Очень живучая тварь 3 (СИ) - Гамма Ам Аль - Страница 29

В животе у Ксепт похолодело, на лбу выступили предательские капельки пота. Отчего-то вспомнились все те истории про грозного Владыку мертвых, что на завтрак ест детей и женщин, в обед пьёт человеческую кровь, а по вечерам купается в Горниле душ и варит мыло из умерших. Ксепт окончательно поплохело. Словно в подтверждение её мыслей с веселым «у-у-у-у» у самых ног женщины пролетели песчинки бывшего трона Саяши Предательницы.

— Мы сваливаем, — севшим голосом сообщила синекожая. — Крюк, на выход.

— Госпожа? — удивился здоровяк, попытался отговорить хозяйку. — Нормально же стоим, скоро наша очередь.

По мнению белоглазого всё было как раз наоборот и Анубис совсем не такой злой и ужасный, как о нём поговаривали. Но Ксепт уже не слушала. Сотворив воронку межпространственного перехода, под удивленные взгляды присутствующих и самого Анубиса, главная проклинательница всех трех миров свалила из пирамиды, так и не объяснив зачем вообще появлялась. Владыка мертвых лишь озадаченно пошкрябал за ухом. Из года в год посетители его пирамиды вели себя всё страннее и страннее.

Ксепт выбежала из портала, ворвалась в собственный храм, рухнула на трон. Разогнав всю прислугу и понабрав спиртного в обе руки, шаманка забаррикадировалась от всего мира и опрокидывая в себя бутылку за бутылкой устроила самобичевание. Какой позор! Она, величайшая проклинательница всех времен и народов, глава сильнейшей и самой могущественной епархии на свете, обладательница безупречной репутации сильной и властной женщины, и так облажаться! У всех на виду! Струсила перед Богом мертвых! Какой позор…

Всю ночь на пролёт Ксепт заливала шары и строила планы мести дурацкому Анубису. Что он себе вообще позволяет? Каков наглец! Сидит себе, видите ли, смотрит на всех свысока! Глазища эти свои огромные вытаращил, морду свою недовольную скорчил… козёл! Но она ему ещё устроит, ох зря этот самодовольный мужлан с ней связался! Сиди-сиди себе там, пока можешь, радуйся. Не долго тебе осталось! Следующий её визит к этому напыщенному кретину будет молниеносным и уничтожительным, Ксепт покажет Анубису кто тут батя! Надо только подготовиться как следует, настроиться физически и морально, составить план и раздавить этого зазнавшегося самодура, растоптать его репутацию у всех на виду, приструнить, прибить к ногтю! Чтобы как эти вон все, чтобы стоял у храма, чтобы ждал её ночами напролёт, смотрел влюбленными глазами… А она специально не будет отвечать, будет сидеть, игнорировать, даже взгляда ему не подарит, не посмотрит в его сторону, ни единого слова не скажет! И все эти письма, эти цветы от него, стихи в её честь…

— Госпожа! Госпожа-а…

— А? Чё?! Который час?! — вскочила со своего места Ксепт, рухнула обратно, схватилась за больную голову. — Крюк, воды! Воды мне принеси и намешай там чего-нибудь от больной головы, ладно? И бутылочку красного захвати, будь другом…

— Может не надо бутылочку, Госпожа, за окном только утро начинается. Весь день впереди.

— Да? Ах, да… Какой-ты молодец, Крюк, чтобы я без тебя делала.

— Вот ваш графин, пейте, я намешал сюда порошков целебных.

— Спасибо. А где бутылочка?

— Но вы же сказали…

— Тащи бутылку, Крюк! Не зли меня!!

Опрокинув в себя несчастный кувшинчик с целебными травами и залив всё это дело галлоном спиртного, главная по хвори и проклятиям понемногу приходила в себя. Голова болеть перестала, настроение резко улучшилось, самообладание и стойкость духа вернулись к синекожей культуристке. Уверенно и непоколебимо восседая на своем огромном троне, размеренно прокручивая шестеренки мыслей в голове, Ксепт настраивалась поскорее закончить с брошенными делами и вернуться к проблеме Анубиса, растоптать этого козла, задушить его вот этими вот руками, фигурально выражаясь.

— Что там у нас осталось, Крюк? — деловито закинула ногу за ногу шаманка. — Из вчерашнего. Давай по-быстрому.

— Церемония, Госпожа, — раскрыл перед собой пергамент белоглазый, пробежался взглядом по его содержимому. — Претенденты на вашу руку и сердце ждут у входа, велите запускать?

— Пусть нафиг идут, — отмахнулась богиня, — сдались мне эти воздыхатели. Что дальше?

— Открытие вашего клуба, Госпожа, — зачитал из свитка здоровяк, скрутил тот, убрал в карман. — Мероприятие состоится вечером, много приглашенных гостей, очень сильный ажиотаж вокруг события.

— Вечером? Вот и отлично, — довольно хлопнула в ладоши проклинательница, встала со своего места, грозно одернула на себе одежку. — Раз с делами закончено, собирайся! Мы возвращаемся к Анубису! И скажи, наконец, строителям, чтобы прекратили стучать! Кто там долбит постоянно?! Всё утро этот незатихающий стук, будто клювом по стеклу. Разберись уже!

С самого утра действительно стучали, подозрительный перестук доносился то из одной части тронного зала, то из другой, попеременно смещаясь от окна к окну. Крюк испуганно втянул голову в плечи, бросая удивленные взгляды на окна храма, некоторое время молчал, подбирая слова. Так и не сообразив лучшего варианта, по итогу вытянул указательный палец в сторону ближайшей витрины. Ксепт, недоумевая куда ей там тычут, развернулась в обозначенную сторону. За окном тронного зала, прижавшись щекой к стеклу и с безумным взглядом за Ксепт наблюдая, скреблась и ждала пока её заметят лучшая подруга.

— Там же высота метров двадцать, — прикрыла лицо рукой проклинательница, обескураженно рухнула обратно в свой трон. — Как эта лохундра туда забралась вообще?

— Понятия не имею. Впускать?

— Впускай, — обреченно махнули рукой.

Через пару минут вся исцарапанная и с синяками по телу, та самая «лохундра» безумным метеором носилась по тронному залу и раздавала поручения чужой прислуге. Сотворив бардак и хаос в цитадели, понабрав в обе руки еды и спиртного, шатенка устроилась возле трона своей лучшей подруги, приготовилась лицезреть.

— Ну, запускай уже, не томи! — нетерпеливо дернули Ксепт за локоть. — Зря я что ли по стене карабкалась? Запускай женишков, ужас как не терпится на всех посмотреть! Ты мне обещала!

— Подготовьте тут всё, — не отнимая руки от лица, буркнула главная проклинательница, требовательно махнула синекожему.

Белоглазый вышел из тронного зала, через пять минут вернулся в сопровождении двух десятков проклинательниц уровнем от семисотого и выше. Без лишних слов и с четким пониманием для чего их позвали, гвардейцы Ксепт выстроились друг напротив друга, растянулись двумя ровными шеренгами от самого входа и до трона своей Госпожи. Ещё через пару минут двери в тронный зал открылись, в глубине коридоров послышались шаги первого из претендентов, Крюк вернулся к трону и вытащил из кармана новый свиток, развернул пергамент.

— Фарул Скороговорщик, — представляя первого кандидата на руку и сердце главной проклинательницы, зачитал Крюк. — Складывает тексты по десять слов в секунду, половина Земель отчаяния знает его имя и чтит заслуги, тысячи кровных врагов уничтожены и ещё столько же всевозможных тварей отправлены в небытие. Вознесся до статуса «бог» два года назад с огромным состоянием в кармане. В данный момент его считают самым видным женихом во всем Пантеоне, не в последнюю очередь благодаря грамотному «самопиару». Средства, которые он тратит на всевозможные слухи и сплетни о себе, не часто найдутся в казне мира-миллионника.

— «Пиар»? — вскинула брови синекожая. — Забавное слово. Кто это вообще придумал?

— Анубис…

— Ясно, — скривилась шаманка, перевела свой взгляд на ждущего у порога кандидата.

Весь в белом и донельзя обольстительный на вид, Фарул Скороговорщик буквально прожигал женщину взглядом и разливал вокруг себя настоящий океан концентрированной мужской притягательности.

— Ну, иди ко мне, — томно изогнулась в своем троне синекожая, оголила бедро, мазнула по проклинателю похотливым взглядом. — Дойдешь до трона — подарю тебе незабываемую ночь. Я жду!

Взглядом отметив неподвижные женские фигуры по сторонам, поправив на себе одежды и как следует причесавшись, главный кандидат на руку верховной проклинательницы двинул той навстречу. Молчаливые до этого девушки-гвардейцы разом зашептали, забормотали, посылая на голову претендента десятки самых убойных и скоропостижных по своему эффекту проклятий. Белоснежные одежки на претенденте загорелись. Фарул Скороговорщик мгновенно облысел, почернел, пошёл пузырями, разливая гной из своих набухших рубцов и кровоточащих волдырей. Разбросав все свои зубы по алой дорожке и заляпав всё вокруг собственной отслоившейся кожей, к трону главной проклинательницы добралась вонючая тлетворная куча, догорающая и дымящаяся.