Римлянин (СИ) - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator" - Страница 11

Вандсбек — такая же дыра, как и Ноймюнстер. Он примечателен лишь тем, что находится очень близко к Гамбургу, но Гамбург — это уже чужое, это нельзя трогать.

Мануфактуры Киля Таргус ещё использует, нужно просто заняться ревизией имеющихся мощностей, особенно кораблестроительных.

В целом, всё не так плохо, как он опасался. Он сначала думал, что будет что-то вроде примитивных производств ремесленников племён, но оказалось, что тут есть какие-никакие мануфактуры, своё производство оружия, а также нормальные казармы для развёртывания войск.

А ещё в городе Киле есть университет, который основал предок «отца» герцог Кристиан Альбрехт Гольштейн-Готторпский. Основали его исторически не так давно, имеется двадцать профессоров при четырёхстах студентах, есть теологический, юридический, медицинский и гуманитарный факультеты.

Герцог отказался «временно» закрыть теологический факультет, который Таргус окрестил бессмысленным расходованием средств, но согласился увеличить финансирование медицинского и юридического факультетов.

Денег у них пока что немного, но Таргус работал над этим.

Во-первых, он, пока что только теоретически, оптимизировал систему сбора налогов в свете новых данных о переписи населения, которое влетело герцогу в копеечку. Потому надо было оправдывать вложенные ресурсы какими-то результатами.

Что есть современная налоговая система Гольштейна?

Есть установленная ставка дохода, который можно получить с земли, по этой ставке всех и рубят: условный граф-землевладелец имел землю в пятьдесят гектаров пахотных земель, с них он теоретически мог собрать, посредством крестьян, сорок тонн зерна, теоретически продав их по 5 рейхсталеров за центнер, то есть суммарно за 2000 рейхсталеров. Герцогский налог составлял 25 %, причём 5 % добавилось как вынужденная мера на время войны, но Карл Фридрих не спешил отменять его, а феодалы пока что помалкивали. Выходило, что с условного графа, чей предок когда-то давным-давно задекларировал 50 гектаров обрабатываемых земель, герцог ожидает 500 рейхсталеров ежегодно, урожай-неурожай и прочие бедствия его не волнуют. Пахотных земель в Гольштейне было, по старым подсчётам, 27 545 гектаров, то есть герцог имел только с земли 275 500 рейхсталеров ежегодно. Много ли это?

В одном рейхсталере, который сильно и тяжело потерял в весе и качестве от последствий Тридцатилетней войны, «содержится» 24 грошена, ещё одной новой монеты в жизни Таргуса. Грошен, а именно гутергрошен, то есть «хороший грошен», который стоил 12 пфеннигов, причём тоже не просто пфеннигов, а «хороших» гутерпфеннигов. Рейхсталер при этом стоил 288 гутерпфеннигов, что логично.

На один гутерпфенниг можно было купить… примерно один килограмм второсортной крупы. Нормальная крупа стоила два гутерпфеннига минимум, Таргус специально проверял ценники на рынке через Грету.

За три гутерпфеннига можно было купить примерно килограмм муки. Таргус решил для себя, что не будет заморачиваться и станет впредь называть гутерпфенниги просто пфеннигами, для него суть их от этого не поменяется, потому что не-гутерпфенниги стремительно уходят из денежного оборота ввиду плохой репутации и низкого качества военного времени.

Работяга-углежог получал в день пять-шесть пфеннигов, писарь в муниципалитете Киля — в среднем пятнадцать пфеннигов, а репетитор Альбрехт Шиллер — 50 пфеннигов за три занятия.

«Неплохо устроился, сукин сын!» — подумал Таргус.

Выходило, что рейхсталер для простого подданного герцога являлся серьёзными деньжищами, на которые можно неплохо и сытно просуществовать в течение месяца целой семье. Но для масштабов Таргуса это была сущая ерунда: чтобы экипировать солдата нужно было потратить 8 талеров минимум, причём пять из них уйдут на мушкет. Если они всё-таки решатся поднять двадцать три тысяч рекрутов, то это потребует единовременной затраты 184 000 рейхсталеров только на экипировку.

«А ведь земельный налог — это не свободные деньги, которые просто появляются через два месяца после сбора урожая! Есть ещё налог императору „Священной“, „Римской“, „империи“, мать его раз так!» — подумал Таргус. — «Ещё надо „пожертвовать“ на поддержание штанов представителям лютеранской церкви в Гольштейне, содержать административный аппарат, оплачивать эти бесконечные балы и содержание герцогского двора и недвижимости! В итоге на войну остаётся… нихуя!»

В это время города платят налог по средневековым обычаям, закреплённым в заключённом с каким-то непонятным древним феодалом этих земель. Купцы жиреют на барышах, а Таргусу остаётся только молча смотреть на это.

«Так больше не будет!» — мысленно воскликнул он.

С досады стукнул по столику, он поморщился от боли и ласково побаюкал свою детскую ручонку. Встав из-за стола и подхватив тяжеловатую для него кипу бумаг с проектом налоговой реформы, он двинулся к столу герцога.

— Бабки, бабки, сука, бабки… — проговаривая тихо эту мантру Таргус с хлопком положил на стол перед герцогом документы и уселся на стул. — Теперь слушай меня. Ничего не хочу слышать, но мы должны провести эту налоговую реформу!

Примечания:

1 — Planum (лат.) — уровень.

2 — Stadium (лат.) — стадия

3 — Население Голштинии — дамы и господа, это просто пиздец! Я полтора часа потратил на то, чтобы найти эту приблизительную цифру. Всем насрать на Голштинию, поэтому население, конечно, считали, но не так, как сейчас и эту информацию ещё хрен просто так найдёшь. Копнул поглубже, нашёл данные переписи населения за 1769 год на языке оригинала, немного убавил цифру с коррекцией на минус 40 лет, проведя аналогию с Померанией, на которую всем не насрать и есть данные о динамике населения. Поэтому сразу говорю, цифра ориентировочная и вашего бесценного доверия не заслуживает. Имейте в виду.

Глава V. V — значит бунт

//Герцогство Гольштейн-Готторп, город Киль, 9 мая 1732 года//

— Ты понимаешь, на что толкаешь меня?! — герцог, изучивший документы, неистовствовал. — Да нас ждёт бунт!

— И пусть! — ответил ему Таргус, стоящий перед ним на столе. — Мать твою, это же деньги! Восставших мы перебьём! Пусть гвардия отрабатывает свой хлеб! Ты здесь кто, герцог или подставная фигура?! Покажи силу! Мимо нас пролетает столько бабок…

— Ты требуешь создать какой-то «налоговый комитет»! Так никто не делает! — начал искать контраргументы в содержании проекта реформы герцог. — Как на меня посмотрят остальные аристократы?!

— Они и сейчас тебя в хер не ставят! — парировал Таргус. — Все смеются над тобой, потому что ты потерял Шлезвиг! Я же говорю тебе, что таким образом мы в следующем же году после завершения реформы получим доход не 355 000 рейхсталеров, а целых 615 000!!! Почти в два раза больше! И никто, сука, слова не скажет! Потому что сбор будет разумным и честным! Ты возьмёшь своё по праву, а не будешь обдирать шестую шкуру! Твои вассалы вертят тебя на херу, платя фиксированную ставку, тогда как имеют серьёзные деньги с наделов из года в год! А про купцов!..

— Я читал, — прервал его герцог Карл Фридрих, успокаиваясь. — Но как это всё осуществить?

— Не будем пытаться охватить всё сразу, — улыбнулся Таргус. — Первой нашей жертвой станет Киль. Надо собрать ополчение из соседних земель под штык и расквартировать в казармах, усилить их гвардией, а потом, в соответствии с разработанным мною планом…

Таргус развернул план города, который успел начертить с невероятной для текущего времени точностью, и начал озвучивать детали операции «Оголи купца».

— И как ты всё это успеваешь? — ошарашенно спросил после описания плана герцог.

— Я считаю, что это очень проработанный план, — вмешался Фридрих Бергхольц, молча слушавший перепалку Таргуса с герцогом. — Может получиться.

— Думаешь? — посмотрел на него герцог надеющимся взглядом.

Таргус уже давно понял, что за человек этот Карл Фридрих: сильно зависимый от чужого мнения человек, которого воспитывала мама и прислуга, вся жизнь которого проходит в жажде стать чем-то большим, чем является, имеет характерную особенность долго и лихорадочно колебаться при принятии важных решений, спрашивая совета у «более опытных». Бергхольц, служивший камер-юнкером при Карле Фридрихе всё время пребывания последнего при дворе Петра I, служил надёжным источником советов, адекватность которых Таргус не мог оценить, потому что испытывал по этому вопросу недостаток информации, ведь эти двое не особо распространялись о том, что происходило с ними в России. Сам Таргус очень быстро стал для Карла-Фридриха незыблемым авторитетом в вопросе управления герцогством. Таргус умел убеждать и говорить нужные слова, которые тот хотел слышать, поэтому многие вещи принимались без лишних обсуждений.