Его слабость (СИ) - Анина Татьяна - Страница 34

Никита мужчина очень красивый. У него замечательная улыбка и ямочки на щеках. Большие синие глаза, немного завораживали. Ещё он крепкий и богатый. Поэтому я впоследствии скажу, что просто запала на него.

А на самом деле наши с Трэшем отношения складывались с детского сада дружественные и доверительные. Только в отличие от Васина, Никита не давал мне заботиться о себе. Я ему футболки в шорты заправляла, а он в это время подол моей юбки закидывал. Очень боевой и шкодливый. Наши ящечки были рядом и мы дрались дверцами. Однажды в спальне появились новые шерстяные одеялки, и мы с Трэшем стали соскабливать с них шерсть. Спальня деткого сада разделилась на две команды. Ободрали одеяла до залысин. Собрали два комка, у Трэша оказался больше. Но стояли наказанные в углах вместе. Как сейчас помню, поставили нас в разных концах шкафчиков в раздевалке, в трусах и майках. От стены до шкафчиков было пространство, и мы смотрели друг на друга в этот узкий проход. И плевались, кто дальше плюнет. Итак, во всём, соревновались.

Вместе пошли в школу. И было нас шестеро – не разлей вода. Три увальня: Васин, Шишков и Сашка Верещагина. И три зажигалки: я, Никита и Лерка Ложкина. Всё время вместе. Именно в пятом классе, мы с ним целовались, а потом подрались.

Его мать изменяла отцу и стала попивать. Отец забрал Никиту в город, где погиб при исполнении служебных обязанностей. Полицейским был. Никита был вынужден вернуться к матери и пьющему отчиму. И отчим его бил. Парень голодал, и мы с мамочкой часто его кормили. Мама договорилась с поварихами в школе, и Трэша там тоже кормили плотно.

Он сильно беспокоился, когда я связалась с Максом. Зря переживал, девственности Макс меня не лишил, только сердце помучил, влюбилась я. А Никита орал на меня, что я дура. Так и есть.

После этого случая я собрала для него большую сумму денег, чтобы не пропал парень в семье алкоголиков. А он мне эти деньги в лицо кинул и сказал, что ему ничего не надо. А потом рыдал на берегу реки, и я с ним за компанию.

Он дрался с отчимом. Серьёзно дрался, поэтому и вымахал таким здоровым, крепким и достаточно агрессивным. Именно тогда Никита Савинов стал Трэшем.

Слишком долго мы были вместе, чтобы это просто так пропало в памяти. Никакой Артур мне не заменит брата Никитку.

Я сидела в кафе, а казалось где-то в нашем посёлке. И я точно знаю, пусть у Никиты жена и семья, он меня не бросит, не посмеётся, ни поглумиться. Это настоящий друг. И если Васин в моей жизни всегда был тенью, то Трэш - солнцем. Там где Никита, светел путь.

– У тебя щёки провалились. Ты зачем так похудела? – улыбнулся он. Но я заметила обеспокоенность. И Трэш не был расслаблен.

Он понимал сюрреалистичность происходящего. Меня не должно здесь быть. Но так как я нахожусь здесь, его это настораживает.

– Больше ничего не хочешь спросить? – тихо поинтересовалась я, устало вздохнув.

– Как? – он отпил чай и приподнял бровь.

Глаза его темно-синие выцвели до голубого цвета. А это значит, Трэш весь во внимании и готов к броску.

– Отец в плохом состоянии, – начала я рассказ, с опаской поглядывая на своего охранника у дальнего столика, который, как орёл крутил головой. – Я его никогда не знала, а тут появился Артур и попросил полететь с ним. Сорвалась. Всю жизнь мечтала узнать, кто мои родственники. И застряла здесь. Они переписали на меня всё имущество. Отец отдал мне всё в наследство. Ты можешь в это поверить? У меня даже паспорта с собой нет. Я тут шикую и не понимаю, что происходит. Я себя теряю и не представляю, как из этого выбраться.

Трэш ничего не ответил. Он слушал сосредоточенно и участливо, стараясь не пропустить ни слова. Хмурил брови. Значит, я правильно рассуждаю, что происходящее очень подозрительно.

– С выпускного меня забрал Васин, – продолжала тихо шептать. – Он меня насильно заставил подписать свидетельство о браке.

– Насильно, это как? – повеселел Трэш.

– Приставил дуло пистолета к виску и женился. – При этих словах у Трэше отвисла челюсть. – Потом я узнала, что Васин в курсе, кто мой отец. Первым делом, я подумала, он женился, чтобы получить мои деньги. А теперь сомневаюсь. Лёшка болен и серьёзно. Я уже собиралась ему помочь, а сама рванула в другой край. Он пропал, из психушки сбежал. И это пугает до ужаса.

– Он же шизофреник, – вспоминала Никита.

– Нет, что ты! – возмутилась я. – У него диссоциативное расстройство идентичности. Простыми словами – раздвоение личности.

– Серьёзно? – ошарашенно уставился на меня Трэш. – Это же вроде редкая болезнь. И на что он расщепляется?

– На три личности, – тут я поняла, что это моя любимая тема. Я медик! И такой останусь до конца дней. Рано или поздно я немного сменю профиль и буду с Лёшкой заниматься его оздоровительным комплексом. Скорей бы! Господи, где мой Лёшенька?! – Он распадается на Алексея Яковлевича - это настоящий, на Лешего – безумного дикого мужика, и Садиста – того, кто хочет всех убить и замучить.

Никита закрыл глаза и продышался. Подавив смешок, с животной ухмылкой посмотрел на меня.

– И? Как это лечится? – заинтересованно спросил Трэш, забыв про чай.

– Базовая личность становится на вершине иерархии и подчиняет себе всех остальных. В любом человеке есть три личности: ребёнок, взрослый и родитель. Но при нормальном психическом состоянии, мы свои личности держим под контролем. Больной же должен изо дня в день работать над собой, но для этого нужны условия. А я сбежала и боюсь, что ему станет хуже.

– Повезло ему, что у тебя медицинское образование, – серьёзно сложил руки вместе. – По поводу отца и наследства, Васин тебе что-нибудь говорил?

– Старался до последнего умолчать. Я звонила ему, когда сюда приехала, – я стала говорить ещё тише и перевалилась через столик, нашептала Трэшу на ухо. – Сказал, чтобы я молчала, что замужем и ничего не подписывала.

– Но ты подписывала, – сказал Трэш и дунул мне в декольте между грудей. Я тут же села на стул обратно и утвердительно кивнула.

– А теперь я делаю вывод, – он огляделся по сторонам, расслабленно устроился на стуле. – С неба такие деньги не падают. Лёша скорей всего не хотел заполучить твои деньги, а старался тебя защитить. Тебе бы строило поверить ему, а не лететь сломя голову, к совершенно чужим людям. Почему он тебе не сказал об отце? – Трэш покрутил ложку в пальцах. – Думаю, он знал, что ты поступишь так, как поступила. Кинула его и свалила.

– Господи, – заныла я, не зная, куда деваться.

Я попыталась разобраться в себе. Ведь мне тридцать лет, а я задержалась… Задержалась в том моменте, когда вышла замуж за Свина. Однажды моя знакомая рассказывала, что родила одного за другим двоих детей. Беременность, роды, воспитание до садика заняли почти шесть лет. А когда она вернулась к привычной жизни, то вела себя как в тот момент, когда впервые забеременела. Получается, что шесть лет вылетели из её жизни, и она не могла осознать, что повзрослела. То же самое говорил мне мужчина, который служил на флоте. Тоже ощущал Шишков, который отсидел два года в тюрьме. Но я всех их переплюнула. Я на двенадцать лет моложе. Мне по сознанию, поведению и поступкам можно дать от силды двадцать.

И это настоящая проблема!!!

Я наворотила дел и от этого страшно.

– Я хочу вернуться, но боюсь, меня не отпустят. – Я наткнулась на его хищный выцветший взгляд, – Трэш, не пугай меня.

Всё, брат в курсе. Сейчас глупую Соню вытащат сильные руки Трэша. Он обязательно всё решит. Я же помню! С какой бы проблемой к нему не подойдёшь, он всё решал.

Держись, Катька Тугарина, за такого мужика!

А я за Лёшечку буду держаться. Лишь бы его найти.

– Давай так, – кашлянул Трэш, кривил губы. – Сейчас поезжай, куда ты там ездишь. Я кое-что узнаю и позвоню тебе часов в десять вечера. Если что-то неладное, пиши мне, – он достал телефон, и мы обменялись номерами. – А насчёт Васина, я у Севы с Леськой узнаю, у них там шведская семья была, – он усмехнулся, заметив мой злой взгляд. – Они в отличии неверной жены точно знают, куда он делся.