Стальная империя (СИ) - Васильев Сергей Александрович - Страница 71

Более скоростные «Илластриес» и «Викториес», передвигаясь в середине колонны до прохождения минных банок, приняли вправо и прибавили скорость.

— Если у русских действительно осталось всего восемьдесят снарядов, и если они откроют огонь со своей обычной дистанции… Я ожидаю четыре или пять попаданий главным калибром, — пояснил адмирал. — В худшем случае мы потеряем один из «Маджестиков», тогда соотношение сил изменится на три к одному. «Екатеринам» придется либо оставить десант наедине с нашими орудиями, либо погибнуть… с тем же результатом. Эвакуировать свои войска они не успеют.

— Дымы на горизонте! — заголосили сигнальщики, — дымы на горизонте!

И почти сразу же:

— Летающая свинья! Свинья в воздухе!

— О, — снова оскалился Фишер, — они отреагировали быстрее, чем мы ожидали. По эскадре — зенитные плутонги к бою!

Листок радиограммы, подписанной проще простого — «Иванов», дрожал в руках адмирала Рожественского.

— У Вас есть какие-либо возражения, милостивый государь?

Адмирал промолчал, с тоской глядя на приближающиеся со стороны Кара-Дениза, увенчанные черными шапками дыма «Екатерину» и «Синоп», сопровождаемые «Алмазом» и «Ониксом». Жандарм с бледно-рыбьими глазами был совершенно спокоен, головорезы из его эскорта тоже не выказывали никаких эмоций, стояли себе, держа руки на рукоятках табельных «Браунингов».

— Передать на оба отряда — «Флагман передает командование адмиралу Фелькерзаму», — распорядился командир «Двенадцати Апостолов» Коландс, протянув еще один точно такой же приказ вахтенному офицеру.

— Прошу проследовать в адмиральский салон, господин Рожественский, — жандарм не соизволил обратиться к нему по званию «господин адмирал» и Зиновий Петрович понял, что все кончено.

Адмирал Рожественский был человеком сильной воли, мужественный, безусловный патриот и весь вопрос был только в том, что конкретно он мнил благом для Отечества и какие поступки считал патриотичными.

Морской кадетский корпус юный Рожественский окончил в числе лучших выпускников. После начала войны с Турцией был направлен на Черноморский флот в качестве флагманского артиллериста. Служил на пароходе «Веста», получившем общероссийскую известность в неравном бою с турецким броненосцем «Фетхи-Буленд». За проявленные отвагу и доблесть получил очередной чин и ордена Св. Владимира и Св. Георгия, делом доказав свой профессионализм и отвагу.

Большинство служивших с ним людей отмечали его необычайное трудолюбие, добросовестность и невероятную силу воли, в то же время, побаиваясь за крутой нрав и язвительные, временами даже грубые, выражения, которые он не стеснялся использовать в отношении подчиненных. Во флоте у Зиновия Петровича было прозвище «Тигр в аксельбантах».

Вот что писал о нем лейтенант Вырубов в своем письме к отцу.

«Приходится хлопотать, чтобы устроить себе на лето мало-мальски приличное существование, а то того и гляди, попадешь в артиллерийский отряд к свирепому адмиралу Рожественскому, где не только отпуска не получишь, но еще рискуешь быть проглоченным этим чудищем».

Однако службе такие характеристики не мешали. Грубиянов во флоте было много, а профессионалов — мало. Зиновий Петрович считался одним из лучших артиллеристов. Император Германии Вильгельм, сказал как-то после маневров русскому царю:

— Я был бы счастлив, если бы у меня во флоте были такие талантливые адмиралы, как ваш Рожественский.

Сам Зиновий Петрович всегда был примерным монархистом и ярым защитником существующих порядков. Вот что он писал своему другу барону М.Р. Энгельгардту:

«Не понравился мне твой немецкий критик (М. Гарден) за его жестокие, грубые слова на Государя нашего, на мученика, который лихорадочно ищет людей правды и совета и не находит их, который оклеветан перед народом своим, который остаётся заслонённым от этого народа мелкой интригой, корыстью и злобой, который изверился во всех, имеющих доступ к престолу его, и страдает больше, чем мог бы страдать заключённый в подземелье, лишённый света и воздуха».

Всё изменилось в 1891 году, когда Рожественский получил назначение морского агента в Лондоне. В течение трех лет Зиновий Петрович собирал информацию о Британском флоте, наблюдал за строительством кораблей, их отдельных узлов и с болью в сердце констатировал отставание России во всём, что касается промышленности и организации труда. Как человек неравнодушный, он мучительно искал причины технологической немощи Отечества и способы исправить ситуацию. Искал и не находил, пока по рекомендации графа Гейдена не попал на собрание Grand Lodge of All England и не услышал о простой, явной, лежащей на поверхности взаимосвязи методов и формы правления с темпами развития и ростом благосостояния государства. Тогда для Рожественского всё стало просто и понятно. Ну конечно же! Наличие парламента и публичная конкуренция политиков, как локомотив, тянет за собой технический прогресс! Наличие гражданских свобод выталкивает наверх наиболее достойных и умных! И пример — прямо перед глазами старейшая демократия Европы — Великобритания и наступающие ей на пятки Северо-Американские штаты…

В Россию Зиновий Петрович вернулся другим человеком. Он также скрупулезно выполнял свои обязанности, но таким образом, чтобы как можно быстрее исправить системные пороки самодержавия. Рожественский был полностью согласен с князем Львовым — существует тесная взаимосвязь между либерализацией политического режима в России и внешними неудачами. Яркий пример — поражение в Крымской войне, а следом — отмена крепостного права и ряд других либеральных послаблений… Но потом дело застопорилось, а победа в последней войне с османами вообще погрузила страну в тину самоуспокоенности. Значит что? Правильно! Для стимулирования преобразований требуется новое поражение!

Адмирал Рожественский, с присущими ему тщательностью и самоотдачей, ковал это поражение, как мог, как умел, прекрасно понимая — никакой благодарности за эту работу не предвидится. Просто он, искренне переживая за Отечество и найдя, как ему казалось, верное лекарство, добывал его, отметая все остальные обстоятельства, как несущественные. И вот когда до цели оставался всего один шаг… Как глупо и как бездарно! Жаль, очень жаль. Зиновий Петрович, покидая мостик, не чувствовал ни страха, ни угрызений совести, а только досаду за незавершенное дело…

—Ваше высокопревосходительство, разрешите? — прервал раздумья адмирала молодой задорный голос.

—Да, голубчик, чем могу служить? — не поворачиваясь к посетителю и не отрывая глаз от морского горизонта, маячившего в иллюминаторе адмиральского салона, неохотно отозвался Рожественский.

—По личному распоряжению полковника Шершова велено передать папку для ознакомления …

—Что там? — раздраженно бросил адмирал, не меняя позы.

—Копии документов Директории военной разведки Британии, начиная с 1890 года. Инструкции по вашей скрытой вербовке, отчеты членов ложи Великая Англия о проделанной работе, ваш психологический портрет, составленный специалистами Роял нэви и даже список тем, где ваши знания ограничены и, соответственно, имеется возможность вас дезинформировать… Отдельно — вознаграждения, полученные агентами за хорошо сделанную работу… Вас использовали втёмную, Зиновий Петрович, и только поэтому Вам предоставлен доступ к этим документам, стоившим жизни нашему агенту в Лондоне…

— С «Викториеса» передают: дистанция до «Екатерин» — сто пять, они отходят строем фронта! «Двенадцать Апостолов» идет впереди, до него сто десять!

— Сейчас они начнут обстрел, — кивнул Фишер. — Черт, русские, вероятно, почуяли неладное и отозвали свои броненосцы от места высадки, поэтому разбить их по частям не получится. Придется бить их вместе. Что со свиньей?