Лефина (СИ) - Елена Рейн - Страница 1

– Светлана, Светлана! – звала я свою подругу.

Но в ответ была одна тишина. Я прошла дальше по тропинке, углубляясь в лес. Деревня оборотней находилась на закрытой частной территории, которая со всех сторон окружена лесами. Вроде Света говорила про беседку у лесничего домика, но следов ее у беседки не было, вообще никаких следов. «Странно, где же она может быть? Ведь сама позвала на разговор. Похоже, не судьба нам поговорить по душам и снова быть подругами», – подумала я. Ведь сколько раз предлагала объясниться, но Светлана упорно не хотела разговаривать, да что там разговаривать, она открыто показывала мне свою ненависть и презрение. А за что? Ведь я не виновата ни в чем. Это судьба распорядилась так, что Андрей Воронский предложил выйти замуж за него мне, простой лефине, которая рождается, чтобы только служить, лечить и помогать больным членам своей стаи.

К сожалению, в детстве мои мечты не сбылись. Зверь, моя вторая ипостась, не проснулся, но мне был дан другой дар, очень сильный дар лефины. Я могла лечить, почти воскрешать, и мой зверь не смог жить вместе с таким даром. Если бы он был не такой сильный, то да, вероятность была бы, но… Моя стая очень гордилась тем, что у них такая сильная лефина. Но оборотни редко связывали свои жизни с теми, у кого зверь спал или ушел навсегда. Почти никогда. Но мне повезло. Я счастлива! Мой Андрей любил меня, простую лефину.

Я прошла дальше, уходя вглубь, пока не заметила яркое пятно в зарослях кустов. Подойдя ближе, я отчетливо увидела, что этим пятном была юбка Светланы, сама же девушка лежала лицом вниз. Замирая от страха, я подошла к ней и села на корточки. Осторожно взяв за плечо, я перевернула Светлану. На меня смотрели стеклянные глаза моей бывшей подруги. Лицо девушки было порезано ножом: четыре борозды ото лба к подбородку. Я в шоке не могла сдвинуться с места, да что уж говорить, даже рот не могла закрыть. В фильмах обычно показывали главных героев, которые в такой ситуации, как у меня, кричали, но я не могла. Я даже не шевелилась, только смотрела и лихорадочно думала, что подругу убили. Пощупав пульс, я стала давить ей на виски пальцами, надеясь, что мой дар поможет мне вытащить ее с того света. Но нет, энергии и силы лефины было недостаточно для воскрешения, значит, прошло уже больше двух часов, и я бессильна. Аккуратно откинула накидку на ее груди и увидела ужасное: в животе была огромная дыра, внутренностей совсем не было.

Я резко встала и зажала свой рот ладонью. Это было ужасно. Святая Жрица, кто же мог так безжалостно убить?

Когда я очнулась от увиденного, то поняла, что не одна. Позади меня стояли: наш альфа, Александр Сергеевич, два охранника и помощница Светланы, Ольга.

– Убийца! Убийца! Змея! Это ты. Это ты! – кричала Ольга, показывая рукой на меня.

– Нет. Я сюда только недавно подошла… – в шоке от такого обвинения сказала я.

– Руки в крови. Ты зарезала ее. Тебе мало того, что жениха ее увела, так еще и жизнь забрала, чтобы не мешала. Думала, не узнаем? Я видела, как она с тобой разговаривала сегодня. И видела, как ты в лес пошла. Мразь! – воя, причитала Ольга.

– Нет, нет, она предложила мне встретиться, и я…

– Молчать! Сейчас я сам все узнаю. И если это ты ее убила, я лично растерзаю тебя на кусочки! – зарычал наш альфа.

– Но вы меня даже не хотите выслушать, – беспомощно прошептала я.

– Что ты можешь сказать теперь? Только врать мне, чтобы выгородить себя!

– Я бы никогда не обидела человека.

– Это ты человек, а мы оборотни!

– Я имею в виду…

– Хватит. Молчи. Не хочу ничего слушать. Увести ее.

– В подвал или в комнату для допросов? – спросил охранник.

– В подвал, пока все не решится, – альфа махнул рукой и склонился над телом.

Надеясь на чудо, я отошла в сторонку. Он же альфа, и конечно, он все выяснит и узнает, справедливость восторжествует. Ведь Светлана его дочь, боже… дочь… убили его дочь. Он обязательно найдет убийцу.

Дальше я была, как во сне. Помню, что меня толкнули к охраннику, потом дорога в поселок, презрение и осуждение в глазах стаи, когда меня подводили к тюремным подвалам. Но ведь еще ничего не ясно, никто ничего толком не знает. Меня оправдают, я ведь не виновата! Я же лефина. Я дарила жизнь, помогала и лечила. Лефин нельзя убивать, они священны. Но, сидя в темнице только на воде и краюшке хлеба, начинаешь понимать, что что-то не так. Если я здесь, значит, так кому-то нужно. За что? Ведь никого никогда не обижала. Всегда милая, кроткая и послушная.

Скрипнула дверь, зашли мать и сестра. Сестра с порога презрительно крикнула мне:

– Наконец-то у всех открылись глаза на нашу святошу! А то такая святая и добрая, что аж тошнит! И Андрей еще ей руку предложил! Ей, без зверя, убогой!

– Я ничего, совсем ничего не сделала. Я не убивала Свету. Поверьте, мама, пожалуйста. Мамочка! – мне было так больно от жестоких слов сестры, но я знала, что мама мне поверит. Ведь это моя мама.

– Замолчи, бесстыжая! – закричала она. – Какой позор нашей семье! Позорище! Как ты могла с нами так поступить? Как?

– Нет! Мамочка, пожалуйста, поверь. Умоляю.

– Как поверить? Как? Все против тебя. Жених Светланы выбрал тебя, но она тебя начала изводить. Я все не понимала, почему ты молчишь, почему терпишь? А теперь понятно! Ты ждала случая… вся такая добрая, а сама…. Как ты могла? Ты была вся в крови. И руки, и платье. Перед убийством ты говорила с ней, а потом ее никто не видел. И самое главное: мы оборотни, мы не убиваем ножом! Только ты не оборотень! Только ты!

– Нет, я этого не делала! Не делала! Пожалуйста! – умоляла я.

– Ты нам не дочь. Мы отрекаемся от тебя. Отец, он… – она замялась, потом с презрением сказала: – Ты недостойна нашей семьи. Позор. Он официально вчера отказался от тебя. У тебя нет защиты. Но так как ты лефина, то убивать тебя запрещено. И альфа завтра вынесет тебе свой приговор. Прощай, Наташа.

И она ушла. Я опустилась на колени и горько завыла. Потом ко мне подошла сестра и сквозь зубы процедила:

– Кому же ты перешла дорожку, дорогая? Ах, какая жалость! – и пошла к двери.

Когда она выходила, меня возмутили ее цинизм, жестокость и бесчеловечность. Ну за что так со мной?

– Почему? – тихо спросила я, ожидая ответа. Она развернулась и прошипела:

– Да потому, что я ненавижу слабость! – закричала она. – Ненавижу святость твою и доброту! Я сильный оборотень, волчица. А ты? Ты кто? Слабая, добрая, маленькая дрянь, которую надо уничтожить, чтобы не разбавляла сильную стаю слабостью. Нам нужна сильная стая! Я терпела, когда ты была просто лефиной, но когда ты собралась смешать свою слабую кровь с сильным волком – это предел. Ты кто такая?! Кто?! Мелкая слабая простушка! Поэтому мне тебя не жаль, совершенно не жаль. Прощай! – она развернулась и ушла.

Вот такая у меня характеристика, оказывается. А я всегда считала, что быть лефиной – это достойная честь. Что я должна быть терпимой, доброй и «слабой». Ладно, чего уж теперь. Завтра узнаю, что меня ждет. Чувствую, что альфа придумает наказание хуже смерти. Конечно, дочь мертва, подозреваемая в убийстве только я. Он отыграется теперь, и плевать, что я ни при чем. Оборотень он суровый и жестокий. Боже, а я, дура, рассчитывала на его справедливость. Овечка в стае волков. Если все будет совсем плохо, у меня есть право «смерти лефины». Это когда лефина считает невозможным жить в мире и уходит сама в другой мир, чтобы пришла следующая. Лефины появляются нечасто: одна в три года, а в последнее время реже. Ведь мы священны.

Кто бы мог подумать, что девочка, рожденная от простых оборотней, может стать лефиной. Но этой девочкой оказалась я, Коткова Наталья, или просто Наташа, как меня тут все называли. Темные длинные волнистые волосы, стройная фигура, довольно приятная внешность и ямочки на щеках. Мне двадцать два года. В семье я была нежеланным пятым ребенком, поэтому, наверное, там, наверху, сжалились надо мной и послали такой дар. Я гордилась своим даром, хоть знала, что у меня никогда не будет мужа и детей. Конечно, я могу забеременеть от любого оборотня, даже не нужно быть ему истинной парой, ведь сила и дар лефины дают жизнь в моем теле. Но кому нужна просто женщина, а не волчица в сильной стае волков? Поэтому я давно смирилась с вечным одиночеством, пока не появился Андрей. Он сам себе на уме, если загорится, то ничем не остановишь, и я ему нужна такой, какая я есть. Вернее, была нужна. Зная его идеи и взгляды на жизнь – теперь я для него не существую. Подозрение в убийстве, ненависть и пренебрежение в глазах стаи – больше меня нет для него. А подозрение никто не снимал, поэтому неизвестно, что меня еще ждет. Хотя знаю – ничего хорошего.