Двое папочек для дочки (СИ) - Белильщикова Елена - Страница 49

— Значит, он не твой брат? — Дэм боялся и ждал этого вопроса, заданного в лоб. Потому, что если так, то Лекс тоже предал его. Это видео будто сорвало повязку с глаз. Люди выживают в этом мире благодаря своей способности делать выводы. Все его, Дэма, выводы оказались ошибочными.

Пока он его не задал, еще оставалась надежда. Крохотный шанс на ошибку, на злую шутку, на…

— Не брат. — Негромко, но четко ответила Элли, так и не опустив взгляд. — Он — мой бывший парень.

Это признание словно сорвало внутри Дэма какой-то стоп-кран. И темнота затопила все его существо. Он и сам не помнил, как поднял руку и размахнулся. Она не смогла устоять на ногах. Элли слегка приподняла голову, всего на секунду, но Дэм успел увидеть ее испуганный взгляд. Но вместо того, чтобы броситься к ней, поднять, попросить прощения, Дэм лишь отступил на пару шагов, чувствуя лишь убийственное безразличие ко всему, что его окружало. Даже к Элли…

Хладнокровие — странная реакция организма. В какой-то момент оно отступило и Дэм понял, что своим поступком он уничтожил все.

«Ты — ничтожество», — когда-то говорил ему отец. Только сейчас, Дэм понял, что отец оказался прав. Теперь он сам — не лучше своего отца. Он поднял руку на девушку. На любимого человека. Такое не прощают. В первую очередь самому себе. Теперь Дэм знал, что такое ад. Ад, это потеряться в мире и потерять самого себя. Оттолкнув навсегда Элли…

В то время Лекс ожидал в машине возле домика в лесу…

Дэм забыл о Лексе. Лексе, который был совсем рядом, в машине, и который все понял. Протянутый телефон, долгое молчание… единственное что, Лекс не мог предугадать — это удара, после которого Элли упала. Как не мог предугадать и того безразличия, с которым Дэм наблюдал за Элли, после. Лекс будто превратился в сжатую пружину, он пулей вылетел из машины и бросился на Дэма. И будто время повернулось вспять — тренировка, захват, удар, поражение… только Лекс больше не желал его жалеть. Дэм набросился на него так яростно, выплескивая ревность и боль. Но новичок против профессионала — никто. И вскоре Дэм лежал лицом вниз, в том самом снегу, куда только что бросил Элли, и слушал яростный шепот:

— Ты, гад, тронешь ее ещё хоть пальцем, из-под земли достану!

«Тронуть? Ее? Зачем? После случившегося Элли почувствует ко мне такое отвращение, что ей захочется бежать подальше из моей проклятой жизни и больше никогда не видеть меня…»

Хуже, чем он сам себя, никто бы не смог бы возненавидеть Дэма. И когда захват Лекса разжался, Дэм неожиданно бросился в сторону, к машине Лекса, где еще работал двигатель, и сел за руль. Страха не было, только боль и ненависть к себе, горевшая внутри топливом.

Он видел Элли, что споткнулась на ступеньке крыльца, и без сил опустилась на него, дрожа и плача, как ребенок, пряча лицо в ладонях. Он обещал любить ее всегда, чтобы то ни случилось, но не сдержал обещания. Он даже не спросил ее о видео, не захотел услышать правду. Предпочел сделать свои выводы, возможно — неверные выводы. Но не спросить…

Дэм горько сожалел о своем поступке. Но было уже поздно. Он видел, как Элли плакала, свернувшись клубочком на ступеньках крыльца. На это невозможно было смотреть. Дэм крепко схватил руль и выжал педаль газа. Уехать отсюда, поскорее, чтобы не видеть ее… плевать, что чужая машина. Плевать, что сто лет не садился за руль. Впервые за долгие годы призрак Ксаны не беспокоил его. Он сменился призраком Элли перед глазами. Воспоминания шли по кругу. Снова и снова. Дэм ехал, в сторону города, не разбирая дороги. Только машина, только скорость, только боль.

Дэм вспомнил, как попал в кабинет психиатра после того, как впервые сорвался, ответив ударом на удар отца, и избил его так жестоко, что потом его самого вывернуло за первым же углом дома. Мать долго навещала отца в больнице, избегая говорить на эту тему с ним, со своим сыном, который вот так поступил. С Дэмом говорил и психолог, и психиатр. Но он лишь в очередной раз успешно сымитировал нормальность. И от него отстали.

Дэм помнил, как рассказал об случае с отцом и больницей, Элли. Она ответила, что это ничего для нее не значат. Дэм нервно рассмеялся, еще сильнее стискивая руль. Она жестоко поплатилась за свои слова, связавшись с таким психом, как он. Как же она могла так сильно полюбить человека, способного одним ударом разрушить все?

По щеке тянулась длинная царапина — результат короткой схватки с Лексом. Царапину щипало, возможно, даже она налилась кровью. Чтобы не остался шрам, надо промыть порез спиртом. Вдруг занесется инфекция? Дэм криво улыбнулся, пытаясь представить себя со шрамом на щеке. Сейчас он ненавидел и свою внешность. Сладкого кукольного мальчика, на которого ведутся все девочки. Повелась и Элли… Дэм усовершенствовал фантазию, нарисовав шрам от середины лба, протянул его вниз, рассекая им бровь, уходя к краю глаза, потом ниже, по щеке, к челюсти. Ужасный, уродливый шрам, как он сам, отражающий его истинную сущность. Люди бы сторонились его, боялись. Кому нравятся уроды? С таким шрамом любая девушка не дошла бы к нему и на километр. И была бы в безопасности. Элли была бы в безопасности…‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Машина Дэма вильнула, руки дрожали, то ли от нервов, то ли от усталости. Казалось, он не спал не ночь, а неделю. Только флешка с новым движком грела его через карман, напоминая о том, что реальная жизнь продолжается, она совсем рядом, вот тут, за поворотом…

Дэм ударил по тормозам и съехал с дороги. Чувство вины обуревало его настолько, что он был готов повернуть назад. Вернуться и поговорить. Она, наверное, не просто так ему это видео показала. Элли хотела что-то ему сказать, когда он вот так запросто развернулся и уехал? Поговорить. Просто поговорить с Элли. Дэм все бы отдал за шанс попросить прощения, но… Его внутренний демон возник внезапно перед ним.

«Идиот, и ты считаешь, ты имеешь право вот так рисковать, подходя к ней? Посмотри на себя! Да ты же ненормальный! Психованный! Сегодня ты сорвался и ударил ее, а что будет завтра? Станешь, как твой отец? Свихнешься от ревности и будет она у тебя летать по всем стенам, после взглядов чужих мужчин? Ты же сам жил с таким человеком, ты знаешь этот механизм психики! Стоило раз сорваться и ударить — пути назад уже для тебя не будет. Домашнее насилие самое страшное. Ты обречешь Элли на вечный страх перед тобой? Ах, ты любишь ее… Не хочешь терять? Надо было держать себя в руках, а не набрасываться на Элли. Лицемер! Если ты так сильно любишь ее, то не приблизишься больше и на метр… ты просто не имеешь права так рисковать любимым человеком. Насилие у тебя в крови, мой прекрасный тёмный принц. Насилие вошло в твою жизнь с самого детства так плотно, что его не отделить от твоей сущности, насилие слилось с любовью, и ты сам увидел, к чему это в итоге привело. Ты можешь вернуться сейчас, покаяться, и готов поклясться, она тебя простит. Но что станет с нею потом? Она такая хрупкая и нежная, она сломается в твоих руках…»

Дэм упал головой на руль и громко застонал. Этот демон внутри говорил чистую правду. Он просто не имеет права так рисковать Элли. Дэм пожалел, что Элли вообще приехала в эту ночь и отдала ему свою невинность и всю себя, пожалел, что впустил ее в свою жизнь в ту первую встречу и дал разрушить все стены крепости до основания. Но больше всего он пожалел, что так сильно полюбил ее. Отчаянно и навсегда. Он не создан для любви, любовь делает его слабым. А насилие — это тоже слабость… Глупая, наивная Элли, она так и не смогла понять, насколько он опасен. Он слабый, слабый, другие ребята не ломаются — Лекс потерял мать, постоянно хоронит друзей, прошел и через худшие испытания, чем он сам, но не сломался, в отличие от Дэма. Как Элли могла полюбить мужчину, способного так поднять руку на женщину? На любимую женщину…