Зеркало ее сновидений - Дональдсон Стивен Ридер - Страница 165

• Предыдущая
• 165/181
• Следующая

Уголки губ леди скривились в улыбке. Официальным тоном, словно хотела, чтобы ее было слышно на весь резервуар, она сказала:

— Миледи Териза. Мне искренне жаль, что не удалось убедить вас присоединиться к нам. Я поверила вам, когда вы сказали, что пришли сюда одна. Вы намного лучше сыграли в эту партию, чем мне думалось.

Ничто в ней не производило впечатления, что ее загнали в угол или победили.

Джерадин, ну вставай же!

Внезапно он встал на ноги, пошатнулся, но устоял. Его взгляд был до странности рассеянным, словно глаза смотрели в разных направлениях. Тяжело дыша, он выпрямил ноги и уперся руками в колени, с трудом удерживая вес своей тяжелой головы.

— Чтоб ты сгорела, Элега, — выдавил из себя он, — разве ты не знаешь, что мы поймали Найла? Смотритель Леббик держит его под стражей. Тебя, конечно, не волнует судьба кого-либо столь незначительного, как сын Домне, но, наверное, озаботит то, что он не поехал в провинцию Пердон.

Ты произнесла прекрасную речь о спасении королевства и воссоздании мечты. Но можешь больше не притворяться. Ты делаешь это не для Морданта. Ты делаешь это для Аленда.

Глаза леди пылали.

— Ты делаешь это для принца Крагена — что, по сути, одно и то же. А сделав это, вы оба будете плясать под дудку алендского монарха. Так что не тебе решать, что случится с твоими мечтами. И не твоему принцу. Решать будет Маргонал. Как только Орисон падет, ты станешь никем, просто старшей дочерью его злейшего врага.

Оставь это все, пока еще не поздно.

Словно испытывая боль, Элега опустила взгляд.

— Может быть, ты и прав, — пробормотала она. — Ты правильно сказал. Было бы глупо довериться слову Аленда. — Ее руки, держащие пакет, зашевелились.

Териза выкрикнула предупреждение, — как обычно, слишком поздно — леди уже швырнула пакет через голову Джерадина в бассейн.

Он описал дугу вдоль границы освещенного пространства по направлению к темной гладкой воде.

Джерадин прыгнул за ним.

Так же, как и Териза.

Перед тем, как они столкнулись друг с другом, их пальцы коснулись мягкой кожи и соскользнули с нее.

Они упали вместе, запутавшись друг в друге. Его руки и ноги были вокруг нее; она не могла понять, где что.

Через мгновение, длившееся невероятно долго, она обнаружила себя на полу, в то время как Джерадин пытался встать на ноги. Она смотрела на гладкий камень, на котором лежал пакет. Тот приземлился прямо на краю бассейна — так близко, что, протянув руку, можно было коснуться его.

Но при ударе он лопнул. Странный зеленый порошок медленно сыпался в воду. Пока Териза смотрела на него, пакет опустел.

Затем что-то мелькнуло в воздухе.

Эхо тяжелого всплеска, словно аплодисменты, прокатилось по резервуару, когда второй пакет опустился в воду.

Окруженная темнотой, Элега сказала:

— Принц Краген более мужчина, чем ты, растяпа Джерадин. Он не пытается меня обманывать.

Слабые волны продолжали бултыхаться и отдаваться в бассейне эхом еще долго после того, как королевская дочь была поглощена темнотой.

Чуть позже этой же ночью небольшая группа всадников предприняла атаку на тяжелые ворота Орисона, атаку, цели которой в то время никто не понял. С воплями и криками воины подлетели к воротам, стали пускать горящие стрелы, помахивали мечами, выкликивали защитников на поединок, пусть-де не прячутся за стенами, словно женщины.

Их стрелы не причинили воротам никакого ущерба; несколько солдат Смотрителя Леббика провели последние четыре дня, поливая дерево водой. Да и сами нападавшие казались скорее пьяными, нежели опасными. Тем не менее они наделали достаточно шума, чтобы быть услышанными каждым из воинов, находившихся в дежурстве на стенах.

Когда капитан стражи приказал одному из отрядов выйти и отогнать их, всадники отступили. После того, как их поглотила ночная тьма, еще некоторое время доносился издевательский смех.

Когда об этом было доложено Смотрителю Леббику, он сказал гораздо меньше, чем ожидалось. К тому моменту он уже миновал стадию кипящей ярости и перешел к состоянию сдерживаемого бешенства, напоминающего хладнокровие. Он почти весело занялся подготовкой Орисона к осаде войсками Аленда в условиях недостаточного запаса чистой воды.

Незадолго перед этим Териза и Джерадин испортили ему настроение, сообщив о своей встрече с леди Элегой.

Когда они только подступились к нему, он вел себя как человек, который от недостатка сна впал в буйство. Глаза были красными и воспаленными, часть жестов — бесцельными, будто он сам не осознавал своих действий. Однако свойства его характера превратили усталость и давление новых обстоятельств в очередную вспышку ярости. Все его проблемы заключались в том, что ничего другого ему делать не оставалось; Орисон был максимально подготовлен к борьбе, которую Леббик не надеялся выиграть. Но поскольку ему не удавалось отдохнуть, сохранялась опасность того, что его силы иссякнут раньше, чем начнется настоящее испытание.

Ему давно уже не удавалось нормально отдохнуть. Вечное горение в душе заставляло его почти постоянно быть на ногах. А сейчас он не мог отдыхать, потому что отдых означал сон, а сон влек за собой сновидения.

Сновидения его были кошмарами.

В молодости ему часто снились кошмары о его мести командиру алендского гарнизона, который изнасиловал его жену и мучил ее в течение четырех дней с чудовищной настойчивостью и изобретательностью. Но многие годы стабильного спокойствия его супруги и работа, которую он выполнял для короля, вырвали жало у того кошмара.

Сейчас она была мертва. Он остался один — покинутый даже королем Джойсом. И когда он спал, ему снилась не месть.

Ему снилось, что именно он был тем самым алендским гарнизонным командиром, перед которым привязали юную термиганскую невесту. Ему снились все те вещи, которые можно было сделать, чтобы заставить ее кричать, а ее жениха доводить до безумия.

Ему снились удовольствия.

И тогда он просыпался дрожа — ха, Смотритель Леббик дрожит, человек, который, с того дня, как король Джойс освободил его и позволил мстить, бесстрашно смотрел в глаза любой опасности.

Когда он увидел решимость на хмуром лице Джерадина и наивные попытки спрятать беспокойство на лице этой женщины, Теризы — беспокойство, истинные причины которого ему тут же инстинктивно захотелось проверить, — что-то в нем щелкнуло, словно затрещали новые ветки, подброшенные в огонь.

К тому времени, когда Джерадин закончил рассказ о том, что сделала Элега, Смотритель Леббик уже улыбался.

— Поздравляю, — сказал он почти радушно: — Вы снова замечательно преуспели. Леди Териза… — он сказал это так, словно ее самой здесь не было, — дала вам отличный шанс сделать хоть что-то правильно — и как же вы поступили? Вы решили оказаться героем, в одиночку спасшим Орисон. Это должно стать предметом вашей особой гордости.

— Это нечестно, — неожиданно вмешалась женщина. Несмотря на ее беспокойство и слегка испуганный взгляд смелости ей было не занимать. — Вы сделали невозможным сообщить вам что-либо. Если бы я оказалась неправа — если бы Элега совершила что-нибудь другое, пока вы сторожили бы резервуар, — нас обвинили бы в пособничестве ее планам.

Да, подумал Смотритель, она интересная женщина. И скоро настанет ее черед. В один прекрасный день она окажется подвластной ему. Тогда она действительно узнает, что такое быть обвиняемой. Он тщательно обучит ее всем тонкостям.

Он до сих пор считал трудным не доверять пригоднику; как сын Домне и брат Артагеля, Джерадин автоматически мог рассчитывать на хорошее отношение Смотрителя. Кроме того, он остановил Найла. Это было глупо, но благородно.

Женщина же, с другой стороны…

Любопытно, почему именно она единственная заподозрила Элегу — и почему именно она единственная сообразила, что та предпримет? Все, что Леббику было известно о ней: Териза — воплотитель. А также, что она ведет себя как враг Аленда. Кроме того, верховный король Фесттен хочет ее смерти. И что она лгала ему, когда правда могла бы способствовать его служению своему королю. Все остальное было чепухой, домыслами, сновидением…

• Предыдущая
• 165/181
• Следующая