Сердце вора (СИ) - Соломенный Илья - Страница 26

Переход через Атлантический океан был очень тяжелым: бури, болезни, голод вконец измотали людей, но особенно страдали они от жажды — воду собирали лишь во время тропических ливней. В шторм один из кораблей, на котором шло семьдесят семь человек, отбился и, как видно, погиб. Двадцатого декабря два оставшихся корабля вошли в «Пресное море» — устье открытой нами с Писсаро реки, и между двумя островами отдали якоря. Вместо них использовали пушки. К счастью, острова были населены, и у местных жителей удалось добыть кое-какие припасы и воду.

Усталые, отчаявшиеся люди требовали отдыха. Но я понимал, что безделье окончательно их доканает и погубит все дело.

Суда вошли в протоки дельты и стали подниматься вверх по течению. Вскоре стало ясно, что ветхие корабельные корпуса не выдержат дальнейшего плавания. Один из кораблей разобрали и начали строить бригантину. Постройка продолжалась три месяца — январь, февраль и март сорок шестого года. Наконец мы поплыли дальше. От голода и болезней погибло за это время еще пятьдесят семь человек, в пищу пошли лошади и собаки. Много людей гибло от стрел индейцев и в рукопашных схватках. Даже после того, как затонул последний (из четырех) кораблей, вышедших в мае сорок пятого года из Санлукара-де-Баррамеды, я продолжал на одной новой бригантине поиски затерянного города из золота.

И я нашёл то, что искал. Высадившись на берегу реки в двухстах пятидесяти лигах к северу от впадения Рио-Негру в ту реку, что мы с Писсаро обнаружили да так и не дали ей название, пошли строго на запад. Ещё пятьдесят лиг отняли у нас последних индейцев, а ночами вокруг стоянок кружили звери, ни одного из которых нам так и не удалось подстрелить. Люди бесследно пропадали, заражались неизвестными болезнями и погибали, но я вёл их вперёд. Откровенно говоря, мне было всё равно, доберутся ли мои спутники до цели, которую я обозначил. Главное, чтобы туда попал я.

Та завеса, о которой рассказали шаманы, была совсем незаметна. Я просто почувствовал её, когда мы приблизились. Она растянулась между двух пологих холмов, посреди которых раскинулся мёртвый участок джунглей. Мёртвый — это не игра слов. Трава, кусты, деревья, земля — всё было угольно-чёрным. Никаких птиц, никаких животных. И даже воздух отдавал мертвечиной.

Для того, кто придёт после меня, я оставляю широту и долготу, по которым можно выйти к этому мёртвому лесу. А теперь… Теперь мне пора. Люди боятся идти за мной, пришлось казнить нескольких недовольных, а остальные наотрез отказались покидать дикие джунгли и ступать на «проклятую» землю.

Добавлено позднее, автор: Эстебан де Хиокка.

Орельяна окончательно покинул нас в начале ноября сорок шестого года. Мы были последними, с кем он говорил. Уйдя в мёртвый лес, Франциско вернулся спустя четыре дня. Передав мне свой дневник, он снова ушёл, велев нам возвращаться, и после этого мы его больше не видели.

— Бразильская магия — это гремучая смесь из португальского христианства, европейского спиритизма, этнических религий африканцев и местных индейцев. Мы верим в африканских богов ориша, в индейских духов леса, огня, воды и земли.

Кристоф поднял палец, перебивая негритянку.

— Вообще-то ориша — не совсем боги.

— Конечно, белокожий, тебе лучше знать, — фыркнула Беатриз. Северянин только отмахнулся.

В который раз я удивился тому, насколько сильно отличаются друг от друга мои новые знакомые.

Флегматичный канадец, спокойный, рассудительный, последовательный. Эти его черты подчёркивал глубокий голос и ограниченная мимика, которую он подключал только в те моменты, когда Беатриз выводила его из себя. Ну и магия льда, которая досталась парню, окончательно формировала образ этого человека.

Негритянка была той ещё язвой. Живая, быстрая, громкая и весёлая — как ветер, подконтрольный ей, она постоянно подкалывала Кристофа и лезла мне под шкуру, но не скажу, что это было неприятно. К таким штучкам я имел неплохой иммунитет, поэтому просто не воспринимал её критичные замечания и подколы на свой счёт, прекрасно понимая — она так общается со всеми.

— Ориша — это мощные вибрационные силы природы. С этими силами можно устанавливать дружеские отношения, и они могут откликаться на призывы колдунов.

— Забавно, — я поставил чашку с кофе на столик, — То есть, местные маги могут спокойно существовать без Истоков?

— Вполне, — кивнул блондин, — По большому счёту, весь континент — один большой Исток. Ориша и духи дают энергию бразильцам, и её им вполне хватает. Иностранцам, конечно, приходится труднее, но я тебе уже рассказывал о тех схемах, которыми мы пользуемся.

— Я слышал ещё кое-что. О древних племенах в глубине джунглей. Об их кровавой магии.

— И об амазонках? — рассмеялась негритянка.

— О них тоже.

— Ну что-то из этого правда. Амазонок никто никогда не видел, но вдали от берегов рек, в глубине джунглей в самом деле живут аборигены. И среди них действительно есть шаманы, довольно сильные.

— Интересно.

— Собираешься в путешествие?

— Пока нет, просто любопытно.

Беатриз смерила меня странным взглядом, но дальше тему развивать не стала.

Мы сидели в очередном кафе. После того, как я изучил дневник Посланника и сверил записанные им координаты с электронными картами, получилось немного успокоиться. Всё сходилось, и теперь у меня было точное направление. Не хватало только самой малости — лампы и масла.

С последним проблем не было совершенно никаких. Андироба — это огромное дерево ливневого леса, достигающее в высоту более чем девяносто метров. Оно цветет ароматными цветами, и после этого появляются коричневые, древоподобные четырехугольные орехи, которые и содержат богатые маслом ядра. Простецы использовали его в медицине.

Найти масло андиробы в Рио — проще некуда. Любая аптека готова была продать его в любом количестве, и таким образом, единственным камнем преткновения являлась лампа.

Она хранилась в археологическом крыле Национального музея Рио-де-Жанейро. Я приходил туда несколько раз в качестве туриста, и обследовал экспонат, а также все прилегающие коридоры, помещения и выставки. Их, к сожалению, осталось совсем немного.

Музей располагался в парке Кинта-да-Боа-Виста, в бывшем Императорском дворце короля Португалии Жуана VI. Это было прекрасное здание, построенное в стиле позднего классицизма. Три этажа лепнины, симметричных балконов и портиков, внутренних дворов, вымощенных мраморной плиткой, высоких потолков и статуй на черепичных крышах. Ночной вид на главный корпус, под прекрасным звездным небо, внушал трепет даже самым взыскательным наблюдателям.

Он существовал уже более двухсот лет, однако, за несколько месяцев до юбилея, музея, в сентябре две тысячи восемнадцатого года, там произошёл ужасный пожар. Он уничтожил девять десятых от общего количества экспонатов, и его реконструкция закончилась лишь спустя пять лет. После неё количество выставок и артефактов, демонстрируемых простецам, изрядно уменьшилось.

К счастью, то, что было нужно мне, осталось целым.

В целом, никаких препятствий для того, чтобы выкрасть лампу, не было. Ну… Почти

Убедившись, что маги не занимаются охраной музея, я без проблем пользовался различителем. Никаких колдовских ловушек и сигнализаций не обнаружил, здароваато умудрился разглядеть кое-что другое.

Нечто, что словно «налипло» на стены археологического крыла. Тонкая, едва заметная энергетическая плёнка, структурно очень похожая на тот сердоликовый барьер в Ватикане. С тем лишь отличием, что он не был статичным и находился в постоянном движении.

Меня это слегка смущало. Я не понимал природы этого заклятия, так что решил порасспрашивать своих новых друзей о магическом мире Рио ещё немного, прежде чем лезть на рожон.

— Я просто никак не возьму в толк вот что. Если здесь нет жёсткой социальной структуры магов, то как и кем защищены важные объекты? Лаборатории, больницы, банки, правительственные здания и всё прочее? Неужели этими… Духами?