Стальная Принцесса (ЛП) - Кент Рина - Страница 30

Я хмурюсь. Это не сумасшедшие книги, но я ее не поправляю. Не могу вступать с ней в спор, если хочу, чтобы она продолжила рассказ.

— Алисия все равно никогда не была нормальной. — Марго осматривается, прежде чем наклониться и прошептать: — Я слышала от одной из ее подруг, что она страдала от депрессии после несчастного случая. Она проводила время со своими друзьями, и все они умерли, кроме нее. С тех пор она стала такой.

Вина выжившего.

Я слышала об этом. Черт, если мои кошмары хоть как-то на это указывают, то я, возможно, даже сама страдаю от этого.

— Это было до того, как она вышла замуж? — я спрашиваю.

— Да.

Все еще. Алисия вышла замуж и родила Эйдена, так что она не могла быть такой плохой, верно?

— В ее жизни было много трагических событий, поэтому я пыталась понять, я действительно пыталась. — Марго сильнее нарезает картофель. — Но она не должна была приводить Эйдена в этот мир, если собиралась большую часть времени быть зомби.

— Трагические события? — я интересуюсь.

— Да, ее отец был лордом и жестоким человеком. Ее мать покончила с собой из-за этого, и думаю, но не уверена, что он продолжал избивать Алисию, пока она не вышла замуж.

Мое сердце переполняется сочувствием к женщине, которую я видела только на фотографии. Миниатюрная, спокойная на вид дама.

Так что, по сути, Алисия была психически нездоровым человеком. Любопытно, почему Джонатан женился на ней. Уверена, что он знал ее прошлое. Такие семьи тщательно проверяют биографию тех, на ком они собираются жениться.

Джонатан Кинг не производит на меня впечатления человека, который женился бы на Алисии. Его тип любит идеальных домохозяек, у которых все идеально, разве нет?

— Это был брак по договоренности? — спрашиваю я Марго.

— Нет. Мистер Кинг сам выбрал ее.

Оу.

Может, он действительно любил ее. Но с трудом вериться, что Джонатан мог бы кого-то полюбить. Похоже, он даже не любит собственного сына.

В этом еще нужно покопаться.

Я просто надеюсь, что в конечном итоге не пожалею об этом.

— Могу я посмотреть библиотеку? — я обхватываю пальцами горячий шоколад. — У меня есть кое-какая домашняя работа.

— Дальше по коридору налево. — она показывает на картофель. — Извини, я не могу тебя провести.

— Все в порядке. — я беру свой рюкзак и напиток. — Спасибо за это.

— Дай мне знать, если тебе понадобится что-нибудь поесть.

— Будет сделано.

Сначала я пытаюсь подняться на верхний этаж, где, по-моему, находится кабинет Джонатана, но затем, двигаясь по коридору, я замечаю маленькие мигающие камеры.

Дерьмо.

Почему я никогда не замечала их раньше? И кто, черт возьми, держит камеры в своем доме?

Побеждённая, я направляюсь в библиотеку. Пространство настолько огромное, что почти поглощает весь первый этаж. Библиотека даже больше театрального зала — и это о чем-то говорит.

Ряды книг простираются настолько далеко, насколько позволяет зрение.

Старые книги. Большие книги. В твердом переплете. В мягкой обложке.

Черт, здесь даже есть несколько первых изданий.

Интересно, есть ли у них какой-нибудь Сунь-Цзы?

Три стола из темного дерева с мягкими креслами аккуратно расставлены в центре библиотеки. Место пахнет старой бумагой, и я не могу не вдохнуть этот аромат.

Я кладу рюкзак и напиток на стол и иду к деревянным рядам, пробегая пальцами по нескольким книгам, написанным на русском и французском языках.

Кто-то полиглот.

Опустив голову, я осматриваю угол на случай, если здесь притаились камеры.

Я не замечаю никакого мигания, но это меня не успокаивает.

Особняк Кингов обладает жутким качеством. Я все время нахожусь в состоянии повышенной готовности.

Я расслабляюсь, только тогда, когда Эйден рядом, но, возможно, это тоже ошибка.

Мое внимание привлекают несколько книг по психологии. Марго упомянула, что Алисия читала их Эйдену.

На днях Коул также упомянул, что книга по философии «Тошнота» принадлежит Эйдену.

Я достаю книгу в мягкой обложке о свете в сознании или что-то в этом роде. Впервые слышу об этом. Дж. Э. Хэмптон. Никогда не слышала о нем — или о ней.

Книга пыльная, так что к ней не прикасались годами.

Я открываю книгу.

Посвящение гласит:

Неизвестному. Тебе следовало убить меня.

Часть «Тебе следовало убить меня» подчеркнута красным карандашом.

Я открываю первые страницы и читаю. В книге говорится о ком-то, кто пытается найти свой путь после хронической депрессии. Я читаю несколько страниц и замечаю, что некоторые слова подчеркнуты красным, как на странице посвящения.

Потерянность.

Помощь.

Жизнь.

Живой.

Мертвый.

Это продолжается до конца книги.

Я достаю еще одну. В посвящении ничего не подчеркнуто, но внутри книги выделены похожие слова.

Безопасность.

Убийство.

Любовь.

Я вытаскиваю еще одну книгу, потом еще и еще. Почти одно и то же во всех книгах.

Затем я нахожу что-то другое.

Посвящение в другой книге гласит:

Джею, Спасибо тебе за спасение моей жизни.

Оно перечеркнуто красным, а под этим изящным почерком написано:

Тебе не следовало спасать мне жизнь.

У меня перехватывает дыхание. Это Алисия?

Я достаю около десяти книг и сажусь на стол, просматривая их.

Я нахожу посвящение, в котором говорится:

Бойцы. Оставайтесь в живых.

Под ним тот же изящный почерк.

Худшее, что вы можете сказать человеку, который хочет умереть, это остаться в живых.

Я сглатываю.

Значит, она была склонна к суициду.

Знал ли об этом Эйден?

Мое сердце сжимается при мысли о маленьком мальчике, ставшем свидетелем суицидальных наклонностей своей матери. Неужели она сделала что-то травмирующее в его присутствии?

Волна тошноты накатывает на меня при этой мысли.

Я еще немного перелистываю страницы.

Нахожу другое посвящение.

Моему сыну, ты придал смысл моей жизни.

Под ним линия, а затем улыбающееся лицо.

Мое сердце согревается, пока я не читаю надпись под этим.

Но я бы хотела, чтобы ты никогда не появлялся на свет.

Я моргаю, перечитывая снова.

Она сказала это о своем собственном сыне? Какого черта?

Книга старая и пыльная, и, похоже, ее никто не брал в руки после смерти Алисии. Бросив последний взгляд на свое окружение, я засовываю книгу в рюкзак.

Эйден может быть ублюдком, и я иногда ненавижу его, но я бы никогда не хотела оставить на нем такой шрам. Он не должен увидеть, что Алисия писала о нем.

Я знаю, что у нее, должно быть, были глубоко укоренившиеся проблемы с психикой, но это не дает ей права желать, чтобы ее сын никогда не появлялся на свет. Она читала все эти психологические книги, как так вышло, что она не знала, что подобные слова от его собственной матери могут оставить шрам на всю оставшуюся жизнь?

Я смотрю на часы. Дерьмо. Всадники скоро вернутся. Я с лёгкостью потратила целый час, копаясь в обломках, оставленных Алисией, но я должна идти.

Не хочу, чтобы Эйден застал меня в библиотеке.

Я кладу книги на место, беру свой рюкзак и возвращаюсь к Марго.

В тот момент, когда я сажусь на стул, потягивая холодный горячий шоколад, в дверь врывается Ронан.

— Я здесь, сучки! — кричит он своим фирменным восторженным тоном. Когда он встречается со мной взглядом, его улыбка становится шире. — Оу. Привет, Элли.

Я улыбаюсь, когда Ксандер и Коул с серьезным видом следуют за ним внутрь. Все они одеты в куртки Элиты, что означает, что они прямо с тренировки.

Ксандер бегает взглядом рядом со мной и вокруг меня, полагаю, в поисках Ким.

— Ким с Киром, так что ее не будет, — говорю я ему.

— Я и не спрашивал.

Он садится на стул и крадет одну чипсу Марго.

Да, верно. Конечно, Ксандер.

Я серьезно не понимаю, что, черт возьми, происходит между ним и Ким. Или если вообще что-то происходит.