Безумие на двоих (СИ) - Гранд Алекса - Страница 6

– Да, мамуль. Ничего страшного, здесь в столовке перекушу.

Принимаю звонок, успокаивая заботливую маму, переживающую, что я забыла в холодильнике лоток с обедом, и придерживаю телефон ухом, роясь в рюкзаке. Выуживаю тонкий магнитный пропуск и прикладываю его турникету, упрямо продолжающему гореть красным.

– Извините! Извините, пожалуйста!

Еще минут пять я пытаюсь дозваться до погрязшего в ютубе охранника, столько же объясняю равнодушному бугаю суть проблемы и нетерпеливо топчусь на месте, понимая, что на пару я окончательно и безнадежно опаздываю.

– Тебя еще не успели внести в списки, проходи.

Связавшись с деканатом, безразлично кивает парень в черном камуфляже и возвращается к компьютеру, потеряв ко мне всякий интерес. А я бегу по уже пустынным коридорам, путаюсь в переходах и никак не могу найти аудиторию под номером триста семнадцать. В итоге, потеряв драгоценное время и отчаявшись, я обнаруживаю нужный кабинет и так и не решаюсь зайти.

– Мог бы и проводить в первый день.

Обиженно бормочу себе под нос и, больше никуда не спеша, бреду к подоконнику, обвиняя Матвея во всех неурядицах. В росте курса евро, подорожании потребительской корзины и очередных санкциях Запада.

Прислонившись лбом к стеклу, я рассеянно листаю страничку студенческого паблика, на которую недавно подписалась. Натыкаюсь на фотки с позавчерашней вечеринки и с бухающим в горле сердцем нажимаю «сохранить», выбирая из пестрых картинок снимки Мота.

С широкой открытой улыбкой. С растрепанными мной волосами. Веселого и счастливого. Совсем не такого, с каким я столкнулась у ворот дома Зиминых.

А потом за моей спиной с громким хлопком ударяется о стену дверь, и из аудитории наружу высыпает толпа галдящих первокурсников. Высокая худая брюнетка что-то возмущенно высказывает своей полной подруге в невообразимом цветастом сарафане. Пятеро парней склоняются над чьим-то мобильником и с едкими комментариями смотрят какое-то вирусное видео.

Я же набираю воздуха в легкие и неуверенно делаю шаг вперед, намереваясь попросить у кого-то из них лекцию. Только смазливый блондин в свободно болтающейся на нем фиолетовой рубашке и низко сидящих джинсах меня опережает, загораживая путь и самодовольно ухмыляясь.

– Ты потерялась, крошка? Дорогу подсказать?

Манерно растягивая слова, флиртует со мной он, и я не сразу нахожусь, что ответить. Жую во рту вязкую кашу из невнятных слогов и нервно тереблю лямку рюкзака, когда в барабанные перепонки ввинчивается резкое.

– Оставь ее, Крест!

Мот

И зачем я вообще сюда сегодня приперся.

Хмуро кошусь на сухую, как вобла, преподавательницу

по экономической теории и считаю до десяти. Еще чуть-чуть и своим заунывным голосом она поднимет зомби с ближайшего кладбища или разбудит сладко сопящего Крестовского, которому я искренне завидую.

Зависать с пацанами на даче всю ночь без родаков и назойливых сводных сестер дорогого стоит.

Пару минут я смотрю на безмятежное лицо друга, а потом толкаю его локтем в бок, когда цепкий взгляд Семеновой Инги Аркадьевны мажет по галерке и приклеивается к блондинистому затылку.

– Вставай, бро.

Шиплю выразительным шепотом и, получив красноречивый оскал от все той же Инги Аркадьевны, затыкаюсь.

– Ваша фамилия, молодой человек?

– Крестовский.

– Игнат Дмитриевич. Прекрасно. Я вас запомнила.

Многообещающе чеканит преподша и, поправив сползшие на нос очки в круглой оправе, возвращается к теме лекции, которую я так и не записал.

– Мог бы и раньше предупредить, – обиженно фырчит Крест и, не дожидаясь ответа, меняет пластинку, случайно наступая на больную мозоль. – И вообще, где тебя вчера целый день носило?

– Семейные... кхм... обстоятельства.

Глухо закашливаюсь, давясь словами, а перед глазами на репите Сашка в примерочной. Белье ее кружевное дурацкое, талия узкая, ноги длинные. И пальцы, скользящие по мышцам пресса.

Твою ж...

– Бабу новую нашел – так и скажи, – притворно дуется Игнат и загораживает ладонью листок, с которого я пытаюсь списать название лекции.

– Ничего серьезного. Так, на один раз.

Выдаю с показным равнодушием и упорно умалчиваю о том, что эта «на один раз» теперь живет через стену от меня и скоро станет моей сводной сестрой. Если мне не удастся избавиться от них с матерью, конечно.

Судя по съезжающимся к переносице светлым бровям Крестовского и изгибающимся в кривой ухмылке губам, он мне явно не верит, но продолжать допрос не спешит. Игнат забивает на распинающуюся у доски Семенову, справедливо решив, что прилежание его уже не спасет, и снова укладывается на стопку тетрадей, пробурчав едва внятное «не кантовать». Я же с горем пополам досиживаю до конца пары и лениво поднимаюсь со скамьи, когда Инга Аркадьевна нас отпускает.

Не слушаю, что она говорит нам напоследок, не записываю, что нужно прочитать к следующему занятию, и неторопливо скатываюсь вниз по лестнице, гоняя в мозгу прочно засевшее «Сводная сестра, Матвей!».

Срочно надо переключиться. Благо, что подходящая кандидатура как раз останавливается недалеко от входа в аудиторию и так призывно мне улыбается, что обойти ее своим вниманием просто преступление.

– Привет, Настя, – оставляю небрежный поцелуй на щеке у первой красотки потока и еще раз инспектирую идеальную фигуру Шаровой, мимоходом скользя по аппетитным буферам и крутым бедрам.

Хорошая девчонка, сочная.

– Привет, Мот. А мы без тебя вчера скуча-а-али, – деланно тянет девчонка и, театральным жестом откинув густые темно-каштановые волосы назад, прижимается ко мне, вычерчивая на ткани футболки какие-то замысловатые узоры своими длинными ноготками.

И я уже собираюсь опустить причину своего вчерашнего отсутствия и пригласить Настюху на чашечку горячего чая, когда в центре коридора вижу Баринову и рисующегося перед ней Игната. Отчего кровь ударяет в голову и заставляет отцепить от себя чужие прохладные пальцы и выкрикнуть повелительно-жесткое.

 – Оставь ее, Крест!

Не разбираю на составляющие гуляющий внутри коктейль из гремучих эмоций и быстро сокращаю расстояние до причины моего бешенства. Несколько раз глубоко вдыхаю, так же медленно выдыхаю и вешаю на себя маску напускного равнодушия.

Фиксирую, как Сашка нервно мнет край своей белой кофты, отчетливо вижу плещущуюся в ее синих глазищах растерянность и закидываю локоть Крестовскому на плечо. Чтобы наклониться к приятелю и негромко ему сообщить.

– Девочка недавно переехала в Москву и очень хочет влиться в нашу закрытую компанию.

Сказанные проникновенным шепотом слова действуют на Игната, как ледяной душ. По крайней мере, лучившийся в глазах приятеля густой интерес сменяется растущим подозрением, и мускулы под моей ладонью напрягаются.

– Это ты с ней на посвяте зажигал, что ли?

– Ага.

Хмыкаю двусмысленно и, выдержав непродолжительную нехорошую паузу, ставлю клеймо «не советую». От которого Крест иронично дергает бровью, за спиной ядовито смеется Шарова, а Саша обиженно поджимает губы и еще сильнее терзает тонкую ткань.

– Понял, принял, осознал.

Сделав свои выводы, охладевает к новенькой товарищ и тащит меня в столовую к дальнему столику, за которым расположились наши пацаны. Ленька, племянник прославившегося скандальной историей с журналисткой депутата. Илья, сын мебельного магната и подающий надежды спортсмен. И не обладающий ни какими-то особыми связями, ни богатыми родственниками Вадик, бегающий нам за колой и хот-догами.

– Спасибо, что предупредил, бро.

Разваливается на стуле Крест, широко расставив ноги, и цепляет с тарелки дольку хрустящей картошки фри, обмакивая ее в сырный соус. Я же, не испытывая и намека на угрызения совести, благодушно киваю и забираю у Вадима стаканчик с еще дымящимся кофе.

– Обращайся.

Закрыв раздражавший меня гештальт, я расслабляюсь и лениво цежу отдающий корицей и ванилью напиток. Вполуха слушаю, как Ленька возмущается раздутой в инете шумихой вокруг его дяди, и так же вальяжно наблюдаю, как грациозно подплывает к нам красивая Настя и устраивается рядом со мной, фамильярно укладывая голову мне на плечо.