Ты умрешь следующей - Лама Диана - Страница 32

Сквозь кожаную подошву сапог она ощущала камушки так, будто бы пробовала их на зуб. Аманда опустила глаза, и увидела, как что-то заблестело под лучами полуденного солнца.

Аманда наклонилась и присмотрелась: это была сережка от пирсинга. Она осторожно взяла ее в руку.

Серебряная сережка была испачкана кровью. Она отчетливо вспомнила, где видела ее в последний раз: на верхней левой брови Джованны, она ей тогда даже позавидовала. Аманда никогда не отважилась бы надеть такую. Теперь этот серебряный шарик с колечком был у нее в руке, грязный от пыли и крови, а его хозяйка бесследно исчезла из этого дома ночью.

Аманда вздрогнула и повернула по направлению к дому. Сделав два шага, остановилась, сережку она держала, зажав в кулаке. Нужно засунуть ее поглубже в карман брюк.

Она не собиралась говорить Тутти и Лючии о своей находке и своих опасениях, ей вообще не хотелось с ними разговаривать. Она не понимала почему, не хотелось, и все.

В доме ее ждала прохлада. Переходя из света в полумрак, она на мгновение прищурила глаза, потом наклонила голову и решительно вошла внутрь. На верхнем этаже, прямо над ее головой, колыхнулась занавеска, и чья-то рука закрыла окно.

Створки платяного шкафа распахнуты, на полу стоит огромная сумка. Это единственное, что нарушает порядок в комнате Марии-Луизы. Мария-Луиза патологически аккуратна. Даже когда она впопыхах искала сотовый телефон, то автоматически закрывала ящички. Она положила на место все вещи, которые передвигала, идеально ровно расправила ковер, взбила подушки после того, как заглянула под них, спрятала торчащий краешек ночной рубашки, аккуратно расстелила пуховое одеяло и поправила простыни, расставила в ряд туфли у окна под шторой, и теперь носки туфель выглядывают и создают впечатление, будто бы кто-то прячется за ними, несколько женщин, которые посмеиваются и перешептываются между собой, подглядывая сквозь вышивку на ткани.

Они могли бы там быть, но их там нет. Сейчас в этой комнате нет никого, за исключением плавающей в унитазе мертвой мухи. От Марии-Луизы и следа не осталось, разве что идеальный порядок, который она оставила после себя.

Войдя в свою комнату, Аманда легла на кровать и уставилась в потолок. Ощущение было тягостное. Ей казалось, что все эти балки, древесина и кирпичи уложены именно так, чтобы свалиться на нее и похоронить под неподъемной тяжестью.

Аманда чувствовала тяжесть в груди, невероятную тоску, будто огромный камень давил на нее. Она повернула голову к двери. Аманда закрыла ее на ключ, но кто знает, сколько дубликатов разбросано по дому.

Ей казалось, что сейчас она все же надежно спряталась.

Спряталась от кого?

Она представила Тутти с Лючией, которые бродят по дому на цыпочках, открывая двери, обыскивая комнаты, ища пропавших подруг. Или, может, они искали ее?

Лючия посмотрела вокруг критическим взглядом. Скоро от присутствия Джованны в этой комнате не останется и следа. Она набила разными вещами и маечками Джованны дорогую, но потертую кожаную сумку. Это казалось странным, но Джованна одевалась очень легкомысленно — рубашонки, широкие брюки или очень-очень короткие мини-юбочки. Лючия никогда бы не надела на себя подобные вещи, хотя ее фигура была очень даже ничего. В таком возрасте дамам следует носить более солидные вещи.

Ей попалась бесформенная вещичка на резинке, которая оказалась штанами на резиночках с такой низкой талией, что наверняка из-под них даже выглядывала резинка от нижнего белья.

Кстати, о трусиках… Ей в голову пришла одна мысль, которую она решила проверить. Ей показалось, что среди белья Джованны вообще нет обычных трусиков. Только микроскопических размеров белые и черные танга, лоскуточки ткани с веревочкой между ягодицами, которые постоянно трутся о кожу. Ужасно неудобные, по мнению Лючии.

Она попробовала носить такие однажды ради того, чтобы разбудить фантазию у одного ленивого любовника, но сочла их крайне неудобными.

Нет-нет, танга не для меня, подумала она разочарованно, скомкала их и бросила на дно сумки. Потом Лючия заметила пакет с грязным бельем. Из любопытства начала перебирать вещички в пакетике. Лифчиков здесь не было, но, имея такую маленькую грудь, Джованна могла позволить себе вообще обходиться без них. Так, а это что?

Да, нет же, Джованна носила и другое белье, кроме танга, подумала она победно, извлекая двумя пальчиками кружевную вещичку — фирменные Perla.

Казалось, эта вещь скорее подошла бы Марии-Луизе или Дэде. У них обеих бедра были шире, чем у Джованны.

Любопытно, но стоять и рассуждать не имело смысла, и Лючия направилась в ванную. Интересно, какой крем Джованна использовала для кожи лица? У нее, видимо, была повышенная склонность к фурункулам, хотя не было ни одной морщинки.

Лючия стала рассматривать туалетные принадлежности Джованны, пытаясь найти нечто, способное пролить свет на ее странное исчезновение…

…Ничего, только глупые причуды дам, находящихся на пороге менопаузы. К такому выводу без всякого труда пришла Аманда после того, как в течение сорока минут внимательно осматривала рисунок подвесок люстры.

Ей уже все надоело, она нервничала и чувствовала себя кретинкой. Лючия и Тутти наверняка закончили собирать чемоданы, а теперь наслаждаются отдыхом в ожидании микроавтобуса, а вот ей еще предстоит заняться сборами.

Аманда оглядела комнату: повсюду хаос. К сожалению, такой она была. Она не могла жить без горничной, которая ходила бы за ней и убиралась.

Но ничего не поделаешь! Увиливать бесполезно, к тому же нужно еще собрать чемодан Дэды.

Аманда решительно принялась за работу, свалив в одну кучу одежду, книги, туфли и белье, стараясь класть вещи так, чтобы они все уместились в чемодане.

Хотя, как обычно, вещей оказалось много больше, чем она привезла с собой.

Ей никогда не удавалось уложить вещи в чемодан, каких бы размеров он ни был, он всегда был готов лопнуть от всякой всячины.

Наконец-то ей удалось застегнуть молнию. Сидя на корточках, Аманда посмотрела вокруг. Вроде бы все вещи сложила, во всяком случае, она на это надеялась. Если что и забыла, то ей это доставят домой.

Теперь подошла очередь вещей Дэды. Аманда надеялась, что их окажется не так уж много.

Последний день — именно тот, который ты помнишь лучше всего. Он, как клеймо, ясно отпечатался в твоей памяти, кадр за кадром.

Рита обессиленно сжимает твою руку, в ее несчастном лице ни кровинки, в глазах пустота, на голове осталось всего несколько волосиков.

Ты садишься с ней рядом, ты понимаешь, что этот кошмар вот-вот закончится, и ты благодарна ей, что, по возможности, она всегда старалась щадить тебя.

Рита держала тебя подальше от своей болезни, но сейчас ты не можешь убежать, поскольку у нее осталась только ты.

Она уже сказала, что завещает все тебе: деньги, дома, земельные участки, вещи — все, накопленное трудами ее предков. Это совсем не то богатство по милости божьей, к которому привыкли твои подруги, его не выставляют напоказ. Вот что вас еще объединяет, тебя и Риту: ваши деньги пахнут слезами и потом. Иногда ты боишься, что именно этот их запах ты чувствуешь при дыхании.

Дыхание у Риты тяжелое, она разлагается, еще не умерев.

Ты дрожишь, ты хотела бы только одного — убежать подальше от этой постели, пропитанной потом и болью.

Тебе хочется выйти на улицу и подышать холодным и чистым декабрьским воздухом, но ты сдерживаешь себя, улыбаясь и отвечая на Ритины вопросы.

Рита о чем-то тебя спросила, ты с трудом вслушиваешься в ее шепот, и она тогда опять повторяет вопрос, но ты не должна наклоняться к ее уху.

— Тебе холодно? — спрашивает Рита.

— Нет, не холодно, — отвечаешь ты, и это вовсе не ложь. Ты дрожишь не от холода, а от страха.