Покахонтас - Доннел Сюзан - Страница 24
- Предыдущая
- 24/79
- Следующая
— Это называется «зеркало», — сказал Смит, подмигнув и улыбнувшись.
Она посмотрела на Смита, и ее сердце забилось быстрее. Он принес ей волшебную вещь, более волшебную, чем все, которые давали ей жрецы. Он сел рядом с ней, и когда подвинулся ближе, она с облегчением почувствовала, что от него пахнет не так сильно. А потом она не могла оторвать своего взгляда от его глаз. Она впервые как следует рассмотрела его и едва смогла подавить вздох восхищения. Казалось, бог неба говорит с ней. Его глаза были цвета ясного неба после бури. Чистый, темно-голубой цвет.
У нее мелькнула мысль, что она беззащитна перед этим человеком, он делает ее слабой. Ее лицо было бесстрастным. Я должна лучше владеть собой, — подумала она. — Я должна помнить, что он мой враг.
Смит показал на себя обеими руками и, подняв бровь, вопросительно посмотрел на Покахонтас.
— Немароуг, — сказала Покахонтас.
— Мужчина, — отозвался Смит.
Они оба рассмеялись, затем старательно повторили слова друг друга.
Смит показал на Покахонтас.
— Гренепо, — засмеялась Покахонтас.
— Женщина, — улыбнулся Смит.
Смит показал на лес.
— Муссес, — воскликнула Покахонтас.
— Лес, — ответил Смит.
В эту игру Покахонтас могла играть хоть целый День. Новые слова приносили радостное возбуждение.
Паукуссакс, ружья. Памесакс, ножи. Чепсин, земля. Они повторяли и повторяли, пока не узнали слов слишком много для Смита, но не для Покахонтас. Она знала, что сможет запомнить каждое слово, даже если они будут объясняться весь день.
В конце концов Смит попросил остановиться. Покахонтас почувствовала прилив благодарности к этому человеку, этому врагу. Почти невозможно было ощутить к нему враждебность. Но она сказала себе: «Возможно, это именно то, чего он старается достичь. Он хочет убаюкать меня, чтобы я забыла, что он и его люди пришли украсть нашу землю и напустить на наших людей болезни. Мой отец приказал мне быть настороже, и я должна повиноваться ему. Но это трудно. Я никогда, даже в своих мечтах, и помыслить не могла, что такой человек может существовать»
Она повернулась и увидела, что Смит разглядывает ее. Потом он произнес:
— Жрец.
Это было одно из слов, которое она выучила.
Он знаком попросил ее минуту побыть одной.
— Виттапитчевайне, я жду, — крикнула Покахонтас вслед Смиту.
День казался особенно ярким. Каждое дерево, каждый цветок, каждый человек, работавший в поле, очерчивались выпукло и живо.
Ярдах в шестидесяти от нее, в поле, ее внимание привлекло быстрое движение в серо-зеленом кустарнике. Ее ухо уловило шум, слабый, но такой зловещий, что она вскочила на ноги. Неужели эти люди рядом с кустарником не слышат змею? Треск колец на ее хвосте должен звучать для них, как гром. Она бросилась бежать к ним, протянув руки и движением ладони призывая их стоять спокойно, стоять спокойно. Увидев бегущую к ним девочку, мужчины неуверенно переглянулись и покрепче ухватили свои орудия — зачем это она бежит к ним? Покахонтас на бегу нагнулась и схватила большой камень. Краем глаза она заметила, что Памоуик тоже бежит к ним, но он все еще был довольно далеко. Он, должно быть, тоже услышал змею. Внезапно один из мужчин, сидевший у куста, издал удивленный крик. Укушен. В резко наступившей тишине Покахонтас услышала тихое шуршание и треск. По озадаченным лицам поселенцев было видно, что они не знают, что происходит: они никогда не слышали такого звука и не представляют, насколько он опасен.
Через секунду после крика мужчины Покахонтас, продолжая бег, швырнула камень. Он упал с глухим ударом рядом с парнем, который катался по земле от боли. Покахонтас видела, как змея подняла голову и безжалостный, мерзкий звук усилился. Два камня, потом третий просвистели над плечом Покахонтас. Последний пронесся от виска так близко, что она вздрогнула, но продолжала бежать. Она видела, что змея поражена и что это сделал Секотин. Тогда она устремилась к укушенному, метавшемуся на траве, рывком открыла сумку у пояса и выхватила остро заточенную раковину. Рабочий вскрикнул, когда она рассекла место укуса и впилась в него губами, чтобы высосать яд. Раненый боролся с ней, но она не отступилась, пока не сочла, что сделала все возможное. Тогда она отошла в сторону.
— Ты быстрая девочка, Покахонтас. — Рядом с ней стоял Памоуик.
— Змею убил я. — Секотин вернул свой томагавк за пояс и встал рядом с ними.
— Меня тоже чуть не убили. — Покахонтас посмотрела на братьев. — Мог бросить камень кто-то еще?
Памоуик покачал головой. Секотин пожал плечами и глянул в сторону.
— При вашем опыте ни один из вас не мог так промахнуться, что камень полетел мне в висок. Кто-то другой, должно быть, бросил в то же время.
Покахонтас с минуту оглядывалась вокруг, потом тоже пожала плечами.
— Жаль, что нет особого корня, приложить к ранке, или дома-парилки, чтобы подержать там этого тассентасса. Но у этих людей такого дома нет.
Переминавшиеся взмокшие от пережитого страха рабочие ругались и выглядели несчастными. Словно дьявол поразил их новый дом. Сколько же всего неизвестного в этой земле, сколько опасного. Один из мужчин сплюнул сквозь пальцы. Глядя на них, Покахонтас подумала, что может прочесть все их мысли. Они думают, что я тоже зло, сказала она себе. Я и змея для них одно, они вовсе не благодарны мне за помощь. Она заметила, что некоторые мужчины смотрели на нее подозрительно и угрюмо. Интересно, они вообще не жалуют женщин? Они что, не терпят их рядом с собой?
Она увидела, что к рабочим подошел Джон Смит, Он посмотрел на нее, потом снова на мужчин. Казалось, он оценивает положение. Затем он приблизился и мягко тронул ее за руку. Она поняла, он хочет, чтобы она знала — он считает ее смелой и благодарит За помощь укушенному рабочему. Верно ли, что она услышала заботу в его голосе? Или он просто хотел увести ее от ругавшихся рабочих? К ним присоединился высокий мужчина, одетый в черное, с белой полоской на воротнике. Джон указал на мужчину и сказал:
— Жрец.
Покахонтас изумилась, что жрец так свободно говорит с людьми. Во время предыдущего прихода она обратила внимание, что он беседовал и работал вместе с другими, но она не поняла, кто он такой. Никто из жрецов Паухэтана никогда не участвовал в повседневной жизни остальных людей. При взгляде на него Покахонтас не почувствовала страха. У него было доброе лицо и седые волосы. И он явно не собирался накладывать на нее заклинание или требовать жертвоприношений и смотрел на нее не строго.
После трех или четырех попыток она смогла произнести его имя — преподобный мистер Хант, — которое Смит терпеливо повторял для нее.
Она повернулась к Памоуику:
— Они хотят, чтобы я увидела их богов, и жрец собирается отвести меня в их капище. Думаю, я должна пойти с ним. Я узнаю, сильнее их боги или слабее наших. Это может иметь значения для битвы.
Она слушала и пыталась понять или запомнить хоть несколько слов, пока мистер Хант говорил, повернувшись к Смиту:
— Из нее получится идеальная обращенная. Как принцесса она понесет слово своему народу. Я должен постараться научить ее слову Господа нашего.
Она пошла за Хантом по полю, усеянному множеством корней, пней, поваленных деревьев. Они подошли к навесу из паруса, натянутого между двух деревьев. Он защищал несколько грубых скамей и длинный деревянный стол — нечто вроде возвышения.
Хант не верил своей удаче. Принцесса королевской крови стала первой из дикарей, ступившей во временную церковь. Он слышал спор капитанов о том, что лучше — воевать с дикарями или умиротворять их, а сам знал ответ: единственный способ покорить дикарей — обратить их. Христианство было ключом к упрочению положения Англии в Новом Свете — не христианство продажных римских пап, а чистая, возвышенная религия англиканской церкви. В конце концов, разве Господь не скрывал Америку до прихода Реформации? На родине широко укоренилось мнение, что Господь приберег Северную Америку для протестантов. И вот перед ним стоит первая овца его новой паствы, прекрасный материал для обращения. Он не сомневался, что она примет истинного Бога. Она молода, впечатлительна и готова к тому, чтобы ее очистили от первородного греха.
- Предыдущая
- 24/79
- Следующая
