Очень живучая тварь 3 (СИ) - Гамма Ам Аль - Страница 20

— Не стоит нас обвинять, — снял с головы свой черный шлем лидер отряда, положил на землю. Сложив руки за спиной, демонстрируя шикарные улыбку, белоснежные усы и блестящую лысину, медленным шагом направился вдоль извивающихся на крестах пленников. — Все вы умрете во имя праведной цели. Помойку давно было пора сжечь, мусорщик лишь открыл глаза на очевидную проблему. Спасибо ему за это.

Лидер небесных важно прошелся вдоль крестов, задержался возле Софии и Анны, в три короба сыпящих ему на голову проклятия и угрозы, вернулся к своему белокурому братцу. Последний уже закончил расстрел пигмеев и сейчас раздевался, обнажался по пояс, демонстрируя потрясающее мускулистое тело и идеальную осанку. Бросив на землю латный доспех, кучерявый материализовал в своей руке длинную острую рапиру, выполнил филигранный выпад и росчерк, разминаясь.

— Коль среди вас есть сильные духом — пусть скажут об этом, — снова взял речь верзила, встал у брата-фехтовальщика за спиной, покровительственно положил тому руку на плечо. — Мы уважаем храбрость и силу духа. Лучше погибнуть в честном бою, чем сгореть на праведном костре во славу Первого. Кто отважится бросить вызов моему брату?

С дальнего креста отчаянно защелкало. Либрикус — богомол двести восьмого уровня — гневно заработал жвалами и задергался, демонстрируя готовность «засунуть эту шпагу белокурому в задницу». Как он сам выражался.

— Превосходно! — благосклонно кивнул двукрылому небесный здоровяк. — Сестра, освободи этого храброго воина из своих пут, а остальным разожги костер, чтобы лучше думалось. Ха-ха.

Небесная сестра широко улыбнулась, взмахнула рукой, освобождая богомола со стального распятия. У основания других железных крестов сразу же разгорелось пламя. Анна и София завизжали громче всех. Корчась в обжигающем пламени небесной, суккубат принялся отчаянно убеждать усатого, что они среди всех присутствующих самые выдающиеся мечники и шпажисты.

— Ха-ха-ха, — одобряюще засмеялся усатый, присел у разрушенной труповозки. — Так-то лучше!

Великан громко хлопнул в ладоши, сотворил богомолу острую пику:

— Дерись, жетонщик, покажи моему брату на что способен.

Богомол сорвался с места. Пользуясь собственной антропометрией, способностью к полету и прирожденной скоростью, либрикус в мгновение ока оказался за спиной белокурого небесного, замер, занося стальную пику над его головой.

— Это была хорошая попытка, — развернулся к своему противнику кудрявый небожитель, протер лезвие шпаги. — Но ты слишком медлителен, друг мой.

Богомол развалился аккуратными кусочками. В какой момент это произошло никто даже не поняла. Вот богомол был, вот оказался за спиной белокурого, а вот уже рухнул мясным ассорти тому под ноги. Небесный шпажист, казалось, даже рук не поднимал. Или скорости его движений была настолько быстрой, что никто их даже не заметил.

— Ты, — небесный фехтовальщик указал на другого богомола, — попробуешь? Обещаю быть помедленнее.

— Сестра, — довольно разгладил усы здоровяк, одобряюще кивнул, — освободи этого благородного воина, пусть покажет на то способен.

Новому двукрылому вместо копья выдали две сабли, начался бой. Второй богомол был в самом деле хорош. Мутной тенью перемещаясь по импровизированной арене, либрикус довольно долго умудрялся давать отпор небесному фехтовальщику. Богомол пропускал колотые выпады, терпел резаные раны, ронял отрубленные ему конечности но контратаковал и уклонялся, бил в небесного цепной молнией и вполне успешно попадал ветряными лезвиями. Со стороны могло показаться, что бой относительно равный. Таким он был до тех пор, пока двукрылый не лишился последней руки. Изувеченный, с отрубленными руками, либрикус неожиданно попытался сбежать, улететь в темноту окружающих болот, затеряться в канавах, ямах и оврагах.

— Недостойное поведение, — расстроенно покачал головой здоровяк, настиг двукрылого прямо в полете.

Буквально голыми руками богомола превратили в мясную отбивную, молниеносными, четкими ударами здоровенных кулаков превратили несчастного в окровавленное решето. Усатый лидер жуткой семейки оказался мастером кулачных единоборств. Неожиданно.

— Позволь-ка мне, — раззадоренный кровавым добиванием, гигант подвинул брата-фехтовальщика в сторону, аналогичным образом кинул свой латный доспех на землю, оголился. Демонстрируя фигуру, габаритами и пропорциями во всех смыслах божественную, усач нетерпеливо махнул своей сестре, указал пальцем на бобра-переростка. — Давай этого сюда!

С креста освободили огромного асолота, сотворили бобру-переростку увесистую шипованную палицу. Небесный усач, скалясь во все тридцать два, даже наколдовал своему противнику качественную сбрую, упрощенную копию его небесного черного доспеха.

— Бейся, воин! — потирая кулаки, призвал усатый. — Ваш вид достаточно могуч, а с этим доспехом у тебя и вовсе преимущество. Ха-ха!

Бобер задымился ожившим вулканом, выпустил золу и пламя из многочисленных раструбов на своей спине. Под собственный рёв и топот огроменных ножищ, раскочегарившийся мутант побежал на небесного, набрал ход точно локомотив, готовый идти на таран. За секунду до столкновения, переросток неожиданно исчез, к неописуемому удивлению усатого возник у того за спиной мутной тенью. Последовал удар, затем второй, асолот, демонстрируя несвойственные для его вида способности, принялся теснить мастера единоборств. Витая возле усатого дымящейся тенью, атакую того кулачищами, заряженными подозрительной черной материей, бобер не сдавался целых тридцать секунд. Наконец запас его собственных сил истощился, асолот вернулся в нормальный вид, небесный усач двумя точными ударами прошиб грудную клетку несчастного. Насквозь пробив и бобра и его доспех, громила выкинул обезображенное тело в ближайшую канаву, разгоряченный пошёл выбирать себе следующую жертву.

За соседним болотом пророкотало. Небеса озарили языки кровавого пламени и багряное свечение, в направлении, куда улетел погибший мусорщик, буйным ростом взорвались кусты и деревья. Лианы, сучья, ветки и многочисленные прутья словно железные колья выстрелили из-под земли, монструозным частоколом раскинулись на километры вокруг. Пахнуло тиной и гнилью. Грунтовые воды и вонючая жижа болот пошли на поверхность, в считанные секунды затопили мусоросборник вместе с соседними канавами.

Со стороны болот вновь прогремело. Над зеленым частоколом вспух гигантский огненный гриб, следом ещё один, послышались хлопки и взрывы. Горизонт озарила стена бушующего пламени, тут же потухла, разгорелась ещё одна и вновь погасла. Раскаленные файерболлы, магма, огонь и плазма разлетались по ту сторону образовавшегося темнолесья, чтобы в один миг исчезнуть, стихнуть под звуки омерзительного хруста и чавканья. Болота и мусоросборник накрыла подозрительная тишина. Десяток секунд ничего не происходило, лишь мерно покачивался тростник и пузырилась тина над водной гладью, а затем из недр зеленого частокола вернулся Адам.

Бледнолицый, с закатившимися глазами, с многочисленными дырками во лбу, словно оживший мертвец Адам прошёл до мусоросборника, пристально разглядывая настороженных небесных, обогнул тот по кругу. Не спуская взгляда с усатого и компании, молча поднялся к присутствующим, выразительно замер, ещё больше напоминая своим поведением восставшего из могил. Помолчав и пощелкав челюстью, Адам неожиданно изменился, захрустел-забулькал, обернулся точной копией кучерявого фехтовальщика. Теперь на поляне стояло два шпажиста, пялились друга на друга не отрывая взгляда.

— Твои шутки ни к месту, болотник, — изменился в лице главный из братьев. — Покинь это место и передай Ксофу, чтобы не лез со своим отребьем под руку.

Псевдо-шпажист вновь обернулся, со скоростью, недоступной простому болотнику изменил личину.

— Твои шутки ни к месту, болотник, — повторяя, проскрипела зеленая копия усатого, — передай Ксофу, чтобы не лез под руку.

— Я смотрю ты тупой и не понимаешь, — небесный здоровяк угрожающе поднялся.

Болотник обернулся в третий раз. Огромный и шипастый, в плотном коконе из веток и сучьев, с двумя хищными спрутами за спиной, зубастая образина продемонстрировала своё истинное обличие. Недобро поглядывая на небесную семейку багровым зрачком единственного глаза, болотник разинул свою пасть, запустил мерзкое щупальце себе в глотку. Со дна пищевода в темноту Помойки вытащили ту самую голову Адама, с кучей дырок и закатившимися глазами, оживили её при помощи мерзких веток и щупалец.