Блеск софитов (СИ) - Гранд Алекса - Страница 12

– Ты много для нас делал, – приободрила папу, ведь благодаря его стараниям и упорному труду с утра и до ночи мы действительно ни в чем не нуждались. С самого детства у меня были лучшие игрушки, лучшие платья, лучшие учителя.

Когда закончили с обедом, обняла отца крепко, поблагодарила за все и оставила легкий поцелуй на едва тронутом серебром виске. Забралась в любимое средство передвижения и покатила по трассе из города в Мытищинскую школу музыкального воспитания – интернат для детей-сирот. Каждый месяц переводила на их счет небольшую сумму-пожертвование, но не ограничивалась только денежным участием, иногда заезжая к детям с игрушками и конфетами.

Спустя пару часов припарковала джип у ограды и вывалилась наружу с тремя огромными пакетами в руках. Сгрузила подарки в кабинет к директору и напросилась на репетицию хора в актовом зале – готовили новый спектакль. Спряталась в тени, чтобы не смущать ребят, села с самого края в кресло с ободранной спинкой и заслушалась звонкими голосами юных дарований. На глаза невольно навернулись слезы – сколько их таких одиноких, оставшихся без попечения родителей.

– Риточка, – директор подошла бесшумно, пока я предавалась размышлениям, и положила теплую ладонь мне на плечо, – оставайся-ка ты с нами на обед.

– Хорошо, Надежда Константиновна, – имя у этой женщины было подходящее: воспитанников она обожала всей душой, искренне и самоотверженно, стараясь зажечь огнем веры даже самое израненное детское сердце.

Я подошла к столовой и у входа столкнулась со своей любимицей, девчушкой лет восьми – с медно-рыжими волосами, заплетенными в две толстые косы, круглыми карими глазами и крохотным носиком-пуговкой. Она обняла мою ногу маленькими ладошками и смотрела снизу вверх не по-детски серьезно.

– Тебя давно не было, – произнесла она обвиняющим тоном и обиженно надула губы.

– Я тоже скучала, Софьюшка, – подхватила малышку на руки и чмокнула в нос, отчего та смешно поморщилась.

– Я уже большая, – сообщила она с важным видом, намекая, что телячьи нежности не для нее.

– Конечно, большая, – согласилась я, опустила ее на землю и лукаво поинтересовалась: – петь вместе будем?

Девчушка просияла, как начищенный пятак, и с напором маленького локомотива потащила меня к столам – чтобы поскорее закончить трапезу и уединиться на заднем дворе.

Антон

Если веришь во что-то всем сердцем,

становишься хозяином своей судьбы.

(с) к/ф «Однажды в сказке»

Не помнил уже, когда в последний раз позволял себя расслабиться до такой степени, чтобы не слышать абсолютно никаких звуков извне. Дремота слетела только тогда, когда перестал чувствовать тепло льнувшего ко мне девичьего тела. Рита предусмотрительно прикрыла тяжелые бордовые портьеры, чтобы слепящее солнце не мешало мне досыпать, пока она, словно мимолетное видение, выскользнула из кровати, собралась и убежала куда-то впопыхах. Заводной апельсин на стене сообщал, что уже давно за полдень и неплохо бы поднять свое бренное тело навстречу новым открытиям.

С любопытством изучил книжную полку над головой, нашел «Мятную сказку» Полярного, очевидно, дань моде, и томик Булгакова, чем был приятно удивлен. Скажи кто еще пару недель назад, что поп-звезда Бельская читает классику, поднял бы его на смех. С фотографии на прикроватной тумбочке широко улыбалась очень похожая на Марго женщина, вероятно, ее мама.

Закончил с исследованием спальни и, обернувшись полотенцем, прошествовал на кухню, чтобы совершить ставший необходимым ритуал поклонения богу кофе. От вмиг расползшегося по комнате запаха только что смолоченных зерен радостно булькнул желудок, требуя порцию живительного темно-коричневого напитка. А когда поисковая операция в холодильнике увенчалась успехом, понял, что душу продам за Ритино фетучини домашнего приготовления.

Бродил по ее огромной квартире, рассматривал наверняка дорогие сердцу безделушки, привезенные из разных уголков земного шара, и диву давался, как легко она пустила практически незнакомого человека в свою жизнь. Вот уж, человеческая душа потемки, а женская – тем более. Чем я вообще мог ее зацепить, ума не приложу, ведь мы из разных миров. Что я со своей средней зарплатой и съемной однушкой готов предложить девушке, которая в любой момент может взять билет на самолет до самой отдаленной точки планеты, купить яхту или виллу где-нибудь на Мальте, Канарах или черт знает, где еще.

Долго предаваться самобичеванию мне не позволил пресловутый мессенджер – одноклассник Валерка вернулся из Черногории и решил нас всех собрать. Терпеть не мог эти встречи выпускников, больше походившие либо на панихиды по былым временам, либо на зал славы, где каждый пытался хвалиться не всегда существующими достижениями. Но с Валеевым нас связывала крепкая дружба, так что пришлось собирать себя и мысли в кучу и ехать в его любимый клуб.

Вопреки моим худшим опасениям, мы много танцевали, веселились, беседовали на отвлеченные темы – не было хмурых лиц, набивших оскомину разговоров о политике и дорожающих ценах на бензин. К слову, новыми бентли и мазератти никто тоже не хвастался. Валерка успел жениться и с благоговением показывал фотографии красавицы-брюнетки в белом купальнике на фоне спокойного бирюзового моря в бухте.

– Как мама? – невольно ударил под дых простым вопросом, а я крепче стиснул зубы, думая, как выкрутиться, только вот напрасно. Друг не первый год меня знал, так что сразу сообразил, что у меня имеются определенные трудности, о которых я вряд ли буду откровенничать перед толпой не слишком близких людей. – Давай-ка прогуляемся на улицу, брат.

Вышли к освещаемому сотней фонарей проспекту: мимо на бешеной скорости проносились автомобили, в воздухе витал запах жженой резины и нагретого июльским светилом асфальта. Достал пачку сигарет, протянул Валерке, затянулись синхронно, как лет двенадцать тому назад, когда строгая классная руководительница поймала нас за школой и пообещала сдать родителям. Ни последовавшая за этим взбучка, ни увесистый подзатыльник, ни угрозы неминуемой расправы так и не отучили от пагубной привычки.

– Мама в больнице, – отрывисто проговорил я, выдыхая терпкий дым в загазованный воздух и устремляя взгляд в даль. Изложил ситуацию вкратце, поделился наболевшим и ощутил, как легче становится на душе оттого, что больше не приходится тащить груз переживаний в одиночку. – Сейчас как раз занимаюсь тем, чтобы раздобыть нужную сумму.

– Ох уж эта фамильная гордость Серовых, – попенял Валеев, обрушив на меня град вопросов: – у тебя, что, контактов, моих нет? Сообщить не мог? Или постеснялся? Вы же мне не чужие, Тох!

– Честно? О тебе вообще почему-то не подумал, – и действительно, когда перебирал в памяти приятелей, напрочь забыл о Валееве, который мог помочь.

Он не лукавил и не преувеличивал, когда говорил, что мы не посторонние. В семье у Валерки был очень тяжелый период, когда его отец-милиционер напивался до зеленых соплей, избивал жену и маленького сына. Никто не мог найти управу на дебошира, потому что связываться с представителем власти себе дороже, так что единственным выходом жертва бытового насилия видела иногда оставлять ребенка у подруги. Валерка часто ночевал у нас, и моя мама относилась к нему, как к третьему сыну, отмеряя ровно столько же заботы и ласки, сколько и нам с Ванькой.

Были и сломанные ребра, и кровоподтеки, и десяток утерянных заявлений о совершенном старшем Валеевым преступлении в отношении домашних, пока в один день все не завершилось тем, что он попался на крупной взятке. Начальник не стал отмазывать подчиненного и предпочел остаться в тени, а Валерка и его настрадавшаяся мать смогли вздохнуть спокойно. Уже потом она встретила серьезного мужчину, влюбившегося в нее без памяти, и уехала за ним в Черногорию, когда срок его контракта в Москве подошел к концу.