Извращённое Королевство (ЛП) - Кент Рина - Страница 52

— Значит ли это, что ты согласен с их бессмыслицей? — я постукиваю себя по подбородку.

— Нет, не согласен. Эйден похож на тебя, и я бы предпочел, чтобы он держался, блядь, подальше от моей дочери. Но знаешь ли ты, в чем разница между тобой и мной? Я забочусь о благополучии Эльзы прежде, чем о своем собственном.

— Должно быть, что-то сломалось в твоей голове, пока ты спал все эти годы.

Я смотрю в окно на деревья, проплывающие мимо нас.

— Мы облажались, Джонатан. Мы оба. Я достаточно храбр признать это.

Я бросаю на него взгляд.

— Как насчет того, чтобы оставить сделку с Родс мне, тогда?

— Это деловое соглашение; победит лучший. — он делает паузу. — Прошлое осталось в прошлом. Наши дети не должны расплачиваться за наши ошибки.

Сентиментальное давление.

Его телефон вибрирует прежде, чем я успеваю что-либо сказать.

— Агнус, где ты был? Я пытался дозвониться до тебя весь день. — Итан слушает на другом конце. — Сейчас не время для того, чтобы твой телефон умирал. Эльза пропала. — его брови хмурятся. — Ты отправил мне сообщение? Хорошо. Дай мне проверить. И немедленно возвращайся в Лондон.

Он вешает трубку и проверяет свой телефон, затем его челюсть сжимается.

Пустота, которую я ощущал после смерти Алисии, снова поражает меня. Только теперь она острее и тяжелее.

Что-то не так с Эйденом.

— Что случилось? — спрашиваю я голосом, который не узнаю.

Итан показывает мне свой телефон.

Агнус: В подвале особняка Бирмингема наблюдалась активность.

— Эльза вернулась в подвал, — бормочет Итан. — Это бессмысленно. Если они уехали больше двух дней назад, почему не вернулись?

— Эйден выживший, — говорю я окончательно.

— Как и Эльза.

Я рявкаю водителю, чтобы он изменил направление на Бирмингем.

Все заканчивается там, где началось.

Эйден

Я бил плечом по металлической двери в течение последнего часа или около того.

Мое левое плечо благополучно вывихнуто, поэтому я переключаюсь на правое.

Я перепробовал все: от толчков до дёрганий и даже пинков. Все они бесполезны против металлической двери.

Логически я понимал это, но все равно не останавливался. Это единственный способ выбраться.

В промежутках я мочил свой пуловер водой и клал его на голову Эльзы.

Она то приходила в себя, то теряла сознание, бормоча лихорадочные вещи о своем брате, матери и отце. Она даже разговаривала с Илаем на языке, который не похож на английский.

Чем ухудшается ее состояние, тем сильнее я пинаю эту чертову дверь.

Бум. Бум. Бум.

Горький привкус отчаяния напоминает о том, что я чувствовал, когда десять лет назад постучал в дверь. Тогда я думал, что она умерла. Тогда я потерял надежду.

Но не сейчас.

Она, блядь, не может умереть.

— Эйден...

Ее хриплый голос, как прилив адреналина, напрягает мои мышцы.

Я отхожу от двери и спускаюсь по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, добираясь до нее. Она лежит на боку, глаза закрыты, лицо бледное. Он бледнее, чем раньше. Я касаюсь ее щеки, и она горячая — еще сильнее, чем раньше.

Блядь.

Я хватаю свой пуловер, обливаю его холодной водой, затем снова кладу ей на голову.

— Эйден... — бормочет она в лихорадочном тумане.

Ее зрачки быстро двигаются за закрытыми веками. Должно быть, она спит.

Я сажусь на пол и позволяю своему вывихнутому плечу обмякнуть. Это чертовски больно, когда я двигаю им. Мои попытки вправить, с треском провалились.

Хотя боль не имеет значения. Девушка, беспомощно лежащая передо мной, важна. Я наклоняюсь и целомудренно целую ее в сухие губы.

— Я здесь, милая. Я всегда буду рядом.

— Я люблю тебя, Эйден.

Это едва слышный шепот, но он поражает меня прямо в мрачный уголок души.

Она любит меня.

Эльза, блядь, любит меня.

Мне никогда не надоест слышать эти слова из ее уст.

Я беру ее руку в свою и целую в ладонь.

— Останься со мной, Эльза. Ты обещала, помнишь.

— Ты любишь меня? — шепчет она.

Я запечатлеваю быстрый поцелуй, покусывая ее нижнюю губу дольше, чем нужно.

— Скажи мне, Эйден.. с-скажи мне...

— Я скажу, когда ты откроешь глаза.

— Я говорила это много раз. Ты несправедлив.

Я смеюсь над морщинами, образующимися на ее лбу. Она хмурится и упрямится, даже когда ее лихорадит.

— То, что я чувствую к тебе, это не только любовь, одержимость или зависимость. Это все это и даже больше. Знаешь, что это значит, милая? Это значит, что я не могу жить без тебя, так что, блядь, не смей меня оставлять.

Легкая улыбка появляется на ее губах, прежде чем исчезает. Ее рука тяжелеет в моей.

Я проверяю ее пульс. В течение последнего часа он то входил, то выходил из синхронизации. Ее кожа тревожно белая для человека с лихорадкой.

После последнего поцелуя в ее губы я начинаю вставать. Я вытащу ее отсюда, даже если это последнее, что я сделаю.

Даже если мне придется лишиться конечности в процессе.

Щелчок двери эхом разносится в воздухе.

Моя голова резко выпрямляется, когда по лестнице раздаются быстрые шаги. Я никогда не думал, что буду счастлив увидеть лицо Джонатана.

Десять лет назад, очнувшись в больнице и увидев его лицо вместо лица Алисии, я стал чёрным. Но сейчас все совсем наоборот. На этот раз он не принес плохих новостей, он пришел, чтобы помочь нам.

Он останавливается на пороге подвала рядом с Итаном.

Я почти могу представить, что они видят.

Я полуобнажен, мое левое плечо вывихнуто. Голова Эльзы лежит на полу, и она бормочет что-то непонятное.

— Ей нужен врач, — приказываю я. — Немедленно.

Эльза

Илай улыбается мне сверху вниз.

Его лицо прозрачное, как стекло. У него темные волосы, чуть темнее папиных, а глаза такие же, как у отца.

Он всегда говорил, что он папин любимец, и я плакала перед папой, чтобы он сказал мне, что я тоже его любимица.

Веснушки покрывают его щеку, придавая лицу очарование.

Илай такой хорошенький.

Единственная разница в том, что он маленький.

Я нет.

Я одета в форму школы, когда стою с ним в нашем саду на заднем дворе.

— Почему ты ушел, Илай? — шепчу я.

— Давай, плакса. — он протягивает мне руку. — Нам будет весело.

— Весело?

— Мы отправимся туда, где будем свободны.

Свободны.

Илай и я. Свободны.

— Поторопись, плакса.

Я уже собираюсь вложить свою руку в его, когда в голове раздаются голоса. Твердые губы оставляют поцелуй за поцелуем к моим сухим.

— Останься со мной, Эльза. Не смей, блядь, бросать меня.

Этот голос.

Это прикосновение.

— Плакса? — глаза Илая наполняются слезами.

Я ненавижу, когда мой брат плачет.

— Останься со мной, Эльза. — голос...

— Пожалуйста, плакса. Не оставляй меня одного.

— Эльза!

— Илай и Эльза вместе навсегда, верно?

Натиск обоих голосов обрушивается на меня снова и снова. Щупальца боли обвиваются вокруг сердца. Я не могу дышать.

Я, черт, не могу дышать.

— Верните ее обратно! — голос кричит. — Верните ее, пока я не разгромил это место.

В этом голосе столько боли. Столько страсти. Столько.. заботы.

Слышать, как он борется за меня, все равно что вознестись в облака. Это мирно, но пугающе.

— Плакса?

Рука Илая все еще протянута. Выражение его лица опущено вниз, когда он умоляет.

— Я больше не плакса. — но как только я это говорю, по моей щеке стекает слеза. Я осознаю окончательность, когда тяну руку. — Прощай, Илай.

Он превращается в дымку, исчезающий вдали. Меня так и подмывает попытаться поймать его, провести с ним больше времени, но в глубине души я понимаю, что это не то место, где я должна быть.