Знакомьтесь: ваша будущая жена-злодейка (СИ) - Власова Ксения - Страница 36

Ой, да какая разница! Ты эту инструкцию по применению видел: сорви то, не знаю что, смешай так, не знаю как. Там же все что угодно могло получиться! Не яд, и слава богу! Меня волнуют более насущные проблемы. Если сбегать, то где взять деньги, м? Вряд ли на постоялом дворе нас станут кормить бесплатно.

Саймон ударил себя лапой по лбу и закатил глаза, максимально прозрачно намекая на то, что он думает обо мне и моей способности мыслить. Я же, поколебавшись мгновение, решительно захлопнула чемодан, щелкнула замком и отправилась в соседние покои — к тетушке.

«Чемодан оставь, дура!»

Скрипнув зубами, я признала правоту фамильяра и в комнату тетушки заявилась с пустыми руками, но без стука. В конце концов, я же не могу выполнять абсолютно все предписания этикета в тот момент, когда внутренне проигрываю сцену собственной казни. Во всех красках.

А я еще надеялась вернуться домой! Тут не погибнуть бы во цвете лет, уже удача.

 — Вероника? — тетушка буквально подпрыгнула на стуле, на котором сидела. Ее рука, секунду назад что-то с азартом выводящая на бумаге, дрогнула. На листе расплылось большое фиолетовое пятно от чернил. — Что-то случилось? Я думала, ты сейчас на конной прогулке.

 — Она уже закончилось, — без зазрения совести солгала я и, не зная, как спросить о деньгах, поинтересовалась совсем другим: — Вы пишите кому-то письмо?

Мне не понравилось, как тетушка вспыхнула, занервничала, а затем поспешно встала из-за письменного стола, будто опасаясь, что я могу подойти поближе.

— Да так, просто весточка старой подруге. Ничего интересного.

Проснувшееся недавно чутье настойчиво подсказало, что тетушка темнит. Ее бесцветное, бледное лицо уже приобрело привычное радушное выражение, но на глубине глаз мне чудился нехороший огонек.

Саймон!

«Понял, сделаю».

Хамелеон, прятавшийся под моими юбками, проскользнул по ковру и ретиво устремился к письменному столу. Цвет чешуи менялся так быстро, что со стороны невозможно было углядеть маленькую ящерку среди толстого ворса, а парой секунд спустя — на ножке деревянного стола.

— Друзья — важная часть нашей жизни, — поддакнула я, раздумывая, как бы свести разговор к той теме, что меня интересует. — У меня, к сожалению, их совсем немного.

Тетушка пожала плечами и с улыбкой проговорила:

— Вероника, ты красива. Девушкам с тобой сложно дружить, а мужчинам — тем более.

В ее голосе мне почудились нотки раздражения и… зависти. Внешне тетушка оставалась все такой же милой, но теперь я видела то, чего не замечала прежде: детали. Например, тщательно замаскированную брезгливость, проскальзывающую в движениях, когда тетушка поправляла свое невзрачное серое платье. Ее нежелание смотреть на меня дольше минуты, будто мой вид будил в ней нехорошие чувства.

— А у вас, тетушка много подруг?

— Я бы так не сказала, но…

«Вот это да!»

Я насторожилась. Саймон забрался на крышку стола и буквально уткнулся мордочкой в наполовину исписанный лист бумаги.

Что там, ну?

«Тетушка, этот невинный цветочек, настрочила грязную кляузу твоему папеньке! И знаешь, на кого? На свою же собственную горячо любимую сестру, которая по совместительству твоя мать.

Однако, Санта-Барбара!

«В общем, тетушка сдала свою сестрицу с потрохами. Здесь в красках расписано, как та встречается с красивым молодым мужчиной, за которым уехала на самую границу. И все это вместо того, чтобы помочь дочери с отбором! Тут еще мельком о том, как ты волнуешься, а тетушка, словно полководец, тебя муштрует».

Я мысленно присвистнула, а затем, сощурившись, взглянула на тетушку. Больше она не казалась мне несчастной жертвой обстоятельств. Неужели я думала, что мы с ней подружимся и будем воевать против маменьки?

«Ну, с маменькой ты в итоге пришла к консенсусу. Тебе больше не нужны союзники в этой битве. А вот тетушка ведет себя странно. Зачем наводить смуту в семье, которая тебя поит и кормит?»

От слов Саймона у меня тугим узлом скрутило живот. Снова вспомнилось позабытое за давностью лет чувства голода. Оно нахлынуло, словно прилив, и тут же ушло, оставив после себя лишь злость, основанную на страхе.

В памяти мелькнуло, как тетушка ненадолго покинула бал, почти сразу после того, как исчез маменькин альфонс.

И неожиданно все встало на свои места, как кусочки сложного пазла.

— Интерес секретаря Олдриджа к матери — это ваших рук дело?

Тетушка на мгновение замерла, явно ошеломленная моим напором. Впрочем, замешательство на ее лице быстро сменилось раздражением, которое она попыталась замаскировать под светской улыбкой.

— Что ты имеешь в виду, дорогая?

Я сжала и разжала кулаки. В груди медленно поднимала голову злость. Я всегда терпеть не могла лжецов. А тетушка, судя по всему, умела филигранно водить за нос.

— Вы заплатили этому мальчишке, секретарю лорда Олдриджа, чтобы он обратил внимание на маменьку, верно? Прежде он не связывался с замужними дамами, но для маменьки сделал исключение.

Тетушка лишь пожала плечами и снова притворилась, что не понимает, о чем я говорю.

— Дорогая, наверное, ты перенервничала. Возможно, усталость сказывается на твоей способности ясно мыслить.

И тут меня накрыло окончательно. Дар, что трепетал в груди, вдруг вскипел жидким огнем. Он поднялся по шее и заставил меня потребовать:

— Говорите правду! Не смейте лгать!

И снова, как тогда, на первом испытании, я заметила волнение огня в камине. Он зашипел, а затем вспыхнул, будто кто-то подбросил свежих дров. От меня оторвалась какая-то незримая сила и, подкравшись к тетушке, истаяла в воздухе, словно капли пара.

«Подруга, это же…»

Саймон не договорил. Его перебила тетушка.

— Ты хочешь услышать правду? — воскликнула она. Ее голос задребезжал от обиды, а тонкие губы сложились в улыбку, напоминающую оскал. — Тогда вот она! Да, это действительно я подговорила дамского угодника обратить внимание на твою мать! Признаться, я даже не думала, что она настолько легко поведется на него!

— Зачем вы это сделали?

Тетушка обхватила себя руками, будто ей стало холодно, а затем ссутулилась.

— Я рассчитывала, что твой отец, лорд Генри… — Она сделала паузу, будто боролась со спазмом в горле. — Я надеялась, что он наконец-то поймет, какую ошибку совершил, выбрав не меня, а мою сестру!

Я удивленно разинула рот, пытаясь переварить новый поворот сюжет этого мыльного сериала.

— Что?

Тетушка торопливо вытерла мокрую от слез щеку ладонью и гордо вскинула голову.

— Ты же не знаешь эту историю, верно? Изначально Генри сватался ко мне, но твоя мать… Ох, она никогда не могла пройти мимо чужого!

Я молча подошла к тумбочке возле постели и, налив в стакан воды, предложила тетушке. Та с благодарностью ухватилась за стакан и поднесла его к пересохшим губам. Ее зубы клацнули о стекло.

— Спасибо. Твоя мать, Вероника, всегда была красива. Она могла выбрать себе любого! Но ей приглянулся именно мой жених.

— И она его отбила? — тихо спросила я.

Тетушка грустно улыбнулась.

— Да, причем достаточно быстро. Генри не сопротивлялся… Да и кто бы устоял?

Я задумчиво куснула губу. История вырисовывалась некрасивая, но я не торопилась с выводами. Это лишь часть правды. Той, что принадлежала Агате.

Для полноты картины нужно услышать и другую точку зрения.

— Почему вы написали отцу только сейчас, а не сразу?

Тетушка криво улыбнулась.

— Не хотела, чтобы меня обвинили во лжи. Твоя мать проявила ужасную неосторожность: на границе уже поползли слухи о ее романе с молодым секретарем.

Я не могла не отдать должное терпению тетушки. Она методично загоняла зверя в капкан.

— Почему вы решили отомстить маменьке за ту обиду именно сейчас, спустя столько лет?

— Да не собиралась я мстить!

Тетушка с чувством разбила стакан о стену. Тот разлетелся на сотню мелких осколков, а на обоях в цветочек расцвел новый узор. Я на мгновение прикрыла глаза. Ладно, в этой семейке все обладают взрывным темпераментом.