Ты умрешь следующей - Лама Диана - Страница 36

Ласковое касание, умоляющий взгляд, руки на горле чуть дольше, чем на несколько секунд, ничего более, и Дэда не поняла.

Последний ее вздох для тебя как оргазм, ты даже не знаешь, что это за ощущение, может, даже это просто мысль, что у тебя слишком мало времени, слишком мало времени.

Ты благословляешь ее и прощаешься с ней. И Дэда не поняла, и в этом твое спасение.

Потом ты оборачиваешься, чтобы еще раз попрощаться. Но, может, ты слишком быстро поворачиваешься, а может, опоздала повернуться и видишь на ее лице снисходительную улыбочку, ты не знаешь, что это, но ты уже не думаешь. Ты прячешь свое пылающее лицо, и тебе кажется, что ты слышишь ее смех, который гулко звучит в твоих ушах, и кровь бешено пульсирует.

И теперь, именно теперь, ты понимаешь, что делать.

Она думала, что научилась не бояться темноты. Уже много лет, как она не чувствовала необходимость оставлять включенным свет на ночь. Но сейчас, находясь в темном коридоре, Тутти опять почувствовала себя ребенком, одна и испуганная, как тогда, много лет назад.

В первые дни она не нашла подземный ход, хотя как следует и не искала. Может, сейчас как раз подходящий момент, чтобы это сделать.

Спускаясь вниз по лестнице на кухню, она опять почувствовала странный, какой-то особенный запах. Аманда пошла на этот запах в конец лестницы, к кладовкам за кухней, и обнаружила его источник.

Запах шел из-под вороха скомканных старых газет, под которыми лежала горстка гравия с копошащимися в нем неприятными насекомыми, и влажный фартук для садоводов, на котором виднелся след чего-то непонятного.

Аманда носком туфли перевернула этот ворох, не прикасаясь к фартуку, и уж совсем ей не хотелось прикасаться к испачканным камушкам, на которых налипла темная и засохшая грязь.

Теперь запах стал еще отчетливее, резче.

Она поглубже копнула туфлей и ощутила, что прикоснулась к чему-то твердому. Аманда наклонилась пониже, чтобы получше разглядеть, и увидела, что из кармана фартука выкатились два или три шарика бело-коричневого цвета.

Кончиками пальцев она подняла один из них, поднесла поближе к глазам, чтобы рассмотреть получше.

И все-таки сначала она поняла, что это за запах, а потом — что это были за шарики.

Она нашла жемчуг Марии-Луизы.

И кровь Марии-Луизы: на ее жемчужных бусах, фартуке, гальке, в воздухе, повсюду…

Темно, и, естественно, ты боишься.

Рита — девочка робкая и скованная, пугливая. Но сейчас она не чувствует опасности: ты пришла позвать ее, ты ее подруга, и ты сжимаешь ее руку в своей руке.

Другой рукой ты придерживаешь бронзовый канделябр со свечой, ты приподняла его вверх, чтобы получше освещать путь. Поэтому Рита может видеть, куда вы направляетесь, и ей совсем не страшно глубокой ночью идти путаными темными коридорами виллы Камерелле.

Вы вышли из ее комнаты.

Она уже спала, но ты, ее подруга, тихонько разбудила ее, растормошив и прошептав ее имя.

Вы вышли на цыпочках. Нужно было идти тихо, потому что в номере, как раз рядом с комнатой Риты, спала одна из преподавательниц. Уже очень поздно, вы точно не знаете, который час, но предполагаете, что уже очень поздно. Вы проходите через гостиные, ступая по мягким ворсистым восточным коврам.

Лунный свет просачивается сквозь небольшие щелки между закрытыми тяжелыми шторами на окнах, поэтому Рите удается разглядеть очертания массивной мебели вокруг.

Мебели здесь, на вилле Камерелле, очень много. Рита никогда не видела столько старинной мебели, столько картин и ковров.

Она не уверена, что ей нравится это место, но у нее не хватило смелости поговорить с кем-либо об этом, даже с тобой.

Возможно, ты бы посмеялась над ней, а может, и нет, но Рита не хочет рисковать. Ее подруга — вот единственное, что у нее есть.

Пройдя гостиные, холл, вы доходите до лестницы, ведущей на кухню. Здесь еще темнее, и свет свечи слепит вам глаза.

Ее горячая рука в твоей руке, и это вселяет в нее уверенность. Сквозь просвет между ступенями лестницы она смотрит вниз, чтобы не оступиться.

Здесь высокие ступени, неодинаковые по высоте, и оступиться очень легко. Рита представляет, какой может подняться шум, включат свет, преподаватели и другие девочки начнут задавать вопросы, от которых можно будет со стыда сгореть.

Что вы вдвоем тут делаете? На этот вопрос, даже при желании, она не ответила бы.

Она не сумела бы ответить на него.

Рита говорит очень мало, ей не нравится разговаривать. Она очень замкнута.

Пройдя через несколько коридоров, вы останавливаетесь у двери, что с правой стороны. Рита слышала одну историю, произошедшую в этих подземельях, и ей страшно, даже находясь здесь вместе со своей подругой. Едва покачивая головой и шепча что-то, она отказывается входить внутрь, отступает назад, но ты, ее подруга, первой переступаешь порог и заходишь в комнату, а она остается одна за дверью в темноте, потому что свечу ты унесла.

Здесь к тому же еще и холодно, ничего не видно, и поэтому Рита не может уйти.

Она слышит шум, потом дверь опять открывается, вот и свет от свечи, но это не ее подруга вышла со свечой, чтобы проводить ее, это другая приятельница из класса, та, которая говорит слишком быстро и никогда не смотрит в глаза.

Она и сейчас не смотрит Рите в глаза, но говорит ей, что ты споткнулась, упала и лежишь в темноте, именно за этой дверью, и что тебе больно.

Рита не колеблется больше: ее подруге нужна помощь, и этого достаточно, чтобы она, Рита, пошла помочь ей.

Первое, что она видит в полумраке, это твое лицо. Слышен ее вздох облегчения, когда она понимает, что с тобой все в порядке. Но это длится совсем недолго. Почему у тебя такое тревожное выражение лица, почти, да, вот это важно, почти виноватое?

Рита растеряна и поэтому, когда ее хватают за руки и удерживают, никак не реагирует, но, с другой стороны, вас семеро против одной, даже если двое, кажется, стараются не участвовать в этом.

Ну ладно, девочки, я считаю, что эта шутка заходит слишком далеко, не видите, она уже плачет?

Одна девочка держит Риту за плечи, другая за талию, двое за ноги и снимают с нее трусики, кто-то придерживает ступни, и лишь двоим это неприятно до отвращения. А может, они просто выражают робкое несогласие с тем, что происходит, но уже слишком поздно?

Не нужно было бы столько рук, чтобы пленить Риту, она и так не сопротивляется, только смотрит на тебя, как ты держишь ее вместе с другими.

Она читает в твоих глазах стыд, и это самое ужасное — то, что она долго будет помнить.

Рита могла бы закричать, но не делает этого, никто бы не услышал, а если бы услышал и пришел, то было бы еще хуже.

Она беззвучно плачет во время этого насилия над собой.

Почему кровь?

Мы совсем не хотели этого, но она слишком резко дернулась.

Как много крови.

Не то что мы на самом деле хотели этого. Но теперь это не имеет значения. Вот если бы она вела себя спокойно, то было бы неопасно, так все делают, это описано даже в инструкциях.

Во всем Рита сама виновата. Она дернулась.

Мне жаль. Я не знала, что сказать.

Не важно, не важно.

Девочки молча расходятся, оставив ее одну в темноте.

Ни у какого не хватает смелости, чтобы что-то сказать ей, только ты, ее подруга, решаешься позвать ее по имени.

Рита.

…Слабый шепот в темноте, но она не поднимает головы, и тогда ты тоже уходишь.

Не важно, не важно, не важно.

Она сумасшедшая.

В этом Аманда уверена.

Только сумасшедшая могла таить ненависть столько лет.