Предателей (не) прощают (СИ) - Суботина Татия - Страница 8

Артему хватило ума не расхохотаться, а состроить печальную моську. Хотя уголки его губ подрагивали от едва сдерживаемой улыбки.

– Лампа, ты разбиваешь мне сердце! – нарочито громко воскликнул этот клоун и схватился за грудь. Хорошо, что за свою. Обычно у Широкого срабатывал хватательный рефлекс на чужую.

– Судьба у меня такая, Артемочка, – разбивать мужские сердца, – патетично заявила неунывающая красавица кино и театра.

– Как же так-то? – разорялся Широкий. – Я не справлюсь с такой потерей! Может, ты еще передумаешь, Лампа? Я умею ухаживать!

Бабуля смерила мужчину внимательным взглядом с головы и до ног, точно рентгеном просветила. Вон друг плечами повел, едва неловкость задавил от ее пронзительных светло-голубых глаз.

– Да, в жадности ты никогда замечен не был.

– Вот! – выставил указательный перст Широкий.

– Но я другому отдана и буду век ему верна, – договорила бабуля и принялась обмахиваться веером, который достала из сумочки.

Из-за работающего кондиционера в квартире была комфортная температура, несмотря на жаркий август за окном. Лампа привыкла работать на публику, а загадочные взгляды из-за веера всегда смотрятся эффектно.

– Как другому? – ахнула я.

– Кто успел перейти мне дорогу? – в свою очередь нахмурился Артем.

– Мы его знаем? – тут же полюбопытствовали мальчишки.

– Хотя… Век – слишком долго. Советы классиков тоже имеют свой срок годности, – постучала мизинцем по подбородку она, размышляя вслух. – Знаете, парни, это Петр Васильевич Большой. Помните, он приходил ко мне в гости, пока вы были?

– Тот с двухъярусным тортом, что ли? – переспросил Артур, а на кивок бабули отреагировал предвкушающей улыбкой: – Надо его еще потестить*.

*потестить – проверить.

Я заранее ужаснулась, а вот Лампа, наоборот, отреагировала с завидным спокойствием.

– Только аккуратно, у жениха моторчик слабый, – предупредила бабуля. – Пусть хотя бы до свадьбы доживет.

– Само собой! – Братья подмигнули друг другу и стукнулись кулаками.

– Петр Большой? – округлил глаза Артем. – Тот, кто основал известный во всем мире фонд помощи солнечным детям?

Лампа снисходительно кивнула:

– Петя – альтруист до мозга костей и мой скромный поклонник.

С таким человеком ссориться – себе дороже обойдется.

– Никаких проверок! – железобетонно заявила я.

– Ну ма! – заныли мальчишки.

– Не можем же мы Лампу отдать кому попало?! – возмутился Тимур.

Защитники растут! И я бы даже порадовалась, наверное, в другой день, только не сегодня.

– Вот пусть Лампа и проверяет своего жениха, если сомневается в выборе, – уколола я бабушку. Жизненная мудрость в ней жила до очередного любовного приключения. В делах сердечных, дожив почти до семидесяти, Лампа оставалась легкомысленной девчушкой. – А вы не лезьте! Или дополнительных репетиров нанять, чтобы хорошенько подготовиться к началу учебного года?

– Сорри*, – развел руками Артур, глядя на бабулю. – Ма умеет убеждать.

*сорри – прости (с англ).

Тимур лишь губы поджал, но, я уверена, и он не станет в открытую идти против моего запрета. С детства я общаюсь с ними на равных и собственным примером научила, как важно доверие в семье.

Сыновья выросли в полной свободе, мы научились понимать друг друга с полувзгляда. Только с этим боксом коса на камень нашла!

Хотя у меня еще теплилась надежда, что у мальчишек это очередная хотелка, ничего серьезного. И они об этом желании через неделю даже не вспомнят, как о роликах, которыми бредили еще года два назад.

– Я не только блестяще подбираю аргументы, но и обладаю превосходной памятью, как для бабецл. – Правильно Темыч говорил, я злопамятная! – Поэтому я все еще жду ответа на главный вопрос: как вычислили Боброва?

Сыновья вновь, как по приказу, отвели глаза.

– Ты не бабецл! – попытался задобрить меня Артур, но признаваться в главном не спешил.

– Почаще телефон оставляй без присмотра, они и не о том узнают, – вздохнула Лампа, сдавая своих подельников. – Хотя бы пароль сложный поставь, а не день рождения этих подрастающих гениев!

В первое мгновение у меня потерялся дар речи.

– Так вы теперь в моем телефоне, как у себя, лазите? – я почти перешла на ультразвук от возмущения.

Дожила!

Двойняшки попытались испепелить бабулю взглядом, но Лампа много лет выдерживала свет софитов, поэтому даже не дрогнула.

– Сорян, парни, – развела руками наша новоиспеченная пикси. – Вы, конечно, мои мэйты*, но Шуша – мать.

*мэйт – друг, приятель, объект, к которому человек испытывает особенно сильные чувства.

«И здесь не поспоришь, мать ва… Раз, два, три… – перед тем как заговорить, я мысленно сосчитала до двадцати, но гнев не поутих. – Тоже мне, шпионы доморощенные!»

– Может, я еще чего-то не знаю?– Я не приверженец давления на детей, они не хуже взрослых разбираются в том, что есть плохо, а что хорошо. В некоторых моментах даже лучше. Но в таких ситуациях, когда мозг кипит от возмущения, очень сложно держать себя в руках. – Вы не только по чужим телефонам лазите, но и чеки мои проверяете, следящие программы запустили?

– Тебя мы тоже не отдадим кому попало, – пробурчал Арт.

Будто бы это могло меня успокоить!

– Бобер тебе не пара! – вскинулся Тим. – Мы случайно увидели сообщение. И решили его пробить.

Хорошо, что не прибить…

– Его крокодилица зафорсила* бобра на всех своих страничках! – попытался достучаться до меня Артур. – Даже напрягаться не пришлось в поисках.

– Ма, ну это же полный кринж* – с таким мутить*!

*форсить (ударение на первом слоге) – продвигать.

*кринж – что-то постыдное, подразумевающее стыд, неодобрение, осуждение.

*мутить – встречаться.

– Да при чем здесь вообще бобер? – всплеснула я руками. – Сам вопиющий факт вторжения в мою личную жизнь! Это… Это!

У меня даже слов правильных не находилось, одни междометия хотелось вставить.

– Небось, сообщением вы не ограничились? – прищурилась я. – Еще и все пароли мои пробили и отслеживаете активность по всем фронтам?

Ляпнула не подумав, каюсь! А вот от реакции Князевых испытала самый настоящий шок!

Лампа закусила нижнюю губу и сосредоточенно стала изучать рисунок на обоях, словно увидела там 3D-модель Вселенной.

А щеки моих двойняшек покраснели от стыдливого румянца…

И тут меня просто подорвало изнутри:

– Да как вы вообще додумались до такого!

– Маш, – вклинился Широкий, распространяя своим глубоким тембром флюиды спокойствия. Не проняло! – Они же как лучше хотели… Уберегли тебя от ошибки.

За последнее, пожалуй, я даже спасибо готова сказать, но не сегодня, парни, не сегодня!

– Не нуждаюсь я в таком «лучше»! – сложила руки на груди. – Если собственные сыновья не понимают, где границы, которые нельзя переступать!

– Крч*! – закатил глаза Тимур.

*крч – короче.

У меня задергался левый глаз.

Ах, им еще и короче подавай? Ну ладно! Сейчас устроим!

Когда беспощадная машина под названием «несправедливо обиженная Маня»  набирает обороты, ее уже не остановить!

– Быстро сдали все свои гаджеты, – заявила я детям. – У вас запрет на использование.

У пацанят лица вытянулись, глаза стали совиными.

– Ты это серьезно, что ли? – переспросил Тимур, забыв даже про свои новомодные словечки.

– Думаете, шутить с вами буду? Мне шуток на сегодня хватило, – припечатала их строгим тоном и вытянула вперед руку. – Быстро. Я жду.

Мальчишки поначалу даже не двигались, словно окаменели, а потом ринулись в свою комнату.

Вскоре в руках у меня были их смартфоны, планшеты и ноутбуки. Причем отдавали с таким видом, будто я почку изъяла, а не технику.

Материнское сердце, конечно, дрогнуло, но, справедливости ради, внутренний голос пропел, что все во благо.

– И долго парням жить в строгом режиме без сети? – как бы невзначай поинтересовалась бабуля.