Предателей (не) прощают (СИ) - Суботина Татия - Страница 49

– Все нормально? – спросил Артур, стоило мне завести мотор и плавно тронуть машину с места.

– Ага. – Я включила радиоволну с незатейливой попсой.

Молчание в машине и минуты не продлилось.

– Ты уверена, ма? – это был уже Тимур.

– Конечно. К бабушке?

Мальчишки переглянулись.

– И даже повторно агрить* нас не будешь? – прищурился Артур.

*агриться – злиться.

– А смысл? Все равно ведь мои нотации в одно ухо вам влетают, а в другое вылетают. Только воздух зря сотрясать.

– Может, и на бокс нам разрешишь теперь ходить? Ну раз все и так вскрылось, – закинул удочку Тимур.

– Тебе с рукой никакой бокс еще пару месяцев не светит.

– А мне? – тут же воодушевился Арт.

– А ты без брата никуда, вы же не разлей вода, забыл, что ли? – хмыкнула я.

– Какие несколько месяцев? – возмутился Тимур. – Рофлишь? Я уже нарыл, что пару недель в этой штуке походить всего – и дальше свобода.

– Интернет тебе и не такое расскажет, – покачала головой я. – От четырех до шести недель, сын, в зависимости от того, как хорошо заживать будет.

– У меня хорошо будет, – тут же набычился мой «раненый птиц».

– И не сомневаюсь. А потом еще руку нужно будет разработать…

– Довыпендривался? – уколол брата Артур. – Падры*– зло!

*падра – подруга.

– Полный зашквар! – закатил глаза Тим.

Я хмыкнула, но ответить ничего не успела, рингтон о входящем звонке перебил. Дисплей высветил фотку Широкого.

– Да?

– Ты уволена, – пробасил он, а у меня сердце в пятки прыгнуло.

– Вуф, – шумно выдохнула. И ведь сама просила, а чуть удар не схватила. – Это ты мне так за утро мстишь?

– Получилось? – довольно спросил Артем.

– Пф-ф! Не дождешься.

– Жаль, – уныло протянул друг. – Но от пирогов все равно не отвертишься, поняла?

– Договор важнее чести, – успокоила я этого обжору. – Неужели меня так быстро уволили?

–  По соглашению сторон прошла, без отработки и задним числом, – сказал Широкий. – Отец побурчал, но согласился подключить свое влияние, так что все быстро и без проволочек, как ты того и хотела. Разве нет?

Я закусила нижнюю губу. Хотела же? Пульс стал отбивать тревожную дробь у меня в висках.

– Да, конечно. А-а-а…

– М-м-м? – Артем не облегчал мне задачу, словно издевался и заставлял договаривать предсказуемый вопрос.

– Давыдов меня так просто отпустил?

Мальчишки заерзали на сиденье. Я кинула взгляд в зеркало заднего вида: Артур смотрел в окно, сложив руки на коленях, и Тимур строил такую же незаинтересованную моську. А ведь я прекрасно знала: сыновья сейчас сплошное ухо и мозг, что уже просчитывает какие-то коварные замыслы.

– Давыдова в офисе нет.

– А где он? – нахмурилась я.

«Это просто любопытство. Просто любопытство! Бабское такое», – тут же мысленно осадила себя.

– Вика со мной не разговаривает, – вздохнул Широкий. – Так что из первых уст добыть информацию не получится, девчонки из кадров нашептали, будто бы он оформил несколько дней за свой счет.

«С женой намиловаться после разлуки не могут?» – уколола в сердце ревность.

– Чего это ты в кадрах вдруг забыл? – прищурилась я.

– Ну я же знал, что тебе будет интересно, вот и поинтересовался заранее для любимой подруги, – насмешничал Артем.

– И ошибся. Мне совсем неинтересно, – буркнула я.

– Ври больше, Князева.

Даже Широкий мне не поверил, а уж саму себя и подавно обмануть не получилось…

Давыдов

Здесь было тихо. Несмотря на смех детей, шум от их игр, именно здесь Давыдову было «тихо». В этом месте он чувствовал себя живым. Не на вечеринках, не на ринге и даже не дома, а именно в центре помощи детям из неблагополучных семей.

Вот сейчас взял и приехал в один из таких центров, которые спонсировал. Слишком мутно было на душе, инфа от Грача не поступала, да и стерва-бывшая отключила телефон, будто сквозь землю провалилась, – этот факт отчего-то Ивана напрягал. Он вообще никогда не умел ждать, а теперь часы точно в адовые недели превратились.

Чтобы не сорваться к Манюне, он уехал подальше и занял себя привычными заботами.

Вряд ли принцесса обрадуется его визиту. Иван хотел приехать подготовленным. В последний раз он чувствовал себя слепым котенком, тонущим в дерьме, лишь в детстве, когда мать бухала. Сейчас это чувство вернулось.

– Иван Александрович, мы готовы предоставить отчеты за предыдущий и текущий кварталы, – сказала ему Татьяна Петровна – управляющая центром. – Пройдете в мой кабинет?

– Если позволите, я еще немного здесь побуду, а потом решим с отчетами.

– Конечно, конечно, – кивнула женщина. – Может, сделать чай или кофе?

Это предложение можно было списать на банальную вежливость, но мужчина уже познакомился с негативной стороной благотворительности и прекрасно ее «чуял». Чем активнее ты помогаешь, тем больше вокруг находится тех, кто лебезит, угождает и всячески заглядывает спонсору в руки. Словно бы ты не делаешь то, что должно и правильно, а что-то сверх человеческих возможностей.

– Ничего не нужно, благодарю, Татьяна Петровна.

Женщина понятливо оставила его наедине с собственными мыслями. С ними-то Давыдов и не хотел пересекаться.

На детской площадке как раз появился недавний знакомец с сестренками.

– Привет, Саша, – улыбнулся Иван, подойдя к карусели, где тот катал девочек. – Узнал меня?

– Век не забуду, – буркнул парень, зыркая на Давыдова исподлобья, как звереныш. – Ты мне соврал.

– В чем же? – спокойно уточнил Иван, присев на корточки рядом с ним. Мальчишка довольно долго сопел в две дырочки, отказываясь даже озвучить претензии, и мужчине пришлось его поторопить. – Саня?

– Я тебе поверил, что поможешь, а вся твоя помощь на приюте и накрылась! – закричал вдруг он, покраснев от гнева.

– Так какой же это приют, Саня? Вы здесь временно, пока ваша мама проходит реабилитацию и учится жить без вредных привычек. – Давыдов привык к вспышкам гнева таких сложных детей. Они были обозлены на весь мир и долго оттаивали, а некоторые так и не могли научиться заново доверять людям. Иван их прекрасно понимал, как в зеркало глядел. – Или ты думал, что мы тебя одного с малышней оставим в той убитой дыре?

– А хоть бы и так, – нахохлился пацаненок. – Я и без тебя прекрасно бы справился.

– Ты справился бы, да. Верю, – твердо сказал Давыдов. – Воровал бы, чтобы прокормить малявок? Пополнил бы ряды какой-то уличной банды? Стал бы шестеркой какого-то мелкого авторитета на районе?

– Мои малявки! Сам и думать буду, – не сдавал позиций Саша. – Я – главный мужчина в семье.

Его девчонкам надоела карусель, и они перебазировались в песочницу.

– Никто твою важность и не оспаривает. Только ты сначала читать-писать-считать нормально научись, мать поддержи, а потом пальцы веером растопыривай, – сказал Иван, вместе с Сашей наблюдая за играми малышни.

– Не заслужила она, чтобы ее поддерживали. – В глазах мальчишки заблестели слезы. – Все равно не справится, сорвется, а нас по детдомам раскидают. Думаешь, я тупой и не знаю, как будет?

– Ясновидящий, что ли?

– А хоть бы и так! – закричал Саша, пугая своим криком детей вокруг. – Водка ей дороже!

Давыдов махнул встревоженным воспитателям, чтобы не вмешивались.

– Не попробовав, ты не узнаешь, прав или ошибся, – пожал плечами он. – Дай матери шанс. Может, она не подведет?

Мальчишка зло поджал губы.

– Последний? – едва слышно уточнил у Давыдова.

– Последний, предпоследний, сотый, единственный. Такой, какой тебе и ей нужен будет.

– Что же это за шансы такие, если ими разбрасываться? – В пацаненке проснулось любопытство.

– Спасающие, Саня, спасающие. И тебя, и ее, – хмыкнул Иван. – Я в свое время лишил мать такого шанса, а жалею до сих пор. Теперь никогда не узнаю, смогли бы мы с ней выплыть в нормальные отношения или не в водке было дело, а во мне или в ней.

Слишком взрослые откровения скрывались за словами Давыдова. Другой ребенок не понял бы, а Саша Иванов понял, так как давно не был уже ребенком.