Проклятие лорда Фаула - Дональдсон Стивен Ридер - Страница 61

• Предыдущая
• 61/121
• Следующая

Внезапное головокружение захлестнуло Кавинанта черными крыльями. Он вцепился в перила, расположенные на уровне груди, и прижался к ним грудью, стараясь унять трепыхающееся сердце. Ревлстон казался наполненным безднами; куда бы он ни пошел, ему везде приходится сталкиваться с утесами, пропастями, расщелинами. Но перила были сделаны из надежного гранита. Сжимая их, он усилием воли подавил свой страх и посмотрел вверх, чтобы оторвать взгляд от притягивающего дна.

Он был сильно удивлен, обнаружив, что пещера не была открытой и над ней не видно неба; она оканчивалась сводчатым куполом в нескольких сотнях футов над верхним балконом. Детали потолка были смутно различимы, но Кавинанту показалось, что он рассмотрел фигуры, вырезанные в камне, гигантские формы, исполняющие какой-то замысловатый танец. Затем свет начал угасать. Двери одна за другой закрывались; тьма начала заполнять пещеру подобно возрожденной ночи. Вскоре святилище погрузилось во мрак, и в пустоте, как неугомонный дух, распространился мягкий шум движения и дыхания людей. Тьма, казалось, изолировала Кавинанта. Он чувствовал себя так, словно потерял якорь, будучи заброшенным в глубокое пространство, и массивные камни Твердыни нависли над ним, словно весь их громадный, чудовищный вес лег ему на плечи. Кавинант непроизвольно подался к Баннору, прислонившись к его неколебимому плечу.

Затем засветились два огонька: факел лиллианрилл и чаша с гравием. Огоньки эти казались совсем крошечными в огромной пещере, однако они освещали Биринайра и Торма, стоявших по обе стороны от помоста со своими светильниками. Позади каждого хатфрола стояли по две одетые в голубое фигуры: Лорд Морэм с пожилой женщиной, державшей его под руку, позади Биринайра, и другая женщина и старик — тоже одетые в голубое — позади Торма. Статность старика противоречила его седым волосам и бороде. Кавинант интуитивно догадался, что это Высокий Лорд Протхолл.

Старик поднял свой посох и трижды ударил его металлическим концом по каменному помосту. Голова его была высоко поднята, однако голос напоминал о его старости. Несмотря на осанку и бодрость духа, в интонации его голоса была ревматическая боль возраста, когда он сказал:

— Настало время вечерней службы Твердыни Лордов — древнего Ревлстона, созданного великанами воплощения всего того, во что мы верим. Добро пожаловать, сильные сердца и слабые, свет и тьма, кровь и кость, разум и душа, во имя добра и мира. Пусть мир будет снаружи и внутри нас. Это время посвящается служению земле.

Его компаньоны отозвались:

— Пусть будет исцеление и надежда, верность и покой для земли и для всех, кто служит земле, — это вы, стоящие перед нами, вы, прямые участники земной силы и Учения, мастера лиллианрилл и радхамаэрль, Хранители Учения и воины, и вы, стоящие над нами, вы, люди, которые ежедневно заботятся об очаге и урожае жизни, — и для вас, находящиеся среди нас великаны, Стражи Крови, чужеземцы, и для отсутствующих ранихинов, ранихийцев, жителей настволий и подкамений, всех братьев и сестер общей веры. Мы — Лорды Страны. Добро пожаловать в правде и справедливости. Затем во мгле святилища зазвучала песня Лордов. Огоньки хатфролов были крошечными в огромном, высоком, заполненном людьми святилище — крошечными, и несмотря на это отчетливыми и яркими, как неподдельное мужество. И в этом свете Лорды пели свой гимн:

Когда эхо их голосов затихло, Высокий Лорд Протхолл заговорил снова:

— Мы — новые хранители Страны — сторонники и верные слуги земной силы, поклявшиеся посвятить себя восстановлению Учения Кевина и излечению земли от всего, что бесплодно или неестественно, разрушительно, безосновательно или извращенно. Мы поклялись также посвятить себя в равном соотношении со всеми другими посвящениями и обещаниями, поклялись, несмотря ни на какие поползновения назойливого себялюбия, посвятить себя клятве Мира. Ибо спокойствие — это единственный залог того, что мы не оскверним Страну вновь.

Люди, стоящие перед помостом, хором отвечали:

— Мы не оскверним Страну, хотя усилие владения собой иссушает нас на лозе нашей жизни. Но мы не будем знать отдыха до тех пор, пока тень нашей прежней глупости не улетучится из сердца Страны, а тьма не зачахнет в цветении жизни.

И Протхолл продолжал:

— Но в служении Стране нет иссушения. Служение делает возможным возвышение, точно так же, как рабство усиливает унижение. Мы можем идти от знаний к знаниям, а затем к еще более высоким знаниям, если нас поддерживает мужество и сила и если мудрость не покидает нас, гонимая тенью. Мы — новые хранители Страны, сторонники и верные слуги земной силы.

На это все собравшиеся ответили пением тех самых слов, строчка за строчкой, повторяя их за Высоким Лордом, и звук этого единого голоса отражался в святилище, словно его ритмическая интонация высвободила какую-то скрытую подземную страсть.

Пока длился этот могучий звук, Протхолл склонил голову в знак смирения.

Но когда пение прекратилось, он опять вскинул голову и широко раскинул руки, словно открывая грудь навстречу обвинению.

— Ах, друзья мои! — воскликнул он. — Посвятившие себя служению Стране, почему нам стало так трудно постигать Учение Кевина? Кто из нас сумел хотя бы приблизиться к уровню знаний наших предков? Мы держим в своих руках первый Завет — мы читаем манускрипт, слова которого большей частью нам понятны, — и все же мы не можем проникнуть в тайны. Какой-то недостаток в самих нас, какая-то перемена к худшему, какое-то ошибочное действие, какой-то основной компонент в наших намерениях мешает нам. Я не сомневаюсь, что цель наша чиста — это цель Высокого Лорда Кевина, а до него это было целью Лорика, Дэймлона и Хатфью — но мудрее, ибо мы никогда не поднимем руку на Страну в безумии отчаяния. Но тогда что? Где мы не правы, если не можем понять того, что нам дано?

На мгновение после того, как голос его умолк, в святилище воцарилось молчание, и пустота пульсировала, словно рыдала, будто в словах Лорда люди узнали самих себя, почувствовали беду, о которой он говорил, как свою собственную. Но затем послышался новый голос.

Сердцепенисто-солежаждущий Морестранственник бодро сказал:

— Мой Лорд, мы еще не дошли до конца. Действительно, задачей нашей жизни было понять и укрепить достижения наших предков. Но наши труды открывают двери в будущее. Наши дети и дети наших детей победят, потому что мы не потеряли своего сердца, потому что вера и мужество — это величайший дар, который мы можем вручить нашим потомкам. И Страна хранит тайны, о которых мы ничего не знаем, — тайны надежды, равно как и угрозы. Пусть ваши сердца не знают скорби, горбратья. Ваша вера сама по себе уже драгоценна, не смотря ни на что.

• Предыдущая
• 61/121
• Следующая