Таблетка (СИ) - "talayana" - Страница 11

Разбудил его звонок. Спросонья Тима нашарил телефон и, не глядя, ответил. И тут же испугался громкого вопля, сразу проснувшись. В ухо радостно кричал Саша.

— Тима, Катя родила ночью. Девочку. Представляешь. Маленькую девочку. Три двести, сорок два сантиметра. — Саша ещё что-то верещал. Но Тима не слышал. Свесив руку с мобильником с кровати, уставился в потолок. Егор стал отцом. Очнулся только от вопросительной интонации, и более спокойного тона. — Тима, пойдём завтра поздравим?

— Пойдём.

========== Часть 8 ==========

Замученно-счастливая Катя приветливо махала ребятам из окна роддома. Беспокоить и ждать, пока она выйдет, не стали, и отправив смс с предупреждением, передали дежурному пакет с распашонками, памперсами, детским маслом для новорожденной; и зелёными яблоками, бананами и пакетом сока из зелёных же яблок для самой Кати, разумно решив, что это наиболее подходящие продукты для кормящей мамы. А теперь вот стояли во дворе и махали в ответ. Саша так вообще чуть ли не прыгал от возбуждения и, наверное, кричал бы от радости, если бы не высокий третий этаж, где находилась палата Кати, и боязнь потревожить других рожениц. Не выдержав, Саша достал мобильник и, настучав сообщение, махнул Кате, показывая — «почитай». Прочитав и согласно кивнув, Катя ненадолго скрылась. Вернулась уже с белым свёртком. Осторожно приподняла выше на согнутом локте, повернувшись боком. Видно было, что ей не очень удобно, и даже пришлось встать на цыпочки. Но всё же удалось извернуться и показать спящего младенца. Саша замер в эйфории, Тима от чего-то странного и необъяснимого. Вроде ребёнок, как ребёнок — маленький и непонятный. Крошечное, еле видное лицо, туго запелёнутое тельце. А в груди сжалось, защемило от чего-то. Абстрактное обернулось конкретным. Отвлечённое явью. Отдаляя всё дальше и делая несбыточным хранимое в глубине души. Тима потянул Сашу за локоть: «Пойдём, — хватило ума добавить, — Пускай отдыхает». Только подальше отсюда. Хватит с него впечатлений, и без того обессиленный усиливающейся болезнью организм жаждал покоя. На удивление, Саша безропотно согласился. Помахав ещё раз, но уже на прощание, они двинули к выходу. Мимо бурно разросшихся зелёных кустов, цветущих белым цветом яблонь, и бледно-золотистой, словно облитой медовой сытой, липы. Тима вдохнул тёплый, напоенный сладостью воздух. Щемящее чувство ушло, оставив лёгкую грусть.

— Ребята?

К ним навстречу спешил Егор. Тима вздрогнул от неожиданности, приняв его за Лиса в первую секунду. Саша кинулся к альфе с поздравлениями, приобнял даже. А Тима разглядывал взволнованного Егора и не мог ничего понять.

Почему он ничего не чувствует?

Вот он Егор, которого он любит… вроде как… вроде… А с другой стороны… Лис. Хищный, словно дикий зверь, Лис, даже в расслабленном своём состоянии бьющий внутренней силой, опасной, подавляющей и манящей. И мягкий, добродушный, открытый Егор, доброжелательный и улыбчивый, как солнце. Вроде и одинаковые лицом и фигурой, но такие разные братья. Понятно, что дело в характере, темпераменте. Но было что-то ещё. Что-то, чего Тима никак не мог понять сейчас. Почему так случилось? Почему он так ясно видел сейчас Егора? И не видел раньше? На контрасте? В сравнении? Ведь Егор не поменялся ни капельки. Тима закрыл глаза, отсекая лишнее и сосредоточившись на ощущениях.

Запах.

Он был другой. Да похож, но другой всё же. Не такой, как в их первую и последующие встречи. Чего-то не хватало. Тима распахнул глаза, пытаясь поймать неуловимое, что промелькнуло в голове, не успев оформиться осознанной мыслью.

— Тима, как дела? — переключился на него Егор, отвлекая.

— Нормально. — Тима отогнал раздражающее чувство и ободряюще улыбнулся альфе: — Поздравляю, теперь ты полностью в девичьем царстве.

— Да уж, — Егор согласно кивнул, усмехнувшись.

И даже усмехался он по-доброму, совсем не так, как Лис. И Тима опять подвис, сравнивая. И почти понял, ухватил суть…

— Егор, мы пойдём. — Саша тронул Тиму за рукав.

— Хорошо, давайте. Увидимся ещё, — кивнул Егор. Взглянул на Тиму, и дёрнулся, будто хотел добавить что-то, но передумал в последнюю секунду, так и оставшись стоять у ворот роддома, пока ребята не скрылись за поворотом.

Домой Тима еле дополз, вымотавшись поездкой по жаре, сначала до клиники — на анализ, потом до Кати. Лёгкие горели, отдавая болезненной щекоткой в спину. Дышать было тяжело, руки трясло от слабости, и сил хватило лишь бухнуться в кровать. По-хорошему, ему сейчас надо было поесть и выпить сладкого горячего чая, но он уже ничего не хотел в этой жизни, а ведь ещё на работу. Тима чуть не заплакал. Сейчас он явственно понимал, что болеет, и причём серьёзно. На томографию через два дня, и как раз будут готовы результаты анализа. Домой в таком состоянии он не поедет, не сможет, да и поздно, значит, будет лечиться здесь. Дожить бы до приёма только. Тима горько усмехнулся своим мыслям. Расклеился, как маленький. Нельзя так. Нужно встать и попить чаю хотя бы, а вот с работы придётся уйти, или в отпуск, или насовсем. Он не потянет больше.

Конечно его заявлению никто не обрадовался. Но Тиме было всё равно, он и так еле дошёл до кафе. Духота стояла страшная, нагретый воздух жёг и без того измученные лёгкие. А уж от осознания того, что придётся ещё и работать, ему вообще захотелось умереть. Хорошо хоть работал кондиционер и стало легче, но общей слабости это не отменяло. Выстоял эту смену Тима с трудом, мечтая поскорее оказаться дома. Как на грех, время текло медленнее обычного. Бывают такие дни, вроде делаешь свои обыденные действия, а минуты либо бегут — не угонишься, либо тянутся патокой, заставляя изнемогать от нетерпения. Вот и сейчас, отработав, и порядком измучившись затянувшейся сменой, Тима с облегчением вывалился из кафе. Наконец-то. На улице было значительно теплее после прохладного помещения, но не душно — к ночи воздух посвежел. Попрощавшись с Олей, Тима двинул домой. И дойдя до сквера, замер. На скамейке, излюбленном своём месте, сидел Лис. В толстовке, натянув по самые глаза капюшон.

Лис.

И не жарко же ему. Тима подошёл ближе, с каждым шагом передвигая ногами всё медленнее, словно увязая во вдруг загустевшем воздухе. Загустевшем от невесть откуда взявшегося волнения. И запаха. Его запаха. И Тима всё понял. Сразу. В бессилии застыл перед альфой, опустив руки, отчего сумка, которую не успел повесить на плечо, с глухим стуком ударилась об асфальт, удерживаемая от окончательного падения рефлекторно сжавшимися на ремешке пальцами.

— Помнишь, тот первый день, когда мы встретились? — голос Лиса дрогнул, и вскинув голову, он с жадностью и каким-то лихорадочным отчаянием ожёг взглядом Тиму. Ответа и не ждал, продолжив: — Я ещё сказал тогда, что ты не один во вселенной.

От волнения Тима чуть не задохнулся, с трудом проглотив подступивший ком. Во рту пересохло от напряжения. Ещё чуть-чуть и либо он упадёт в обморок, либо разрыдается тут, не выдержав. Но Тима стоял, лишь сильнее сжав ремень, будто спасительный, удерживающий сейчас на плаву, круг. И смотрел, смотрел в серо-зелёные глаза, сверкающие лихорадочным блеском.

— И это не так, Тима. Ты для меня один. С самой нашей первой встречи. Один во всём мире. На всём свете. И я не смог, Тима. Хоть ты и просил. Не смог не посмотреть на тебя ещё раз.

Пальцы разжались. И Тиму затопило ярким, первобытным чувством. Древним, как сама жизнь. И глубоким, как морская пучина. Диким, необузданным в своей красоте. И всепоглощающим в своей силе. Связывающим два в магическое, таинственное целое. Одно. Вечное и неделимое. Именующим себя…

Любовь.

Тима очнулся в руках Лиса. Цепляющимся за его плечи, и плачущим то ли от счастья, то ли от переизбытка эмоций, то ли от всего сразу. Лис шептал что-то, а Тима не мог понять что, уткнувшись ему в шею, туда, где билась пульсом стенка яремной вены, где сильнее всего кружило от запаха голову. Обхватив шею, провёл рукой по коротко стриженому затылку, и ахнул от неожиданности, наткнувшись на инородное в волосах.