Его слабость (СИ) - Анина Татьяна - Страница 18

– Соня! – позвал меня Лёша.

– Лёш, тут травы! Давай, чай заварим.

– Да они старые. И я ничего не понимаю в них.

– Зато я понимаю, – хоть в чём-то я его уделала.

Улыбнулась и стала собирать пучки для травяного чая.

Стемнело быстро. Пошёл дождь. И мы с Лёшей перед сном, под светом керосиновой лампы, пили травяной чай и наслаждались вкусом тушёной капусты.

***

По стёклам барабанил дождь. Теплился огонёк в керосиновой лампе у дивана. И в полутьме мужчина снимал с меня сарафан. Он проезжался ладонями по шее, потом по груди. Его горячий нежный рот припадал к соскам. Собирал груди вмести и елозил по ним своей щетиной, облизывал и ласкал.

Жаркие поцелуи спускались ниже, а ладони поддерживали спину, опрокидывая меня на кровать, что уже пропиталась нашими запахами, и была нашим семейным ложем.

Острый язык вошёл в ямку пупка, затем ниже. Руки раскинул мои ноги, пальцами раздвинул половые губки и подержал их открытыми. Потом лизнул от входа в лоно до клитора. Возбуждённый бугорок всосал и стал играть им.

Я только рукой прикоснулась к его спине, делая знак, и Лёша перекинулся через меня, подставляя к моему рту, наполненному слюной свой твёрдый член. Я обхватил орган рукой и провела вверх-вниз. Лизнула по всей длине и аккуратно ввела в рот, услышав, как простонал мой муж.

Он делал неглубокие поступательные движения вглубь, а сам ввёл в меня палец. И я изогнулась, запрокидывая голову назад, заглотила член, как можно глубже. Не с первого раза он вошёл полностью, но я постаралась. Мне было так приятно, возбуждение накатило, а в такие моменты, я готова на всё.

Я кончила без предупреждения. Разум затуманился, и я пропала на время из реальности. Только почувствовала, как жжёт горло горькая сперма, как выходит пульсирующий орган из горла, головка проезжается по языку.

Но это не всё. Я точно знала, что будет ещё.

Секс в этот вечер был лилейным. Мужские ладони блуждали по моему телу. А я цеплялась за жёсткие ягодицы мужа, прижимая его к себе, как можно ближе. А потом мы сменили позу. И я услышала любимое: «бампер» от Лешего. Он брал меня сзади, охватывая мою попу. Вдалбливался со всей силы, вызывая у меня крик.

Схватил за волосы, прогнул в пояснице и накренился.

Теперь я хорошо изгибалась. Тренировка.

Больно за волосы держал, лизнул в ухо:

– Не вздумай худеть, зайка, – рыкнул Леший и продолжил меня трахать с неистовой силой, пока с рёвом не кончил.

А потом, сплелись телами и уснули под одним одеялом, убаюканные шумом дождя.

7 

Тот, кто умеет шить на ножной машинке, сядет за руль и поедет. Тут главное педали правильно нажимать и знать, где какая. Мне повезло безмерно – у Лёшки автоматическая коробка передач.

Способность к обучаемости мне присуща. Я погрузилась в дикий восторг и медленно ехала по дороге сквозь лес. Наслаждаться прекрасной природой было некогда, потому что была очень сосредоточена. На ходу училась показывать повороты, включать щётки и опрыскивать лобовое стекло водой. Запоминала кнопки и рычажки. Ехала задним ходом, и у кювета училась парковаться, когда надо было влезть между Лёшей и корягой.

Однажды мою подругу Марту решили научить водить машину. Взялся за дело её очередной отморозок. С тех пор Марта наотрез отказывается садиться за руль и вообще в машине ездить. Рассказывала, что орал на неё. Но думаю, без рукоприкладства не обошлось.

А Лёшка хмурился, руководил. Так всё доступно рассказывал, что я уже водила смело через двадцать километров.

Мы не поехали сразу в деревню, вначале покрутились, по трассе проехали. Заглянули на бензозаправку, где я, пританцовывая, училась заправлять бак.

Аккуратно выезжала с заправки, всё делая правильно. Мой учитель меня хвалил. И я в крайнем правом ряду ехала неспешно, запоминая все дорожные знаки, которые встречались нам на пути.

И тут меня посетила мысль, что я не хочу от Лёшки сбегать. А ведь так норовила удрать в первые дни.

Меня даже не тянуло его убеждать, что надо вернуться в город или на крайней случай, в посёлок. В посёлок нам нельзя, однозначно. Там, после драки, скорей всего, Лёшку ищут.

– Сонюшка, давай сразу решим, что покупать будем, – наморщился Лёшка, когда я заехала в деревню и остановилась у первого продуктового магазина.

Здание было из белого кирпича с решётками на окнах. Люди деревенские ходили. Машины встречались. Но такая дорогая тачка, как у Лёши, привлекла внимание.

Был уже вечер и солнце за домами клонилось к закату, освещая мир кроваво-горячим светом.

– Чай, сахар, – я начала перечислять и осеклась.

Сколько я сижу на капуте и морковке? Неделю? Две недели?

Я не взвешивалась, но хотелось бы результат закрепить.

– Что ещё можно? – спросила я, с надеждой глядя на своего инструктора-волшебника, который жёстко взялся мои мечты выполнять.

Васин смотрел на меня с такой любовью и чувством нежности. И это «Сонюшка» меня до сих пор ласково обвивает, и я таю.

– Яйца можешь взять. Огурцов свежих. Если будет, тонкий лаваш на разок. Вообще можно всё, тут дело в количестве, – он взял мою руку в свои ладони. – Я хочу тебе признаться.

– Я слушаю, – уставилась на него пристально.

Он всё не решался мне рассказать подробно о своей болезни, а мне это было необходимо. Я останусь с ним, но, как с любым человеком в болезни, нужно иметь чёткую инструкцию по уходу и манере поведения.

Я уже многое для себя открыла в нём. Ему нравится тишина. В тишине он спокоен. Любой мат может вызвать Лешего, любое противодействие, угроза или противостояние приводит к такому же результату.

Лёшка тихий, неразговорчивый. Леший бешеный и дерзкий. А есть ещё один. Вот он смотрел сейчас на меня. Я бы назвала его Алексей Яковлевич, очень серьёзный, деловой мужчина, сосредоточенный и рассудительный. Он мне больше всех нравился.

Мы все такие!

Любой человек подстраивается под ситуацию и меняется. В компании сверстников – мы более раскрепощены. В кругу семьи – следим за своим поведением. Перед начальством – сдерживаемся, а некоторые ещё и превращаются в угодников и льстецов. Один человек за день может сменить десяток масок.

Об актёрах и говорить нечего, те вообще в роль вживаются.

И только у людей действительно с раненой психикой можно заметить явное раздвоение личности.

Но я так надеялась, что Лёшка не конечный псих.

– Ладно потом, – не решился Лёша, – а то яйцами закидаешь.

– Нет сейчас, – настырно ухватила его за руку, когда он собирался выйти из машины.

– Перед тем, как поехать на вечер встречи выпускников, я написал заявление на увольнение. Твоё, в твоей поликлинике. Они тебя на работу не ждут.

Не это я хотела услышать. Похоже, он меня с небес очень быстро опустил на землю.

– Зачем? – начинала закипать я.

– Ты у меня работать будешь, – заявил Алексей Яковлевич. – Это обусловлено тем, что с тобой мне гораздо легче жить. И тебе лучше со мной рядом быть, чтобы твоё прошлое по морде не получило со смертным исходом.

Он вышел из машины и сразу закурил. Всё в той же рубахе от Армани и джинсах. Волосы отрасли и бородка.

Мужчина мечты.

Грубо, нагло сжигал мосты и отрезал меня от того самого прошлого, которое так долго меня не выпускало.

Я расстроилась?

Да, конечно. Любая ампутация дело нелёгкое и болезненное.

Он постучал костяшкой указательного пальца по стеклу.

– Если надо, я сам всё куплю.

Я не посмотрела на него. Спокойно вышла из машины. Никакой злобы, только лёгкое уныние, что я потеряла свою тяжёлую работу. Она мне нравилась, но я на ней дико уставала.

Теперь ничего нет.

Только Лёша, Леший и Алексей Яковлевич.

Есть, где девушке разгуляться.

– Здоров, Вася! – крикнули какие-то мужики.

– Здоров, – буркнул Лёша.

– А это Лядина что ли с тобой?

Автобус собирал детей со всех ближайших деревень и привозил в нашу школу. Неудивительно, что меня знали. Моя задница ещё в школе была вполне выдающейся.