Вик Разрушитель (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович - Страница 19

По строю рассыпался смешок. Мы все знали, что даны – самые отмороженные и наглые пираты, до сих пор нападающие на корабли, ходящие по Балтике или через проливы в Британию и в европейские княжества. Обычно грабят торговцев, а на военные суда нападают, только если имеют пятикратный перевес.

– Они исподтишка напали, – мрачно ответил Сивый, безуспешно пытаясь натянуть лоскут майки на плечо.

– А зачем вы вообще сюда пришли, господа? Воронов? Громов? – Мирон Афанасьевич остановился перед Вороном и Олегом. – По какой надобности в два часа ночи вы тайком пробираетесь по коридору, заходите в спальню младших воспитанников и устраиваете безобразия? Кто применил «секиру»?

Молчание затянулось. Получается, Забиякин давно все знал и следил за разворачивающимися событиями. И поймал на горячем.

– Кто? Применил? Боевую технику? – раздельно повторил чародей с металлическими нотками в голосе. – Да еще в маленьком помещении? А если бы защита не сработала? Здесь бы кровавая каша была!

– Я не знал, что это боевая магоформа, – проглотив комок, Ворон выступил вперед с понуренным видом. А не трус! Я даже зауважал его.

– Откуда тебе известна подобная техника?

– Один циркач научил, – неопределенно мотнул головой парень, – давно, год назад. Здесь проездом шапито устраивали.

– Что за циркач? Можешь описать его?

– Да обычный, узкоглазый, – ожил Ворон. – Китаец. У него еще голова выбрита, а на затылке косица такая толстая.

– Каждый третий китаец с косицей, – проворчал Забиякин. – Моду какую-то взяли башку брить. – Завтра съездим в одно место. Обрисуешь его. Ментальный слепок еще должен остаться.

– Я не дам ментату в голове копаться! – побледнел Ворон.

– Под моим доглядом, – успокоил его чародей. – Никто не будет тебя ломать, не беспокойся. Прав таких нет. А если этот умелец продолжит учить убойной технике таких же болванов, как и вы – представляете масштабы бедствия? Каждый хоть чуть-чуть одаренный сразу начнет показывать свое «мастерство»! Циркача нужно найти и строго спросить по закону. Идите в свою спальню!

Забиякин отпустил старших ребят, а сам сел на крайнюю кровать, и с видом полководца оглядел поле боя.

– Кто защиту от «секиры» поставил? – спросил он строго, пытливо глядя в глаза каждому. Я стараюсь выглядеть спокойным, даже плечами пожимаю. Как будто вообще здесь случайно оказался. – Чего молчите? Я о каждом знаю, кто здесь одаренный. Хитрить не советую. Ну? Степан?

– Не я, – мотнул головой Дрищ. – Честно. Я вообще в другом месте стоял.

– Василий, наверное, – палец ткнулся в Сухого.

– Зуб даю – не моя работа! – тот испуганно замотал головой, и даже сделал попытку спрятаться за спину Пашки Тихого.

– Мне показалось, там Вик стоял, – «сдал» меня Тихий. – Темно было, правда. Но у него же нет искры…

Забиякин вздохнул, хлопнул себя по коленям и поднялся на ноги.

– Ладно, не хотите говорить – не буду настаивать. Завтра проведу расследование. Каждого вызову в кабинет и допрошу, – возле дверей Мирон Афанасьевич остановился. – Вы же понимаете, от какой беды вас судьба отвела! Боевая техника в детском приюте! Если кто-то из Попечительского Совета узнает или из городских властей, то Марью Дмитриевну выгонят с работы! Ее-то хоть пожалейте! И зачем вы устроили засаду на своих товарищей?

– А они нас хотели проучить за опоздание на обед, – сказал Салтан, набычившись. – Теперь из-за нас всех лишили выхода в город. Мы не хотели…

– Вы сами готовы за свой проступок отвечать? – поинтересовался Забиякин. – Если запрет коснется только вас?

– Готовы, – вразнобой ответили мы.

– Ладно, всем спать. Убирать свой бардак будете утром.

Я.

– Еще раз объясни мне, что произошло, – Мирон Афанасьевич завел меня в свою маленькую рабочую коморку и кивнул на узкую тахту. – Присаживайся, рассказывай.

– Так нечего рассказывать, – я послушался совета чародея и скромно присел на краешке тахты. – Кто-то запустил элементалей, а они в меня полетели. Я даже испугаться не успел, как плетение рассыпалось. Правда, откат был в виде хлопка.

– Ну, это бывает почти всегда, – отмахнулся Забиякин, – особенно с боевыми плетениями. Ты, значит, не видел того, кто сформировал магоформу?

– Темно было, лиц не разобрать, – пожимаю плечами. Действительно, рассказывать совершенно нечего. Если бы Пашка Тихий своим языком поменьше болтал, так и вовсе хорошо было бы.

– А Темкин тебя видел, – вдруг сказал Мирон Афанасьевич.

– Он не уверен, – смело возражаю чародею. – Я же ничего не делал, просто стоял, когда магоформа на меня летела. Испугался. Ноги как будто к полу приросли.

– Н-да, – пальцы мужчины бодро простучали дробь по столу. – До меня слухи дошли, что вчера днем, когда вы отсутствовали в приюте, у Торгового Двора были показательные выступления одной компании, выпускающей экзоскелеты для армии и наемных структур. И конфликт, который там произошел.

Забиякин тяжелым взглядом пришпиливает меня к месту. Чувствую, как неприятно вспотели ладони. Я машинально вытер их об штаны.

– Ты с мальчиками был там?

– Я был там, – киваю, подтверждая только свою вину, но Забиякин вдруг усмехнулся, поняв мою хитрость.

– Тебя никто не заподозрил, что ты полностью «выключил» интегратор?

– Думали, произошел технический сбой.

– Ты больше не на такие представления не ходи, – предупредил меня чародей. – Я понимаю, что ты еще ребенок, тебе хочется развлечений, которых в этом доме не хватает. Но ради своей безопасности нужно затаиться и просто жить. Если тебе хочется посмотреть что-то интересное или заняться неординарным делом, ты просто скажи мне. Я оценю риск и посоветую тебе, как быть. Понял меня, Вик?

– Да, понял, – пробурчал я.

Забиякин тяжело встал и подошел к тахте. Его пальцы обхватили мой подбородок и задрали голову вверх. Обожженное лицо смотрело прямо на меня. Жуткие рубцы словно живые елозили по щеке, причиняя, наверное, чародею боль.

– Сказать тебе одну вещь? Я не вправе пугать, но ты должен осознать свое положение. Обычно такие дети, как ты, не доживают до двадцати лет. Они или умирают от каких-то болезней или пропадают навечно. А бывает и так, что плохие люди навсегда приковывают уникумов, отличающихся необыкновенным Даром, в самом глубоком подвале на цепь и используют для своей корысти. Чтобы не повторять судьбу этих детей, будь очень внимателен к мелочам, старайся не показывать, чем владеешь. Я тебя испугал, да?

– Нет, – моргнул я, и цепкие пальцы отпустили подбородок. – Все равно я попадусь, рано или поздно. Это же неизбежно, дядя Мирон. И кто меня спасет?

– Империя, – просто ответил Забиякин. – Но для таких, как ты, не существует отдельных школ. Их попросту нет в России. А отдавать тебя сейчас в кадетскую школу с одаренными означает только одно: слух среди аристократических родов распространится со скоростью лесного пожара. Поэтому держись возле меня и не делай глупостей. Лучше уж так…

Чародей вздохнул.

– Иди, Вик. Занимайся своими делами.

А сам сел на тахту, устало сложив тяжелые руки на коленях, глядя мне в спину, словно пытался выжечь на ней предупреждение: не лезь, куда не следует. Или боролся со своими мыслями, ворочающимися в голове.

Через неделю тяжело заболел Паша Тихий. Он двое суток метался в горячем бреду; его поместили в приютский лазарет, и господин Бергер сидел возле него днем и ночью, тщась понять причину болезни, исследуя не только ауру Пашки, но и мониторя каждый участок жизненно важных органов. Ни одна целительская техника не помогала. Пашка угасал.

– Мальчика надо срочно перевозить в Императорскую клинику и помещать в капсулу, – Бергер решительно вошел в кабинет госпожи Беловой, которая, как и сам Целитель, практически не спала, дежуря в лазарете. – Течение болезни прогрессирует, а я не могу найти очаг болезни. Какое-то непонятное сдавливание всех энергетических каналов, в мозгу стремительно распространяется опухоль. Я стараюсь снять магоформы, но они каким-то образом вновь возрождаются. Кто-то воздействовал на его организм. Цепочка вредоносных проклятий хитро закольцована, а я не специалист по их снятию.