Очень живучая тварь 3 (СИ) - Гамма Ам Аль - Страница 45

— Невероятно! — сбитая наповал подобными заявлением, выдохнула кучерявая. — Какой же ты… могучий, Шух! А показать можешь?! Хочу сама всё увидеть!

— Легко! — крутанулся на своей бочке хомяк, неожиданно увидел красноглазую, возбужденно зашевелился. — Смотри как это делается!

Наглая рожа спрыгнула на землю, уверенно заработала лапами в сторону поникшей красноглазой. Анна, понимая что ей уготовано, окончательно повесила нос и опустила голову. Пора было признать очевидное, воевать с этим проходимцем не в её весовой категории. У неё просто не было шансов что-то ему противопоставить.

— Ага, неплательщица явилась! — затормозил напротив красноглазой Шух, расставил ноги шире плеч, руки на груди скрестил, демонстративно, потому что кое-кто за ним наблюдает.

Внимательным взглядом осмотрев Анну, Шух на секунду стушевался, ибо новый внешний вид и размеры красноглазой того явно пугали. Однако, заметив отсутствие возле девушки богомола-телохранителя и рассмотрев за её спиной культиста с пигмеями, щекастая морда быстро встала на привычные лыжи, набралась храбрости:

— Ну, и кого ты притащила за собой на этот раз? — грозно зыркнул хомяк на рогатую, пронзительно так, прям как рассказывал.

Кудрявая небесная аж за сердце схватилась, такой могучий и строгий был сейчас Шух в её глазах.

— Кто про твою безопасность думать будет, м? Опять я? — внушительно так пошевелил бровями неугомонный комок шерсти. — Или может быть туземцы эти, или этот старик, с безумным взглядом?! Что-то я не вижу тут достойной кандидатуры!

— Да вот он будет, — окончательно подавленная, буркнула красноглазая, ткнула пальцем куда-то в небо, полезла в карман за деньгами.

— Кто «он»? — не понял хомяк, покрутился из стороны в сторону. — Не вижу никого.

— Одноглазый.

— Какой «одноглазый»? Где? Пытаешься надурить меня? — подозрительно сощурил глазенки начальник таможни.

Хомяк в упор не замечал бледного гиганта и основная причина, по всей видимости, скрывалась в исполинском росте последнего. Шух со своими «метр ноль пять», был для того, что футбольный мячик. Однорукий неожиданно зашевелился. Неподвижный до этого момента, калека медленно наклонился, присел на корточки. Огромная зубастая пасть, с саблевидными клыками и зазубренными жвалами, опустилась прямо пред лицом струхнувшего хомяка. Внезапно притихшего начальника таможни с любопытством осмотрели.

— Мы пойдем уже или как? — уставшим голосом попросилась Анна, по обыкновению высыпала деньги мохнатому прямо на голову. — Можно пройти?

— П… п… п-проходите, — просипел шерстяной ком не свойственным ему голосом. — Спасибо, что пришли. Приятно вас видеть. Если я понадоблюсь — вы знаете где меня найти.

Удивляясь такому странному поведению, красноглазая тем не менее махнула рукой, позвала всех заинтересованных двигать следом. Ступив в воронку межпространственного перехода, Анна отправилась на нужный ей этаж, к тому самому торговцу.

Столицу мохнатых торгашей и его нижние этажи бледнолицый гигант встретил с огромным позитивом. Однорукий монстр был весел, рад и счастлив как самый настоящий младенец, с замиранием сердца рассматривал окружающие его постройки, без остановки крутил головой, улыбался и слонялся от дома к дому, заглядывая во все углы и подворотни. Брусчатка под ногами, бордюрный камень, мусорные баки и даже фонарные столбы — всё у бледнолицего вызывало странное благоговение и восторг, калека щупал тротуарный камень под своими ногами как самый настоящий грааль, бережно, нежно, с непонятной любовью. Весь их маршрут от воронки телепорта и до конуры торговца состоял из одних сплошных остановок. Одноглазый то и дело застревал у какой-нибудь самой обыкновенной рельсы, товарного состава или автомата с напитками, радостно тыкал кнопки, смотрел на моргающие датчики, по-дурацки лыбился и ждал свою банку с газировкой. Местами суккубу и вовсе приходилось тащить бледного гиганта силой, ибо тот напрочь не хотел шевелить ногами и часами прозябал у какого-нибудь окна, рассматривал через стекло местных жителей, наблюдал за ними и приветливо махал им своей огромной когтистой пятерней. За окном в такие моменты истошно верещали, бегали, пытались задергивать шторы, заколачивать раму или прогонять мусорщика, но тот упорно никуда не шёл и всё тыкал пальцем в окно, просил вусмерть перепуганных жильцов переключить канал на бормочущем телеприемнике. Простой быт местных жителей интересовал мусорщика больше, чем собственная светящаяся метка над головой.

Интересовал настолько, что в какой-то момент суккуб засомневалась в истинных причинах однорукого идти у неё на поводу. Уже через час их небольшого путешествия Анна была практически уверена, что жуткому убийце глубоко плевать на то, кто, как и почему за ним следит, небесные это или не небесные, сколько их и вообще. Антураж Города так сильно увлекал его, так сильно его захватывал, что гигант позабыл про созданный вокруг себя морок и частично из него вывалился, показал Анне, что скрывается за следующим слоем его невероятно продвинутой иллюзии. Суккуб увидела шланги, много шлангов. Мешок за спиной одноглазого все это время был лишь оптической обманкой и никогда на самом деле не скрывал внутри себя голодных красных червей. Ни один мешок во всем этом мире не смог бы скрыть торчащие из его спины гигантские тентакли. Этих мясистых кровавых бичей был так много, они были такими огромными, такими длинными и разбухшими, что просто волочились за бледнолицым по земле, расползались во все стороны, разматывались точно клубок ниток и проникали во все щели, дыры и закоулки Города. Анна буквально шла по ним, перелезала через этих чавкающих монстров, поскальзывалась на их мясистых телах, перепрыгивала их, перешагивала. Сам мусорщик был тоже далек от себя предыдущего и со своим настоящим ростом цеплял головой провода и сбивал макушкой лампочки, плечами задевал балконы и проклятыми клинками высекал искры на фасадах зданий. Куча кривых почерневших рук, сжимающих изогнутые катаны и прорастающая у гиганта из-под лопаток, жила своей собственной жизнью и двигалась в хаотичном порядке, цеплялась за мосты, трубы и здания, люто размахивала клинками или периодически замирала. Обливаясь холодным потом, Анна волочилась следом и смотрела на весь этот ужас.

Суккуб уже не понимала, что делать и как быть, не понимала зачем она ввязалась во всю эту историю с «глазом» и охотой на монстра-болотника. Настоящий монстр давно был рядом с ней. Коварные мысли сдать однорукого теперь казались по-детски наивными и глупыми. Что бы там себе не задумал торговец-старик, какие бы планы на мусорщика он не строил, итог был очевиден — деду конец. Торговца сожрут, сожрут всех, кто был рядом и сожрут Анну, если всплывет неприглядная правда. Повезет если не сожрут весь этаж и Город целиком, благо мусорщик вроде как симпатизировал местным. Единственный разумный выход — это спасаться прямо сейчас. Открыть разлом, примкнуть к бывшему отряду Селвы, покаяться Моргот и надеяться на лучшее. Может быть тогда всё обойдется.

Анна попыталась активировать способности. Бесполезно. Её собственные навыки не работали, кривая разлома не открывалась, купол неуязвимости также не работал. Активным оставался только луч поглощения и чем ближе Анна была к бледнолицему, тем мощнее становилась эта способность. Однорукий гигант являлся источником силы для её загадочного навыка и самой Анне не принадлежал вовсе. Девушка в этом уже не сомневалась. Последнее, что пришло в голову красноглазой перед их финальной остановкой — это использовать глаз. Все-таки рискнуть и попытаться использовать на мусорщике глаз, дабы предотвратить грядущее бедствие и вымирание целого мегаполиса. Анна притащила в Город реального пожирателя.

— Какая ты все-таки молодец, — проскрипело довольное неподалеку, — я, признаться, даже не надеялся. А ты пришла.

Торговец поджидал красноглазую. С головы до ног в броне и при оружии, целиком и полностью в защищающих его от проклятий реликвиях, старик расположился возле заброшенного колеса обозрения. Окружив себя толпой пузырчатых мордоворотов, приготовив ножи, вилки и тарелки, соорудив неподалеку разделочный стол, торгаш готовился распилить мусорщика на части и сытно поесть. К званому ужину пригласили местного падшего и если старик ещё держал себя в руках, то этот урод просто визжал от восторга, скулил, выл и нетерпеливо колесил взад-вперед на своей деревянной тележке. Падший был настолько тучен, настолько широк и заплыл жиром, что собственные ноги его уже не держали, а огромная харя занимала две трети туловища, обрюзгшего и маслянистого. Единственное прекрасное, что сохранилось в бывшем жителе Пантеона — это рога. Два массивных величественных отростка торчали у падшего прямо изо лба, гордо закручивались вверх и источали притягательное золотистое свечение. Кем он был при своей прошлой, небесной жизни, оставалась загадкой.