинение, — согласился Алан. — Мы станем на якорь?

— Разумеется. Признаться, я планировал продвинуться за этот день немного дальше, но боюсь, нам придется ночевать здесь… Тралить в темноте невозможно, поэтому наша месть подождет еще немного.

Миноносцы типа «Пернов» были неудачными кораблями. Малая скорость, не слишком надежные котлы и машины, слабое вооружение… Именно поэтому их с легкой душой отдали под безумные эксперименты инженера Луцкого. Все внутренности безжалостно заменили двумя спарками шестицилиндровых моторов Никсона, ранее развернув их производство в Риге и Петербурге. И пусть спроектированные в изрядной спешке редукторы имели ресурс не более сотни часов, отсутствие вылетающих из труб искр в сочетании с двадцатью четырьмя узлами скорости делали их смертельно опасными ночью.

— Вон они, — усмехнулся мичман Альтфатер, глядя на снижающуюся к серым волнам и черным силуэтам звезду. — Хорошо летуны светят!

Выписывающий в небе ленивые восьмерки воздушный корабль выпустил еще одну осветительную ракету, а исходящий из него конус слабого прожектора оставался словно бы прикованным к одному из броненосцев Альбиона.

— Машины — полный! Выхлоп в воду! Минный аппарат — на левый борт, аппарат и пулеметы — товсь!

Моторы глухо взревели, матросы засуетились, разворачивая влево строенные трубы новейшего минного аппарата, установленного вместо двух старых, однотрубных всего полтора месяца назад. Обе спарки крупнокалиберных «Браунингов» шевельнули стволами.

— Цель слева на крамболе! — закричал сигнальщик, специально назначенный на боевую вахту из-за превосходного ночного зрения. — Здоровый!

— Это «Тезеус» из охранения! — среагировал мичман. — Аппарат — пли по готовности, рулевой — право десять!

Пенный след набравшего скорость миноносца был хорошо заметен, и с борта английского крейсера первого ранга ударила пушка — одна, затем вторая, затем на марсе зажегся прожектор, почти мгновенно нащупавший цель.

— ПУСК! — скомандовал офицер, и три длинных сигары одна за другой нырнули в свинцовую воду.

— Право на борт! Отходим…

Трехдюймовый снаряд пробил тонкую сталь борта и разорвался, воспламенив полукустарно установленные в бывшем котельном отделении баки. Мичмана подбросило и, швырнуло в холодную майскую воду.

— Их было не меньше трех десятков, сэр. Около пяти — большие, типа «Ярроу» (*), они шли во второй волне вместе с этими адскими крейсерами-скаутами, и множество мелких, французского типа «Курье» в первой.

— Почему же они пустили первыми старые миноносцы? — спросил адмирал.

— Видимо, из-за меньшей заметности. Судя по тому, что «Курье» вспыхивали от попаданий, как спички, русские поставили на них бензиновые моторы. В результате их трубы не искрили и дыма над ними не было видно, что резко затруднило стрельбы расчетам противоминных орудий.

— Понятно, — нахмурился адмирал. — Наши потери помимо «Марса» и «Тезеуса»?

— Зафиксированы еще три попадания: два в «Булварк», но, к счастью, по разным сегментам сети, и одно — в «Принца». Его сети тоже выдержали. Шесть наших дестройеров пропали, видимо, уничтоженные орудийным огнем и торпедами, еще один пришлось затопить вследствие тяжелых повреждений. А поскольку «Курье» были вооружены пулеметами пятилинейного калибра, пробивавшими стены рубок наших легких кораблей, даже на уцелевших дестройерах имеются тяжелые потери в экипажах.

— А у русских?

— Мы наблюдали три бензиновых костра, сэр. Остальным удалось уйти.

— Три из скольки? У нас есть пленные?

— Мы подняли из воды одного офицера и двух матросов, все — с тяжелыми ожогами. Офицер и один из матросов умерли, последний русский вряд ли доживет до утра.

— Нам даже не удастся его допросить и узнать, сколько еще этих чертовых миноносцев прячутся в Моонзунде?

— Боюсь, что нет, сэр. Наши моряки утверждают, что у русских было минимум два быстроходных скаута, утыканных четырехдюймовками как еж иголками, и на их счету четыре наших дестроера, а скорее всего и больше: миноносцы русских не демаскировали себя стрельбой, что еще больше затруднило оценку сил противника, сэр. Истребителей типа «Ярроу» было от четырех до шести, причем на них установлены по три двенадцатифунтовки и один трехтрубный минный аппарат. А количество моторных «Курье» оценить невозможно, но их явно осталось не меньше десятка.

— Вот и ответ, Эшетон, — усмехнулся тихо сидевший в углу штатский.

— Ответ на что, Алан?

— Ответ на вопрос «почему русские бросили все силы на укрепление Моонзунда». Вы просто не в состоянии пройти от Либавы до Финского залива за один световой день. А ночью или даже в июньских сумерках эти парни выскочат из лабиринта, благо они всегда будут в курсе вашего местоположения. Уверен, как минимум один такой отряд прячется в шхерах Финляндии. Русские построили на Балтике три новых крейсера-скаута с турбинным ходом и германскими орудиями — «Жемчуг», «Изумруд» и «Боярин». А сегодня ночью нас посетили только два…

— Коварные твари, — тяжело вздохнул адмирал. — Теперь у нас нет иного выхода, кроме как занять эти острова и Рижский залив.

— Быстрой победы не будет, Эшетон, — печально вздохнул Алан.

Все трое, вместе с младшим из моряков, задумались, будет ли победа вообще.

У Короля, конечно, много… Но уже не столь много, как всего ночь назад.

------------------------

(*) Известный в русском флоте, как миноносец типа “Сокол”.

(**) Миноносец типа “Пернов”.

02 мая на рейде Либавы.

Темная вода за пределами действия прожекторов британских катеров и миноносок взбурлила, из нее показались сразу две рубки, выкрашенных в темно-серый, почти черный цвет. Наблюдатель с хорошим ночным зрением наверняка заметил бы в тени второй из них две человеческие фигуры с огромными круглыми головами. Они из последних сил цеплялись за скобы ведущего на кормовую площадку трапа. Скрежетнул люк, на площадку вскарабкались матросы и кинулись к темным фигурам, явно стремясь оторвать, точнее — открутить медные головы, тускло отражающие сияние темно-алой полосы.

— Быстрее, — приказал негромкий, властный голос, напоминавший некоего «Дона Серджио» с «Князя Боргезе», — быстрее, черти! Шлемы, галоши — все в воду, и баллоны туда же!

— Н-нет необхо-хо-ходимости, господин ка-капитан первого ранга! Бал-лоны-то л-ладно, но шле-шлемы хотя бы оставьте, хо-хорошие! — зубы говорившего постукивали от холода.

— Поговори мне тут, Степаныч. Обоих внутрь, чаю с коньяком и погружение! Доклады позже! Тут миноносок, как блох на барбоске. Потопят и фамилии не спросят!

Через пять минут ничто не выдавало внезапное появление и столь же стремительное исчезновение потаенного судна. Внутри оно ни капли не напоминало известный из сочинений господина Верна «Наутилус» капитана Немо. Все потроха лодки состояли фактически из единственного коридора, по его бортам высились стеллажи с ящиками свинцовых аккумуляторов и стальными баллонами с воздухом. Два втиснутых среди них на грубо склепанных рамах трехцилиндровых дизеля Нобеля, присоединенные одним концом вала к генератору кустарного вида, а другим — к не менее кустарному воздушному насосу, питались из дубовых бочек с нефтью. Такой безобразный вид мог заставить благородного принца Дакара зардеться от стыда. Только в самом носу, под рубкой «Аз», коридор расширялся, превращаясь в круглый пятачок, где на ящиках со снаряжением сидели двое могучих флотских унтера, молодой лейтенант, подозрительно похожий на итальянца по имени Пьетро, и обладатель тихого, но грозного голоса.