Несознательный (СИ) - Каталкин Василий - Страница 10

Обратно домой Дмитрий Степанович пришел очень задумчивый, мозг отказывался верить в то, что ему только что сказали. Он снова сел за стол и, несмотря на попытки супруги выяснить причину такой его задумчивости, попытался переосмыслить возникшую проблему, но все мысли как повымерли.

— Виктор! — Крикнул он. — Подойди сюда.

Паренек не заставил себя долго ждать.

— Вот что, Витя, — решился на откровение Горшков, — поговорил я тут с некоторыми, они подтверждают твои сведения об арестах и так же как ты, рекомендуют срочно уехать из города, чтобы не было оснований для ареста. Что скажешь на это?

— Это был бы идеальный вариант, — согласился с ним подросток, — желательно даже не дожидаться утра.

— Вот, вот, — уцепился Дмитрий Степанович за слова, — тоже самое мне и сказали.

— Умный человек сказал, — улыбнулся Виктор, — носил бы шляпу, снял бы, в знак уважения к его уму.

— Подожди-те, какие аресты? — Вмешалась Антонина Ивановна. — Вы часом головой не двинулись. Ну, уволил тебя Морзо сдуру, но понятно же, что по глупости, разберутся.

— Вот в этом вся и закавыка, мало кто сначала верит в арест, а потом поздно выкручиваться. — Проворчал Горшков, мрачно глядя на жену, а потом повернулся к подростку. — Значит все же ехать?

— Да, и давайте уточним, через кого будем держать связь с помощью телеграмм и кодовые слова, которые позволят нам объяснить сложность ситуации.

Ночью по разбитой дороге на вокзал Перми катилась телега, которую тянула уставшая лошадь, ее хозяин решил, что его кормилица может и потерпеть за пятьдесят целковых, очень редко перепадают такие денежные заказы. В телеге в полу лежачем положении находился Дмитрий Степанович Горшков, он прижимал к себе большой чемодан и морщился каждый раз, вспоминая всех святых, когда колесо телеги попадало в глубокую ямку на дороге. Несмотря на приличный слой сена, который прикрывал дно средства передвижения, казалось, все внутренности перемешались. При этом мысли его постоянно крутились около подрессоренной брички, на которой можно было с комфортом добраться до вокзала. Но, не получится, бричка была доступна только высокому начальству и изредка прикомандированным, остальным даже телег не давали, конечно, нанять было можно и то и другое, но только у личника и за свой счет, а ночью он не поедет ни за какие деньги.

С этого момента история покатила по другому пути, ведь в той реальности инженер Горшков был арестован и расстрелян за связь с троцкистами, он стал не первой, но значимой жертвой на пути начинающихся репрессий против красных директоров и старых инженерных кадров. Эти репрессии привели к тому, что страна оказалась отброшена на несколько лет назад в своем техническом развитии.

Впрочем, нет, история свернула еще раньше, когда обреченный подросток, вместо того чтобы скромно принять свою судьбу и начать новый круг жизненного цикла, решил вопреки всему выжить и заявить о своих притязаниях на жизнь.

Из городского НКВД нарочный приехал аж на третий день после увольнения Дмитрия Степановича, я так понял, что всему виной шестидневка, хоть и кичились органы своей круглосуточной работой на благо революции, накладки с днями отдыха все одно встречались. В этот момент в квартире я был один, но это ему не помешало.

— Мне нужен Горшков Дмитрий Степанович, — заявил он с порога.

— Нет его, — отвечаю, — сказал, что едет в командировку.

— Куда конкретно он выехал и когда? — Не успокаивается человек в форме.

— Когда, могу сказать. — Киваю в ответ. — Третий день уж пошел, а вот куда точно не скажу, но что-то про Харьков упоминал.

— Харьков?

— Ага, вроде как на авиационный завод. — Делаю честные, пречестные глаза.

— Я осмотрю квартиру, — заявляет он и, мягко отстранив меня в сторону, шагнул внутрь.

Что-то подобное я ожидал, и знаю, возмущаться бесполезно. Комнаты он осматривал очень внимательно, не удовлетворился просто визуальным осмотром, а заглянул под кровати и обследовал шкафы, неужели кто-то от них так прятался? Вообще, удивительна беспечность сотрудников НКВД, вот подумайте, он приезжает за подозреваемым, в одну харю, и практически проводит обыск. Да будь этот подозреваемый действительно опасен, то этого сотрудника спустя полчаса закопали бы где-нибудь в соседнем палисаднике. Значит, там прекрасно знают, что человек законопослушен, и никаких прегрешений за ним нет, однако в будущем многих таких законопослушных ждут длительные сроки лагерей, а то и расстрелы. Но и на этом подозрительность человека самой бдительной организации, борющейся с врагами Революции, не закончилась, следом он двинулся барабанить к соседям и выяснять у них, на самом ли деле инженер Горшков уехал «в командировку» и когда они его видели в последний раз. Не знаю, что ему удалось выяснить, но потом он еще часа два курил на лавочке во дворе, видимо надеялся, дождаться инженера.

Естественно, после его ухода любопытные соседи повалили ко мне валом, всех интересовало, какого такого хрена инженер Горшков вдруг срочно понадобился «органам»? Да уж «органы»…, я бы сказал к какому органу принадлежит данный вид людей, но промолчу, а то припишут оскорбление советской власти. Ну а я, пережив нашествие «сочувствующих» (жаль не загребли надменного инженера сразу), отправился на почту с текстом телеграммы следующего содержания: «Диагноз подтвердился, врач настаивает на дополнительном обследовании». Телеграмму отправил по адресу одного из знакомых Дмитрия Степановича, именно туда и будет иногда заглядывать опальный инженер.

А нам теперь и своей работы хватало, дабы не бегать в последний день сломя голову, мы готовились к отъезду, это я настоял. Объяснил женщинам, жилье ведомственное, поэтому освободить мы его должны в течение двух недель, и это еще самый лучший вариант, большинство уволенных выкидывали из квартир уже на второй или третий день. Но с Горшковым вышла накладка, уволить легко, а вот найти подходящего инженера на его место, уже сложно, так что пока не подыскали кандидата, никто не торопится выгонять нас на улицу, упаковывались не спеша. Все, что может побиться или помяться, упаковывали в ящики, остальное распихивали по узлам и баулам.

Ничего у Побережских не получилось, Морзо с должности начальника ОНУ он, конечно, снял, все-таки директорская должность это позволяла, да и грехов на нем оказалось как на подвальной кошке блох, а вот принять уволенных обратно на работу не мог. Иначе в НКВД это расценили бы как демарш, чего от него, собственно говоря, и ожидали. Однако кое-какой выход из создавшегося положения он нашел, все-таки связи у директора были, и тех, кого он считал наиболее ценными работниками, сумел пристроить на аналогичные производства в другие города, совершая как бы ротацию кадров. А с Горшковым вообще удачно с его точки зрения получилось, сумел договориться в наркомате, что там подберут тому подходящую должность где-нибудь подальше от Перми. Однако быстро это не делается, поэтому инженеру придется, соответствующего решения надо ждать месяцами, пока будут согласованы все бумаги, тем более что в это время правительство затеяло большое преобразование в наркоматах.

Но как всегда бывало в эти времена, в дело вмешался Его Величество случай. Все дело в том, что в 1936 году образовался наркомат оборонной промышленности СССР, в котором многие отделы в период своей организации стали активно перетягивать заводы под свое управление и иногда такие интриги позволяли им достигать желаемого. Однако были в этом, не совсем благородном деле и свои трудности, в частности не всегда удавалось быстро отыскать соответствующие кадры, что частенько приводило к тому, что дальше желания взять под опеку тот или иной завод дело не двигалось. Именно в эту мясорубку и попал инженер Горшков, ведь та характеристика, которую ему дал Побережских, прямо говорила о том, что данный индивид идеальный кандидат на должность главного инженера любого предприятия связанного с производством авиационных моторов.