Только между нами (СИ) - Салах Алайна - Страница 26

Я не испытываю перед ним ни малейшего чувства вины за то, что трахал его жену. Он не умеет относиться к ней так, как она того заслуживает, и учиться не считает нужным. Его рога — только его проблемы, не мои.

Чёрт, но как же бесит этот довольный оскал. Главное, ни в коем случае не представлять их секс, иначе я сорвусь и начну лупить его башкой об стол.

— С «Латерра» ты был прав, — догоняет в дверях его вальяжный голос. — Не стоили они моего внимания. Не подвела тебя чуйка. Молодец.

Я ничего не отвечаю. Пошёл он на хер со своими комплиментами.

Потом слышу, как Родинский разговаривает с Ириной. На её вопрос, вернётся ли он сегодня в офис, отвечает, что до завтра его не будет. Это отличная новость, потому что я наконец могу набрать сообщение Стелле. Нет сил ждать. Я и без того за эти два дня выжал максимум из своего терпения.

Но с ней по-другому и не получится — это я тоже понимаю. Стелла замужем за ним, и едва ли ей понравится, если я начну вылавливать её в коридорах и одолевать звонками. Сука, но как же сложно сдерживаться, когда при одном взгляде на её кабинет я вспоминаю наш секс. В жизни ничего и никого не хотел сильнее, чем её.

«Я могу зайти? Твой муж только что уехал».

Чувствую себя пятиклассником, ожидающим результаты экзамена. Ответит или нет? Вчера не ответила.

«Заходи».

Одно слово. Шесть букв. Несравненный кайф. Меньше чем через минуту я её увижу.

Стараюсь идти не торопясь, чтобы не привлекать к себе внимания. На то, что подумают окружающие, мне наплевать, но ради неё я готов об этом думать. Готов пойти на любые её условия, лишь бы иметь возможность каждый день к ней прикасаться.

Вхожу без стука и прикрываю за собой дверь, борясь с желанием защёлкнуть замок.

— Привет.

Стелла встречает меня стоя, не сидя. Волосы распущены, одета в чёрный костюм. Мне требуется новое усилие, чтобы не забить на всё и не подойти к ней вплотную, разглядеть в деталях. Настолько она красивая.

— Привет, Матвей.

Мне не нравится этот тон, неуловимо очерчивающий границу. Он дружелюбный, вежливый, но отстранённый.

— Как твои дела?

Я ненамеренно опускаю взгляд на стол. Меньше двух дней назад я её на нём трахал, а она стонала и царапала мою задницу, вымаливая ещё. Какое бы строгое выражение лица она сейчас ни примеряла, этот факт не стереть.

— Всё хорошо. Я попросила тебя зайти, чтобы прояснить ситуацию между нами.

Я предвидел такой расклад, — я же прогнозист, в конце концов, — но это не спасает от противного холодка в груди и позвоночнике. Делаю вид, что ни хера не понимаю, даже улыбаюсь как придурок.

— Внимательно тебя слушаю.

— То, что случилось, больше не повторится.

Видно, что она прилагает усилия, чтобы выдержать правильный тон. Скорее всего, даже тренировалась.

— Ты умный парень и не можешь не понимать, что нам обоим это не подходит. У тебя своя жизнь и свои интересы, я гораздо старше тебя, и я замужем. Это был… запоминающийся вечер, но на этом мы закончим. Двойная игра не для меня. И со своей стороны я надеюсь, что случившееся останется только между нами. — Она запинается, быстро опускает глаза. — Мне непросто об этом просить, но я прошу. Роман… Да ни один человек не заслужил предательства. Пусть оно останется на моей совести. Ни на чьей больше.

Мне хочется приложить ладонь груди и хорошенько растереть, чтобы избавиться от расползающейся по ней мерзлоты. Смотри, Матвей, каким красивым бывает мир. Увидел? А теперь я выколю тебе глаза. Живи остаток жизни с воспоминанием о синеве неба и величии солнца. На этом мы закончим.

— Раз уж ты высказалась, я тоже скажу. Ты мне подходишь. Возраст — это просто цифры, формальность. Разве они мешали тебе кончать? Да дело даже не в сексе… Я сходу могу задать тебе тысячу вопросов, на которые мне хотелось бы получить ответы. Какой был твой любимый предмет в школе, какой фильм тебя особенно впечатлил, какую музыку ты любишь и что думаешь о поправках в Конституцию? Мне всё в тебе интересно, понимаешь? Смотрю на тебя и жалею, что во мне нет встроенного зума, способного приблизить твоё лицо. Причем тут, на хрен, возраст? Не нужно решать за меня, что мне подходит, а что нет.

— Пусть так. — Её глаза становятся хрустальными, голос совершает едва заметный скачок. — Но это не подходит мне.

Как же больно, сука. И это я ещё за дверь не вышел. Там ломка накроет меня по полной.

— А он тебе подходит?

— Подходит.

— Врёшь.

Слегка пожав плечами, Стелла отворачивается и начинает перекладывать бумажки на столе. Можно сказать ещё что-нибудь. Упрекнуть её в трусости или, наоборот, засыпать комплиментами. Но ни то, ни то сейчас не имеет смысла. Для меня. Наверное, я слишком ждал этой встречи, чтобы продолжать вымаливать для себя крупицы её внимания. Для меня это больше чем потрахаться. Я не ушибленный на башку пиздюк, который выпрыгивает из окна, ломает себе конечности, но каждый раз с улыбкой готов продолжать. Даже если она считает иначе.

— Я тебе сводку по месяцам накидал. Скину сейчас по почте. — Я умею говорить без эмоций, когда вижу необходимость их скрывать. — Не переживай. Никто не узнает.

Собираюсь выйти, но в последний момент всё равно не удерживаюсь:

— Красивый костюм. Тебе очень идёт.

Прикрываю за собой дверь и, выдохнув, с силой тру грудь. Хочется просто уйти отсюда к херам и не возвращаться. Она даже не обернулась.

Стелла

— Ну сегодня-то у тебя всё в порядке? — Рома подходит ко мне, когда я чищу зубы и обнимает за талию.

Я сплёвываю зубную пасту и поднимаю глаза. Наши взгляды в отражении встречаются. Муж улыбается, но смотрит при этом пытливо и требовательно. Позавчера я отказала ему в сексе, сославшись на боли в животе. Вчера — из-за того, что не было сил.

— Я гормоны сегодня сдаю, Ром. Нельзя перенапрягаться, переохлаждаться, и секс тоже под запретом. Может повлиять на результат.

Я не вру: всего этого действительно нельзя делать. Правда, анализы я планировала сдавать лишь на следующей неделе, но передумала, едва его руки обняли меня.

Последние несколько дней я занимаюсь поиском компромисса с самой собой, пытаясь примирить совесть с имеющейся действительностью: я изменила мужу и решила сохранить это в тайне. Забыть, затоптать, переступить и продолжить жить дальше. Иногда мне даже удаётся убедить себя, что ничего ужасного не произошло, а порой — например, в такие моменты, как сейчас, — начинает казаться, что я самый никчёмный человек на земле. Но никто и не говорил, что будет легко.

Я выделила себе неделю на то, чтобы похоронить память о сексе с другим. Неделя — условный срок, по истечении которого я должна почувствовать себя не слишком паршиво, занимаясь тем же самым с мужем. Я оберегаю этим не только себя, но и Рому. Не хочу унижать его тем, что он будет брать меня сразу после Матвея. Вот к такому смехотворному компромиссу я пришла в своей голове.

— Ладно. — Давление на талии исчезает, лицо мужа в зеркале отдаляется. Видно, что Роман недоволен, но сдача анализов для него, к счастью, гораздо более уважительная причина для отказа, нежели банальные недомогание и усталость. — Тебя, получается, не ждать?

— Нет. И я, возможно, немного опоздаю. Не знаю, как будет с пробками возле клиники.

Из-за неожиданного наплыва людей, как и я, пожелавших сдать анализы именно сегодня, едва успеваю подъехать к началу совещания. Когда захожу в конференц-зал, заняты все кресла, кроме моего.

— Проходи, Стелла, — миролюбиво произносит Роман, сидящий во главе стола. — Как раз начинаем.

Кажется, в Мурманске он тоже что-то для себя решил, потому что очевидно старается. Сдерживается там, где привык не сдерживаться, — как сейчас с моим опозданием. Вчера, после того как я вернулась от мамы, неожиданно поинтересовался её здоровьем. Правда, на второй минуте моего рассказа потерял интерес и, перебив, перевёл тему. Но тем не менее поинтересовался ведь.