Якудза из другого мира. Трилогия (СИ) - Калинин Алексей - Страница 119

– Спрячь пока, а лучше сожги. Потом всё объясню.

После этого я запрыгнул на место в такси и помахал рукой Норобу. Он так и не сдвинулся с места, пока я совершал свой демарш. Даже не поинтересовался – что находится в пакете?

Хмурый сэнсэй взглянул на меня сквозь стекло и жестом велел подвинуться. Через пару секунд он сел рядом и сказал:

– Такаги‑сан, ты долбоёб!

– Хоть что‑то в этом мире остается неизменным, – вздохнул я. – Я тоже рад тебя видеть, сэнсэй.

– Куда везти дальше? – спросил водитель.

– Квартал прямо, потом на светофоре налево и через два квартала направо. Там остановите возле кобана, – проговорил Норобу.

Водитель кивнул и повел машину по указанному адресу. Норобу же наклонился ко мне и начал цедить слова ядовитыми каплями:

– Значит так, белобрысый осел, сейчас ты будешь изображать испуганного мальчишку, который вот‑вот ударится в слезы. Если пустишь слезу для достоверности, то будет даже лучше. Теперь не перебивай, а запоминай. Ты спасал свою жизнь, когда в публичном доме произошла буча. Тебе недавно исполнилось восемнадцать лет, и ты решил избавиться от девственности. Так как ты хинин, то тебе никто не давал, вот и решил воспользоваться услугами профессионалок. Выбрал публичный дом подальше от своего места жительства, чтобы не ходило слухов. Ты трахался с крашеной блондинкой Мико. Кончил два раза. Когда же началась драка, то ты уже уходил. Ты первый раз видел нападавших и хотел только убежать. Охранники госпожи Окада подтвердят твои слова. Девчонки подтвердят. Даже сама госпожа Окада подтвердит, но ты останешься должен за это Мизуки немаленькую сумму. Охранники выгнали бойцов Ицуми, а ты остался пережидать в баре. После получаса ожидания ты отправился домой и наскочил на тех самых бойцов. Убегал и просил защиты у полицейского. От страха нес какую‑то чушь и даже нечаянно сбил фуражку. После этого помчался дальше. Ты так испугался за свою жизнь, что запрыгнул на быстрый поезд. Когда тот набрал скорость, то тебя сдуло ветром. Ты ничего не знаешь о судьбе троих. Ты напуган и раздавлен. Ты хочешь только одного, чтобы тебя защитили. Всё запомнил?

Я в ответ только кивнул. Вроде бы получалось связно. Если ещё полицейские будут лояльны, то может и прокатить.

– Запомни, ты испуган так, что яйчишки барабанную дробь выбивают. Ты молод, забит и зачухан. Так надо. Весь свой гонор и мораль задвинь подальше, а то это сделаю я. Вот мы и подъехали. Как раз машина Мизуки стоит.

Мы подъехали к кобану. Я расплатился с таксистом, после чего мы вышли на улицу. Мизуки тоже показалась под освещением здания кобана. Она была как всегда элегантна и подтянута. Если каким женщинам и шел брючный костюм, то возглавляла эту когорту Мизуки Сато.

– Прекрасно выглядите, госпожа Сато, – сделал я вежливый поклон.

– Малыш, не надо официоза. Тебе уже всё сказал сэнсэй? – отмахнулась Мизуки.

– Да, то что я долбоёб, а ещё что напуган и вот‑вот обосрусь.

– Ну, основную мысль ему удалось донести, а дальше уже дело дипломатии. Всё, начинай дрожать и всего бояться. Пошли…

Мы зашли в кобан, где за столом сидела очаровательная сотрудница полиции. Черная челочка, карие глаза, губки бантиком. А уж как ей шла форма… Вот если Мизуки шел брючный костюм, то сотруднице полиции шла полицейская форма. Она как будто была рождена для неё.

Интересно, а как эта красотка выглядела бы без формы?

Похоже, что Мизуки заметила блеск в моих глазах, так как тут же наступила каблуком на ногу. Неприятно, скажу я вам. Это сразу заставило посмотреть на сотрудницу полиции как на сотрудницу полиции, а не как на объект вожделения.

– Здравствуйте, что у вас? – встала и поклонилась девушка.

– У нас вот он, – подтолкнул меня в спину сэнсэй Норобу. – Беззащитная жертва дискриминации и аристократического произвола.

– И мы хотели бы, чтобы наше заявление проследовало лично в руки генерального суперинтенданта Микасё. Это просьба лично господина Сато, а я его дочь, – веско заметила Мизуки.

– Неужели… – распахнула глаза девушка‑полицейский. – Вы та самая…

– Да, но не это важно. Тут обычно сидел ваш напарник, Хизока Исузи. Мы хотели было обратиться к нему, но…

– Хизока сегодня приболел, – поспешила ответить девушка. – Я дежурю за него. Меня зовут Наоки Хикамару.

– Наоки, тогда я попрошу принять вас принять заявление от моего ученика, – церемонно поклонился Норобу. – Думаю, что вы с достоинством понесете бремя дежурства и не замараете честного имени Хизока.

– Да‑да, я слушаю, – торопливо сказала Наоки и даже придвинула ноутбук. – Я готова записывать ваши показания.

Снова каблук наступил мне на ногу, и я начал представление одного актера. Мой красноречивый монолог иногда прерывался всхлипами и просьбами о стакане воды. В итоге, за время рассказа, выдул не меньше трех литров. Молчаливые зрители за спиной терпеливо ждали, пока я закончу своё дуракаваляние и выгораживание.

Пальцы Наоки быстро порхали над клавиатурой, записывая с моих слов легенду о бедном ученике старших классов, который измучился от сперматоксикоза настолько, что решил обратиться к профессионалкам сексуальных утех. И какую потом моральную травму я получил, когда довольный и счастливый попал в лапы злых утырков…

Я был убедителен, даже получилось втихаря плеснуть остатками воды в глаза, чтобы изобразить слезы. А уж то, что моя одежда была новенькой и недавно с иголочки, так это я предельно ясно высказался, что упал с поезда, измарался в мазуте, грязи и порвал всё в клочья настолько, что пришлось покупать новую.

Наоки закончила печатать мою слезливую историю, размяла пальцы и распечатала пятнадцать листов моего признания. Пятнадцать! Это не каждый выдержит, а я ведь ещё особо и не старался. Зато на бумаге всё выглядело умилительно и в зефирно‑розовом цвете. Подумать на то, что я недавно помог отправиться на тот свет троим молодым парням, можно было с очень и очень большой натяжкой. Я никогда настолько плохо про себя не говорил.

Подписание заявления заняло ещё около двух минут, пока я делал вид, что колеблюсь между страхом мести аристократа и собственной обидой. Сэнсэй Норобу незаметно пнул меня в лодыжку и это послужило финальным аккордом моего представления. Я горестно вздохнул и поставил закорючки подписей.

– Мы обязательно примем меры, – пообещала Наоки.

– Может, мы как‑нибудь увидимся, и вы расскажете о результатах… Ой! В ногу что‑то дурацкое кольнуло… Простите, до свидания, – нового удара по лодыжке я уже не смог стерпеть.

Уже на улице Мизуки повернулась ко мне и схватила за воротник:

– Скажи, малыш, а ты точно не проклят? Почему от тебя столько неприятностей?

Её дыхание пахло мятной жвачкой. Губы были рядом, а глаза швыряли маленькими молниями. Валькирия! Настоящая бой‑баба.

– Точно не проклят, просто… просто так получается, – пожал я плечами.

– Надеюсь, что в ближайшем будущем у тебя ничего больше не получится?

– А давай ему ногу сломаем? – предложил Норобу. – Или две?

– Интересная мысль, – хмыкнула Мизуки, – пожалуй…

Я не стал слушать, что там будет потом, а рванул прочь, улетая подальше от хмуро улыбающихся шутников. Я бежал, рассекая ночную прохладу и уверял себя, что ни за что не буду встревать в неприятности.

Эх, как же ржал наверху над моими заверениями Верховный Управляющий. Он‑то точно знал, что ждет меня на следующий день. Знал и явно потирал руки в предвкушении интересного зрелища…

– От твоей одежды странно пахло, – сообщил Киоси, когда я достиг дома сэнсэя. – Я сжег её, как ты просил, но вот запах…

– Чем пахло? Я вроде нигде ни во что не наступал…

– Не знаю. Запах откуда‑то из детства и… босс, скажу честно – связаны с ним плохие воспоминания.

А чем могла пахнуть моя одежда? Потом и солью, потому что убегал, кровью преследователей и нападавших, потому что она брызгала во время драки. Чем ещё? Благовониями публичного дома? Смазкой поезда?