Безумие на двоих (СИ) - Гранд Алекса - Страница 13

От былого спокойствия не остается и следа, и я вздрагиваю от того, что Сергей Федорович попадает в нужную точку. Мешкаюсь, прикидывая последствия возможной откровенности, и набираю полные легкие воздуха, опустив ресницы.

Воздух в машине стремительно густеет, волнение становится практически осязаемым, и я облизываю губы, собираясь с минуты на минуту сдать сводного брата с потрохами. Только в последнюю секунду в сознание вклинивается постулат «ябедничать нехорошо, Саша», загораясь огромными неоновыми буквами и мешая выложить правду, как на духу.

– Все в порядке, Сергей Федорович. Спасибо за заботу. Вы не возражаете?

Вывалив на будущего отчима свою корявую ложь, я выуживаю из сумки тетрадь и прячусь туда вместе с носом, притворяясь, что повторяю лекцию. Хотя заданный вопрос все еще стучит в ушах набатом и не дает сконцентрироваться на простейшем материале.

  К счастью, Зимин-старший либо не обладает выдающимся чутьем по отношению к женщинам, либо позволяет мне врать. Так что к университету мы подъезжаем в блаженной тишине, изредка перемежающейся гудками автомобильных клаксонов и тихим насвистыванием расслабленного Сергея Федоровича.

– Спасибо.

От души благодарю подмигивающего мне мужчину и свободной птицей выпархиваю на улицу, поправляя полы новенькой кожаной куртки и разглаживая складки на ставшем любимым платье. И грациозно шествую к виднеющимся невдалеке ступенькам, пока прохладный ветер путается в моих волосах.

– О, Баринова! Папика себе нашла? Правильно. Таким, как ты, по-другому в Москве не пробиться.

Пропитанный ядом комментарий врезается между моих лопаток, и я вынужденно оборачиваюсь, встречаясь взглядом с одной из признанных красавиц нашей группы – Анастасией Шаровой. На полголовы выше меня, с длинными стройными ногами, округлыми бедрами и пышной грудью она магнитом притягивает мужское внимание, и я ей в этом проигрываю.

По крайней мере, застывшая рядом с ней пятерка рыцарей следит за каждым ее жестом и не спешит прийти на помощь девчонке из провинции. И если высокий парень спортивного телосложения в белой худи и свободных черных штанах просто меня изучает, то уже знакомый Крестовский мерзко хихикает, что-то нашептывая звезде местного разлива на ухо. Отчего хочется обхватить себя за плечи, закрываясь, и сбежать, чтобы раствориться в безликой массе студентов.

 Но я не могу, потому что стоящий чуть в стороне Мот исподволь за мной наблюдает и кривится так, будто только что сожрал целое ведро отборных лимонов.

– Я обязательно поинтересуюсь твоим мнением, Настя, если оно станет мне интересно, – на мгновение делаю вид, что задумалась, а потом припечатываю, на удивление, громким уверенным голосом. – Не станет.

Стремительно разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов, чудом удерживаясь на высоченной платформе новеньких туфель, и резвым сайгаком скачу ко входу, пока меня не догнали очередные гадости.

Залетаю в аудиторию, как будто за мной мчится стая шакалов, и грузно опускаюсь рядом с Иринкой, молясь, что пара начнется раньше, чем на нее явится золотая молодежь. В сотый раз одергиваю подол яркого платья и раза с третьего разбираю, что пытается мне втолковать взволнованная Зайцева.

– Сашка! Саня! Санечка!

Осторожно трогает меня за запястье подруга и смотрит так умилительно-жалобно, что я понимаю, что ни за какие коврижки не смогу ей отказать, о чем бы она ни попросила. Даже если нужно будет прыгнуть с крыши, положить голову на рельсы перед поездом или взять из питомника бультерьера.

– Ты же составишь мне компанию, правда?

– В чем?

Обреченно вздыхаю и тут же выпрямляюсь, расправляя плечи и вздергивая подбородок в то время, как нас минуют короли жизни, с которыми я уже успела столкнуться. Тихо выпускаю воздух из легких, когда ребята забираются на привычную галерку, искупав меня в тонне презрения, и возвращаюсь к прерванной беседе.

– У Шаровой вечеринка! Вся группа приглашена.

– Нет, Ира!

Бросаю запальчиво и вжимаю локти в столешницу, сцепляя пальцы в замок. Ощущаю характерное покалывание в области поясницы и искренне верю, что точки пересечений с Матвеем и его шайкой лучше свести к минимуму.

– Ну, пожалуйста, Саша!

– Ни за что.

– Там Вадик будет…

Едва слышно шепчет Зайцева и тремя словами ломает возведенную мной оборону. Ее симпатия к Вадиму куда выше в ранге приоритетов Александры Бариновой, чем мои собственные желания и дискомфорт.

За суматошным бегом разрозненных мыслей я не успеваю и глазом моргнуть, как занятия подходят к концу, а задание, на которое нам предстоит потратить не меньше недели, оказывается записано на полях. Каким-то чудом напротив моей фамилии красуются заработанные баллы, и я с трудом верю, что под таким прессом умудрилась выдать что-то вразумительное и правильное. Но обычно суровый преподаватель по мат анализу мягко мне улыбается, а Иришка осторожно вскидывает большой палец вверх, подбадривая.

И я отчаянно стараюсь заглушить нехорошее предчувствие, ворочающееся в груди, и поспешно приклеиваюсь к приятельнице хвостом, чтобы вместе покинуть аудиторию и еще добрых пятнадцать минут куковать в университетском дворике. Пока вызванное нами такси завершит принятый заказ и приползет к воротам, минуя собравшуюся на проспекте пробку.

– Санька! Я твоя должница!

Горячо бормочет Зайцева, тесно прижимаясь к моему боку, когда мы уже неторопливо плетемся наравне с гламурной девицей в спортивной ярко-красной мазде, и что-то печатает абоненту под кодовым именем «Он» в своем недорогом телефоне. А я хочу сказать, что дружба для меня – это не про долг и взаимную выгоду, а про поддержку в любой даже самой паршивой ситуации. Но не уверена, что Иринка сейчас меня услышит – так сильно она поглощена виртуальным общением.

В элитный пентхаус с захватывающим дух видом мы прибываем последними, когда на улице уже начинает темнеть.  Долго топчемся около лифта и подрагивающими пальцами жмем на кнопку дверного звонка квартиры, которая занимает половину семнадцатого этажа. Успеваем прокатиться на американских горках волнения и легкой досады от того, что никто не спешит впускать нас внутрь, и после десятиминутного ожидания все-таки попадаем в царство роскоши и абсолютно вульгарного, на мой скромный вкус, дизайна.

– Интересно, а унитазы у них золотые?

Озвучивает самый банальный стереотип мне на ухо Ирка и в следующее мгновение замирает, выхватив из толпы скромного парня в самых обычных серых штанах и такого же цвета футболке. Откашлявшись, она отлипает от меня и устремляется к объекту ее вожделения в то время, как я неуверенно мнусь на пороге огромной залитой искусственным светом гостиной.

Собрав мужество в кулак, я делаю шаг вперед и тут же напарываюсь взглядом на развалившегося на молочно-белом кожаном диване Мота, пихающего язык Насте в рот. И к чему я оказываюсь не готова, так это к едкой тошноте, подкатывающей к горлу, и к болезненной рези под ребрами. Я совершенно точно не имею права на ревность, но с головой утопаю в этом чернильно-черном чувстве, одновременно испытывая отвращение и мечтая оказаться на месте Шаровой.

Идиотизм!

– Ты Саша Баринова, верно?

Невысокая полная девчонка, имя которой я еще не запомнила, очень вовремя цепляет меня за локоть и наклоняет голову набок, отчего ее мелкие золотистые кудряшки качаются, как сережки у березы на ветру.

– А ты?

– Маша Ефремова.

Без тени пафоса представляется новая знакомая и изучает меня с неподдельным интересом в добрых серо-стальных глазах. Она не пытается меня ужалить и, в общем-то, не выглядит враждебно, в отличие от большинства собравшихся здесь ребят, так что я позволяю ей увлечь себя к дальней стене и усадить в одно из свободных кресел.

– Ну, про Матвея с Настей ты наверняка наслышана. Блондин с коктейлем у столика – Воропаев Ленька, племянник депутата, которого до сих пор полоскают.

– За историю с журналисткой?

– Ага. Брюнет у игровой консоли – Латыпов Илья, сын владельца сети мебельных магазинов и подающий надежды баскетболист…