Двух дорог пересеченье (СИ) - "Nastyad87" - Страница 35

— Вот чудесно! Тогда пойду выполнять ваши поручения.

— Значит, твёрдо решила задержаться в доме Корфа? — переспросил Миша, пропуская Варвару в коридор.

— Решила, — ответила Натали, присаживаясь на краешек кровати. — И доктор уверяет, что я могу быть здесь полезна. А ты поезжай домой к Лизе. Она наверняка волнуется и ждёт вестей, как прошла операция по поимке негодяев. За меня не нужно тревожиться. В этом доме нет ни разбойников, ни каких-либо других скрытых врагов, нападения которых стоит бояться.

— Порой, Наташа, опасность может подстерегать там, где её совсем не ждёшь, — таинственно проговорил князь. — И ваша сегодняшняя встреча с разбойниками — лишнее тому подтверждение.

— Что ты имеешь ввиду?

Михаил задумчиво посмотрел сперва на Натали, а потом перевёл взгляд на спящего Владимира.

— Если ты вздумала взять на себя роль сестры-сиделки — будь по-твоему. Только не переусердствуй. Старина Корф, насколько мне известно, не любит излишне навязчивых людей. И к дамам это тоже относится, — предупредил Репнин.

— Не собираюсь никому навязываться, — буркнула Наташа. — Коли Владимир, очнувшись, посчитает, что я — лишний человек в этом доме, не переживай: тут же велю запрячь коней и ворочусь к вам с Лизой.

— Вот и молодец, — Миша поцеловал сестру в щёку. — Завтра обязательно приеду навестить вас обоих, и заодно порешаем — как быть дальше. Если ты и впрямь не воротишься домой раньше срока.

Князь вышел прочь. Наташа какое-то время сидела неподвижно, с застывшим лицом — будто сдерживала в себе из последних сил нечто, прорывающееся наружу. А потом, когда сил не осталось, припала к руке Владимира, лежавшей поверх покрывала, и зажмурилась. Наконец она осталась с ним наедине. Теперь можно немножко побыть собой, не изображая чрезмерную учтивость, не держа себя в вечных рамках «нельзя», «неприлично», «не подобает». Она вся сжалась в маленький комочек и потёрлась щекой об его неподвижную руку. Какое-то безумное, странное желание возникло у Натали: запечатлеть свой поцелуй на этой самой руке. В груди словно что-то сдавило, вновь сделалось больно. Так больно, что ей казалось, она не вынесет эту муку, возьмёт и умрёт прямо здесь, подле него. Но вместо смерти к ней явились слёзы, те самые, которые всё никак не желали появляться в течение дня. Они ручьями потекли из глаз. Она не рыдала, нет, а тихо плакала, не отнимая своего лица от руки спящего Корфа.

Бывает так, что какой-нибудь страшный, можно сказать, роковой случай, даёт нам возможность всецело прочувствовать, насколько дорог нашему сердцу тот или иной человек. Именно так произошло с Натальей Репниной. Только когда она осознала, что сегодня могла потерять Владимира навсегда, и события могли развернуться таким образом, что он был бы ранен смертельно или убит там, в лесу на дороге, — в тот момент Натали ощутила, что вечная утрата барона Корфа не прошла бы для неё бесследно.

Отняв голову от его руки, она пристально вгляделась в лицо Владимира, удивляясь своему открытию. Долго смотрела она на него, будто видела первый раз в жизни. То задумчиво хмурясь, то всхлипывая от вновь подступающих слёз. «Но ведь он мне вовсе не нравился. Я считала его высокомерным, заносчивым грубияном, — сказала она своему отчаянно колотящемуся сердцу. — Однако сейчас он выглядит таким уязвимым!» Натали подалась вперёд и дрожащими пальцами осторожно отвела от его лба прядь густых, непокорных волос. «Отчего же я так раскисла? Почему для меня важно остаться здесь, подле него?» Она вновь вгляделась в лицо Владимира: «Каков же он на самом деле? Что я знаю о нём такого, позволяющего судить беспристрастно? Пожалуй, сперва мне самой необходимо успокоиться. Слишком многое сегодня случилось. Мысли в голове совсем перепутались, чтобы я могла сейчас здраво о чём-либо рассуждать. Хоть бы остаток дня не принёс никаких новых сюрпризов — с нас и так на сегодня достаточно. Кроме того, важным сейчас является здоровье Владимира, а всё остальное можно отложить на потом».

Единственное, чего страшилась княжна, промачивая немного погодя платком мокрое от слёз лицо, так это независимого характера человека, лежавшего перед ней. Вдруг, когда он очнётся, то и впрямь прогонит её? Тогда Миша окажется прав. «Нужна ли я здесь вам, Владимир Иванович?» — вот, пожалуй, вопрос, ответа на который Натали не могла дать совершенно утвердительно. Но всё же она верила — он не выставит её за порог. И сама Репнина больше не будет столь категорична с ним. Никогда. Теперь всё будет по-другому. Может быть, будет. Только бы он поправился, только бы рана зажила поскорей!

— Наталья Александровна, комнаты для вас готовы, — донеслось до её ушей.

И вновь пришла Варвара. На этот раз — в компании Алёны, державшейся чуть поодаль.

— Вы будто плакали: глаза вон, на мокром месте, — заметила Варя.

— Это нервное. Со мной такое случается, — сказала Натали, вздыхая.

— Идёмте, провожу вас. Надеюсь, вам у нас понравится. А Алёнушка пока посидит с нашим Владимиром. Поднимайтесь, Наталья Александровна, — настаивала Варвара. — Немного отдохнёте — на вас лица нет. Всё из-за душегубцев этих. Ох, задала бы я им, встреться они на моём пути. Отведали бы, голубчики, моей самой тяжёлой сковороды — мало не показалось!

Комментарий к Глава XIII. НЕОЖИДАННЫЕ ОТКРЫТИЯ

Обложка: https://vk.com/photo2106348_457246218

Варя и её волшебные сковородки: https://vk.com/photo2106348_457246219

========== Глава XIV. МАМА ==========

Глава XIV

МАМА

Мне бы крылья, чтобы укрыть тебя.

Мне бы вьюгу, чтоб убаюкала.

Мне бы звезды, чтоб осветить твой путь.

Мне б увидеть сон твой когда-нибудь.

(Ж. Любич, «Колыбельная»)

Варвара, будучи давно негласной старшей над всеми слугами поместья Корфов, не боявшаяся помыкать даже личным лакеем Владимира Алёшкой (неоднократно пытавшимся безуспешно жаловаться на неё хозяину), после того, как сходила к маленькому Ванечке, немедля распорядилась насчёт комнат для Натали Репниной. Как только помещения были готовы, Варя лично взялась сопровождать туда гостью, показывая дорогу и в очередной раз выражая крайнее беспокойство: придутся ли они по душе княжне, видавшей на своём веку роскошь императорских дворцов?

Наташу было решено поселить на первом этаже, в той части дома, где когда-то проживала мама Владимира. Со смертью баронессы Корф покои много лет преимущественно пустовали. Сперва — как дань памяти усопшей, а после — за неимением особы женского пола, которая могла бы там обитать. Посторонние дамы в поместье являли собой событие крайне редкое, можно сказать, из ряда вон выходящее. А ежели в доме останавливались мужчины — им предлагались гостевые комнаты, расположенные наверху. И сколь бы удивительно это ни звучало, там же обитал родной сын барона Корфа, наведывавшийся в деревню нечасто. Анна Платонова всю свою жизнь прожила на втором этаже. В своё время Иван Иванович лично выбрал для барышни ряд красивых малиновых комнат, прозванных так по цвету лионского шёлка, натянутого на стенах. (Эти комнаты спустя совсем немного времени после кончины Анны были приведены в порядок и заперты на ключ Владимиром Корфом. А ключ закрыт на замок в ящике стола в библиотеке — чтобы ничья нога не имела возможности расхаживать там. Впрочем, и внезапно овдовевший муж редко поднимался туда, запретив самому себе бередить душевные раны.) Что же касается старого барона, то тот предпочитал обитать рядом со своим рабочим кабинетом. После того, как Ивана Ивановича отравили, как-то само собой вышло, что в его комнату перебрался сын.

Едва переступив порог подготовленных для неё комнат, Натали огляделась по сторонам и ощутила какое-то необъяснимое тепло, витавшее вокруг. Возможно, оно исходило от стен, нагретых за день. Или, быть может, тайна крылась в цвете обоев? Они напоминали собой цветочный мёд. И благодаря золотому рисунку, составленному из венков с розами, сияли, словно и впрямь были изготовлены из драгоценного металла. Вся мебель вокруг была такая же — медово-золотистая. Настоящее царство его величества Солнца. Как будто вы очутились внутри позолоченной шкатулки. Эти покои настолько не вязались со всеми остальными комнатами дома Корфа, с более тёмными, приглушёнными тонами тамошних интерьеров, в которых Репниной когда-либо доводилось бывать, что она на миг подумала: а не попала ли в какой-то другой дом? Их можно было бы попытаться сравнить с детской Ванечки, где за счёт ребёнка тоже чувствовалось незримое присутствие доброты, тепла и света. Но комната малыша имела своё волшебное очарование. Эти же покои — своё, пока не совсем ясное.