Проклятье живой воды (СИ) - Романова Галина Львовна - Страница 27

Арчи сам не помнил, сколько времени провел в трюме. Больше трех дней, это точно. Дебаркадер все это время шел вперед, ни разу не ложась в дрейф. Утомленный долгим путешествием, мучимый голодом и жаждой — кормить пленника его враги то ли забыли, то ли не желали нарочно — Арчи порой забывался тревожным мутным сном. Просыпался от жажды, голода, позывов в туалет, а также того шума, который невольно производили его товарищи по несчастью.

«Товарищи по несчастью». Смешно подумать, но его товарищами в этом пути были мутанты. В темноте осмотреться было трудно, но, судя по шорохам, утробным стонам и злобному ворчанию, а порой выпускаемым этими тварями газам, их тут было не меньше десятка. Большая их часть спала или пребывала в странном оцепенении, как та туша, возле которой валялся человек. Туша, размером больше коровьей — даже странно, что человека может раздуть до таких размеров. — лежала у стены неподвижно, лишь время от времени вздрагивая и испуская волны кишечных газов. Если бы не эта вонь, возле него было бы по-своему уютно — мутант был теплым, мягким, спокойным.

Люди навестили своих «пассажиров» всего дважды. Один раз когда мутанты слишком уж расшумелись. Несмотря на то, что большая часть пребывала в оцепенении, оставшиеся ухитрились устроить такой концерт с дракой, что в потолке откинулся люк, и на приставной лестнице показались чьи-то сапоги.

— Чего разорались, уроды? Вот я вас. Получите.

Наполовину спустившийся в трюм человек несколько раз взмахнул кнутом. На первый взгляд обычным кнутом, но Арчи мог поклясться, что сам бич как-то странно посверкивает, а от рукояти тянулся провод, соединявшийся с какой-то сумкой, висевшей у человека на поясе. И при ударе бич не хлопал и не щелкал, а разражался сухим треском.

«Электричество.» — осенило Арчи, когда при ударе одного из мутантов во все стороны полетели искры. Мутант, которому попало, истошно завопил, сразу напомнив Арчи обезьян в Ландумском зоосаде. Но что до обезьян, когда тут такое… Арчи слышал о существовании электричества, видел как-то раз динамо-машину на технической ярмарке. Но вот чтобы электричество, которое на той же ярмарке демонстрировалось, как забава, можно использовать в практических целях… Это заставляло задуматься.

— Ага, не нравится? — злорадно воскликнул человек и принялся охаживать мутантов направо и налево.

Один удар пришелся по ногам Арчи.

— Б… — не сдержался тот. — Смотри, куда лупишь, сука.

Рука с бичом замерла в воздухе.

— Это кто тут? Разумный?

— Побольше тебя, козел, — Арчи поелозил. Ноги жгло, словно крапивой. Ступни он не чувствовал и старался не думать о том, что будет, если чувствительность к ним так и не вернется.

— Это кто тут? — незнакомец прищурился, подавшись вперед. — Ага. Очнулся.

— Давно уже. Но твоими стараниями это ненадолго.

— Хамишь?

— А что? И похамить напоследок нельзя? — оскалился Арчи. Он уже понял, что если его не прикончили сразу, значит, хотят либо сохранить ему жизнь, либо собираются убить с особой жестокостью. Но не вот так — в трюме, от электрического бича. — Все равно подыхать — не в этой вони от голода, так потом…

— Это верно, — его собеседник усмехнулся с презрением человека, привыкшего чувствовать свою силу.

— А раз верно, то притащи хотя бы воды. А то ведь сдохну тут. И твои хозяева с тебя же шкуру спустят за халатность…

— Не спустят. Подохнешь — и подохнешь, туда тебе и дорога.

Но голос его звучат неуверенно — видимо, впрямь его хотели сохранить живым. Или, что тоже бывает, но реже, просто пока не решили, что с ним делать и потому выжидали.

Махнув еще пару раз электробичом, человек ушел, пятясь.

Его не было долго. Арчи успел и пару раз мысленно отругать себя за то, что упустил шанс. И смириться с неудачей и даже утешить себя составлением плана действий. Как бы то ни было, надо отсюда выбираться, пока еще есть силы. А то трехдневная голодовка уже давала себя знать. Что до жажды, то она мучила невыносимо.

Внезапно люк откинулся снова. Вооруженный электробичом матрос спустился в трюм, но на сей раз он был не один. Его сопровождал детина столь могучего сложения, что Арчи приуныл — даже в лучшие времена он не рискнул бы схватиться на кулачках с эдаким громилой. Матрос шагнул вперед. В руках он держал флягу.

— Дернешься — Томас тебя прикончит, — проинформировал он.

Арчи кивнул. Фляга и ее содержимое привлекали все его внимание. В обмен на воду он был готов сейчас пообещать, что угодно. А если дадут чего-нибудь пожевать…

Дали. Дали и напиться — во фляге оказался сильно разбавленный водой коньяк — а потом тот же матрос неловко сунул ему в рот кусок размоченного в той же воде сухаря. Крошки царапали горло, но отказываться Арчи и не подумал. Еда, питье… как на самом деле мало надо человеку для счастья. Всего-навсего надежда на лучшее и возможность ходить не под себя.

С другой стороны, впадать в эйфорию рано. Эта кормежка вполне может оказаться единственной. Вода и хлеб немного поддержали ослабший организм, но добавленный в воду коньяк сыграл с ним злую шутку — на полуголодный желудок он подействовал, как сильное снотворное, и Арчи, едва успев подумать, что надо бы вернуться к составлению плана побега, заснул быстрее, чем ожидалось.

А когда проснулся, стояла тишина. Дизель дебаркадера не работал. Долгий путь был окончен. Но куда они прибыли?

Ответа на этот вопрос Арчи ждал недолго. Буквально через пару минут люк откинулся снова, и несколько матросов спустились внутрь. Двое — давешний знакомец и еще один — были вооружены электробичами, которые немедленно пустили в ход, избивая мутантов. Еще двое шагнули к Арчи, рывком поставили его на ноги и поволокли к лестнице. Ноги ему так и не распутали, и Арчи просто висел на чужих руках.

Его вытащили из трюма. В глаза ударил яркий свет. Сразу заболели глаза. Отвыкший, Арчи зажмурился, и лишь догадывался, что его снимают с судна. Под ногами запружинили сходни. Где-то рядом плескалась волна. Пахло йодом, водорослями, сырым деревом и водой. Слышался шорох. Берег моря? Остров? Похоже на то.

Его оттащили подальше и бросили на камни. Острый нож вспорол веревку на запястья.

— Все. Дальше сам. Как можешь.

Эту девушку миссис Чес раньше никогда не видела и почувствовала смутную тревогу.

Утром ей с трудом удалось отделаться от Сэмми Петерса — тот зашел в гости, чтобы вместе идти с Виктором на работу, а заодно и помириться, поскольку вчера расстались отнюдь не ласково. Чтобы Сэмми отвязался, Верне пришлось солгать, что Виктор уже ушел — встал рано, сказав, что вчера позволил себе прогул и сегодня пытается наверстать упущенное. Дескать, ищи его на фабрике. Парень ушел, качая головой, а женщина долго смотрела ему вслед, сама удивляясь на себя, что заставило ее солгать. Ведь обман рано или поздно раскроется, и тогда…

Нет, не надо об этом думать. У нее еще есть несколько дней, и она попытается спасти сына.

Ночью Виктору было плохо. Он лишь изредка забывался тяжелым сном, но потом боль накатывала волной, и юноша принимался метаться по постели со стонами, от которых у матери сжималось сердце. Если бы могла, она бы вскрыла себе вены, чтобы хоть так ослабить его боль. Но — увы. — ничего не помогало. А ночью аптеки закрыты. И разве есть на свете лекарство, способное утишить такую боль?

Перед рассветом она заставила сына подняться и кое-как дотащиться до погреба. Там было темно и неуютно, из углов тянуло запахом старых тряпок и давным-давно прогнивших досок, к которому примешивалась вонь испорченной капусты. Двигаясь большей частью наощупь, Верна кое-как соорудила для Виктора постель, приспособила какой-то ящик под низенький стол, чтобы не есть с пола, как собаке, и устроила там сына. Тот, оказавшись в подвале, притих, забившись в уголок, и только посверкивал оттуда прищуренными глазами. Темнота скрадывала очертания того, во что превратилось его лицо и изменившееся, округлившееся, словно бочка, тело, и это было к лучшему. Верна догадывалась, что увиденное ее не обрадует. А так можно тешить себя иллюзией…