Пари на отличницу (СИ) - Гранд Алекса - Страница 7

Довольная произведенным эффектом, девушка грациозно подплыла к Потапову, пробежалась пальцами с угрожающим кроваво-красным маникюром по его груди и, облизав полные губы, ядовито спросила.

– Новую игрушку нашел? – под бурные перешептывания близняшек блондинка внимательно осмотрела ногти и недовольно фыркнула, обнаружив микроскопический скол на мизинце.

– Не твое дело, – с флегматичным спокойствием самого Будды заявил Потап, категорически отказываясь вестись на провокации.

– Егорка, а ты случайно рассудком не повредился? – низкий грудной голос сочился притворной жалостью, может, и вводя кого в заблуждение, но Потапов оставался бесстрастным и безразличным. Только правую бровь изогнул недоуменно да большие пальцы засунул за пояс джинс, своей невозмутимостью заставляя Семенову снять дружелюбную маску и криво усмехнуться: – Да ты же рядом с ней на второй день сдохнешь от скуки.

– Лена, – и вроде бы тихо так обратился, размеренно, только крупная дрожь как следует тряхнула блондинку, окатила паникой, словно ушатом колодезной воды, и вынудила захлопнуть приоткрывшийся для очередной гадости рот: – не лезь.

________

*[1] – имеется в виду автомобиль марки «Мерседес».

*[2] – цитата из трагедии Уильяма Шекспира «Ромео и Джульетта».

Вика

Ватрушка — лучшее девичье утешение.

А с леденцами и жизнь краше становится.

(с) «Внучка берендеева в чародейской академии»,

Карина Демина.

– С такими, как Потапов, лучше не связываться, – топ вместе с курткой сохли на балконе, а я, переодевшись в теплую пижаму с недовольной, вечно не высыпающейся (точь-в-точь как моя несчастная тушка) совой на груди, грела руки о большую ярко-оранжевую кружку. Неспешно потягивая крепкий черный чай с бергамотом и чайной ложкой густого травяного бальзама, чтобы не заболеть после взбодрившего, а заодно и напомнившего о месте в пищевой цепочке душа.

– Да он же… – сидевшая напротив Милка задохнулась от переизбытка чувств и даже растерялась, подбирая подходящий эпитет, зато я за словом в карман не лезла.

– Глобальная термоядерная катастрофа? Проблема мирового масштаба? Ноль, возведенный в квадрат? – Курочкина глубоко вздохнула, не разделяя радикальных взглядов и явно считая меня городской сумасшедшей, невесть как сбежавшей из-под надзора санитаров.

– Вика, ты его фигуру видела? – Миленка возвела небесно-голубые очи к требовавшему косметического ремонта потолку, а я побоялась уточнить, при каких обстоятельствах подруга могла оценить по достоинству телосложение Потапова. – Какие плечи? А пресс? Он из зала, наверное, не вылезает!

– Да обычная фигура, – я отмахнулась от Милки, с упрямством барана не желая соглашаться с очевидным, в принципе, фактом. И вызывая очередную порцию хоть и молчаливого, но весьма выразительного порицания, которое я успешно проигнорировала. Опасно отклоняясь назад на колченогом стареньком табурете и балансируя на нем подобно канатоходцу. – Оль, а ты знаешь, что я за твои отбивные продам душу дьяволу?

Никитина, очень редко вступавшая с нами в перепалки, колдовала у плиты. Солила, перчила, посыпала специями, выкладывала сочные пласты мяса на сковородку. Отчего по кухне плыл такой одуряющий аромат, что не закапать слюной накрытый клеенчатой бело-золотой скатертью стол было ну очень сложно. И, пока я силой воли удерживала себя на месте, дабы раньше времени не покуситься на полупрожаренный кулинарный шедевр, Миленка улучила момент и потянула загребущие лапки к вазочке с воздушным клубничным зефиром.

– Курочкина! – ей-богу, нашей слаженностью мог проникнуться сам Хор Турецкого, удавиться от зависти и залиться в сторонке горючими слезами. Только наметившей цель и не планировавшей от нее отступать пышечке все было нипочем.

– Что, Курочкина? – брюнетка сцапала сласть, в порыве экстаза оттяпала от нее больше половины и пробормотала с набитым ртом: – может у меня стресс? На фоне беспросветной глупости некоторых личностей. – Миленка красноречиво покрутила пальцем у виска, описывая масштабы свалившейся на меня радости: – по чистой случайности, на нее обратил внимание самый крутой парень потока. Да куда там, потока – всего универа. А она? Дура ты, Смирнова!

– По-моему степень крутизны этого индивида очень и очень преувеличена, – заразительно хохотнула Олька, расставляя перед нами тарелки с до безобразия аппетитными на вид бифштексами с рубиново-красным гранатовым соусом сверху. Заставившими спорящие стороны на время зарыть топор войны и замолчать, поглощая то ли ранний ужин, то ли поздний обед.

– Нет, я не отрицаю, Егор не лишен привлекательности, – проговорила задумчиво, смакуя последний кусочек идеального мяса – у меня такое никогда не получалось. Как бы я с ним ни билась, в каким бы маринадах его ни держала и какие бы заклинания ни читала по ходу готовки. – Но я уверена на сто процентов, что ему банально нужна помощь в учебе. Тем более, после того как нас на линейке предупредили об аккредитации.

– Смирнова, Смирнова, – Миленка уронила голову на руки и жалобно уставилась в мои глаза, тщетно ища в них крохи раскаяния. – Вот ты Чехова читаешь, Тургенева любишь, а где жажда романтики-то?

– Это ты у нас, Милка, вроде и взрослая, а до сих пор в сказки веришь, – беззлобно пожурила Курочкину Оля, нарвавшись на привычные причитания о несправедливости жизни.

– И в какой очереди я стояла, когда всем принцев раздавали? – пышечка завела извечную шарманку, повторяя частенько звучавший в стенах нашей кухоньки сакральный вопрос.

 Дабы не слушать сто пятидесятую лекцию по психологии от специалиста в области бухгалтерского учета Никитиной, я под шумок ретировалась, оставив девчонок шутливо пикироваться и выскочив на лестничный пролет. Набрала крейсерскую скорость, буднично проносясь мимо сидевших на лавочке старушек, которые потом обязательно назовут наркоманкой, потому что не поздоровалась с ними. Выбегая на освещенный фонарями проспект и огибая будку с посредственным кофе, в жутком качестве которого я имела несчастье убедиться однажды.

Несмотря на непредвиденные задержки, вроде веселого кудрявого мальчугана, вцепившегося в мою ногу, затребовавшего купить киндер-сюрприз и не сразу заметившего, что его мама стоит аккурат в десяти метрах от нас, в здание кафе я вошла минута в минуту. Успев вовремя принять смену, сверить кассу и даже стать свидетельницей фееричного шоу под названием «Адская кухня». Правда, не с Гордоном Рамзи *[1] в главной роли, а с красным, как рак, Петей Назаровым.

Сегодня ему на растерзание отдали невысокую худенькую стажерку в великоватом ей поварском колпаке, из-под которого выглядывала тугая длинная коса светло-русого цвета. Девчонка сосредоточенно смотрела на новоиспеченного босса круглыми темно-карими глазами, как у того самого олененка из мультфильма, затаив дыхание, внимала каждому слову Петра и разве что не конспектировала его эмоциональную речь, щедро сдобренную непечатными конструкциями. И все вроде бы напоминало обычный день в дурдоме, если бы не шестое чувство. Тихо нашептывавшее, что всех нас ждет коварный такой, большой подвох.

– Господин шеф-повар, – от высокопарного обращения Петьку перекосило, ну а я сдавленно хрюкнула, сдерживая подступающий смех. – А теперь говорить можно?

– Можно, – великодушно разрешил поварских ножей начальник, сковородок командир, зря посчитав миссию по воспитанию подчиненной выполненной.

– У вас бульон того. Сбежал, – и, уж не знаю, имела ли девчонка какое-то отношение к произошедшей диверсии, но улыбка стажерки была далека от невинной примерно настолько, насколько я – от балета.

Не дожидаясь, пока Петр зайдет на новый виток оскорблений, я вышла в зал к клиентам. Насвистывая веселый мотивчик и гадая, неужели нашелся достойный кандидат, способный выдержать Назарова дольше двух недель. И та же самая пресловутая интуиция подсказывала, что на этот раз ставки явно не в пользу зловредного шефа.