Девушка лучшего друга (СИ) - Гранд Алекса - Страница 20

Его каменные мускулы напрягаются под моими ладонями, ноздри широко раздуваются, заостряются скулы, а флер гнева ядовитым облаком проникает в легкие. Так, что даже мне становится трудно дышать.

– Не надо, – я обхватываю его лицо пальцами, возвращая все внимание себе, и едва слышно вывожу одними губами, пока сердце оглушительно громыхает в груди.

Без тени стеснения я льну к Громову, обхватывая обеими руками его за талию, и нарочно мешаю сорваться с места и напороться на маячащий на горизонте выговор. Тем более, что любимые одногруппнички только этого и ждут. С азартом грызет колпачок ручки свесившаяся с парты Полинка, снимает происходящее на телефон ее подружка Светка и организовывает тотализатор местного разлива Ефим.

  – Сто баксов на Громова. Ставки сделаны, ставок больше нет.

Паясничает Абашин, забираясь прямо в ботинках на преподавательский стол, и бросает себе под ноги отобранную у Слонского шапку, подогревая интерес любящей хлеба и зрелищ публики. И я явственно ощущаю, как Тимур начинает отпускать вожжи контроля, когда распахивается входная дверь и в проеме появляется белобрысая голова взъерошенного Ваньки.

– Гром! Кир! Вы что здесь до сих пор делаете? Алексеич вам бошки оторвет!

– Да идем мы, идем.

Сквозь зубы цедит Громов и, не удостоив Кирилла и взгляда, утаскивает меня за собой. И мы несемся по коридорам, расталкивая гомонящих студиозов, высыпавших на перерыв. Ругаем Шилова, так некстати решившего спровоцировать конфликт, и делимся с Иваном своим возмущением, захлебываясь словами.

Сегодня у ребят контрольный заплыв (или как это правильно у них называется), и им нужно быть предельно собранными. Потому что от времени, которое они покажут, зависит, будут они защищать честь университета на ближайших соревнованиях или нет.

– А это что такое? – ловит нас у раздевалок угрюмый Семен Алексеевич, и от его командного тона мне хочется забиться в дальний угол и никогда больше не отсвечивать. – Фанаток убрать.

– Нельзя убрать, товарищ тренер, – широко улыбается Тимур, заслоняя меня своим телом, и успокаивающе сжимает за спиной мою ладонь. – Нужны условия, максимально приближенные к боевым. Там куча зрителей будет, а у нас пустой зал.

Облаченный в темно-зеленый с белыми полосками по бокам спортивный костюм мужчина недолго пожевывает нижнюю губу и пару раз кивает, видимо, соглашаясь с доводами Громова.

– Дуй на балкон, вертихвостка.

Он отдает распоряжение не громко, но так уверенно, что я безропотно подчиняюсь и мчусь вверх по лестнице, не оборачиваясь. И, к своему удивлению, среди десятка преданных (или влюбленных?) болельщиц нахожу смутившуюся Лиду. Она импульсивно теребит край своего сиреневого пуловера, то и дело поправляет собранные в идеальный пучок волосы и постоянно проверяет лежащий у нее на коленях телефон.

– За Артема пришла поболеть?

– А ты откуда знаешь? Тимур рассказал?

– Нет. Заметила вас в столовке.

Обняв подругу, я втискиваюсь между ней и еще одной девчонкой, от которой пахнет тяжелыми сладкими духами, и приклеиваюсь взором к третьей дорожке, по которой должен плыть Тимур. Мои пальцы слегка подрагивают, озноб опутывает от макушки до пят, и мне кажется, что это не Громов, а я должна сейчас отталкиваться от тумбочки и рыбкой входить в водную гладь.

Пока я борюсь с волнением, пловцы попеременно преодолевают дистанцию, помощник тренера, стоящий у финишной черты с секундомером, по старинке вносит результаты в небольшой блокнот. А девчонки каждый раз заливаются приветственным криком, стоит ладони спортсмена коснуться бортика. Мне же как будто рот скотчем залепили – не могу издать ни единого членораздельного звука, так мышцы свело.

– Отобрались, Стася!

Кричит мне на ухо счастливая до безобразия Летова, я же, как в замедленной съемке, наблюдаю за тем, как от толпы отделяются четыре человека и уходят вслед за тренером. Бессменный на протяжении трех лет капитан сборной Вовка Бутрин, Лидкин Тема, забравший нас после пары Ванька и сам Тимур.

Оставшиеся в запасе ребята оживленно переговариваются, общаясь между собой, и только Шилов опускается прямо на кафельный пол и выглядит совершенно подавленным. И мне даже становится его жаль. Потратив вагон энергии на никому не нужные распри с нами, он, судя по всему, перегорел.

Тимур

Выслушав тренерские наставления, мы возвращаемся в раздевалку, громко переговариваясь. Да, впереди нас ждет адское время, но каждый из эстафетной четверки готов из кожи вон лезть, чтобы получить заветный кубок. Который последний раз доставался нашему универу лет пять назад, если не больше.

– Красавцы, пацаны!

– Монстры ваще!

– Смотрите, не подведите!

Раздается со скамей, где переодеваются еще мокрые товарищи по команде, и приятное тепло расползается в груди. Коллектив у нас дружный, и каждый считает своим долгом поздравить и подмигнуть или одобрительно стукнуть по плечу. И только спустя пять веселых минут я обнаруживаю, что Шилова нигде не видно.

Неудивительно. Я отбил у него девушку, испортил днюху, а теперь еще и занял его место в сборной. Такая вот ирония судьбы.

– Отмечать сами пойдем или с девчонками? – интересуется у всех Вовка Бутрин, промокнув полотенцем волнистую темно-каштановую шевелюру, и неторопливо шнурует черные фирмачовские кроссовки с неоново-белой полоской сбоку.

– С девчонками! – восклицаем мы с обычно молчаливым Темычем одновременно и понимающе переглядываемся, первыми выскальзывая за дверь, рядом с которой нас уже ждет Стася.

Она поправляет ворот узкого обтягивающего платья благородного винного цвета, нетерпеливо переминается с ноги на ногу и хитро так, лукаво улыбается, ожидая, что я схвачу ее в охапку. Я же ничуть не метафорически дурею от восхищения в ее блестящих глазах и озорной ямочки на левой щеке.

А еще буквально схожу с ума от ревности, потому что внимание практически каждого из высыпавших за нами в коридор пловцов сейчас приковано к моей девушке. Потому что она красивая, она яркая и невероятно привлекательная в своей женственности. И мне до зубовного скрежета хочется повырывать парням конечности сугубо в профилактических целях.

– С победой, чемпион!

Охватившее меня иррациональное чувство стремительно отступает, подобно морской волне во время отлива, стоит нежным тонким пальцам дотронуться до моих ребер, а не тронутым помадой губам невесомо коснуться щеки.

Поздравляю, Громов, ты одержим!

Отвешиваю себе ментальную оплеуху и смыкаю ладони на Стаськиной талии, чтобы не отпускать ее, Стасю, ни на заснеженной аллее, ни в пропахшем ароматом розы такси, ни в нашем любимом баре.

Где мы удобно устраиваемся на черном кожаном диване, и, притянув девчонку к себе, я с интересом выслушиваю, какими характеристиками меня наградила ее маман. «Ветреный», «ненадежный», «из неблагополучной семьи» – это лишь вершина айсберга, под названием «Избавь дочь от неподходящего парня». И наплевать, что я, в общем-то, неплохой студент и достаточно толковый спортсмен. Что моя сестра в школе выиграла все олимпиады по химии, которые только возможно, а мама успешно руководит сетью салонов красоты.

– Прости, – извиняется за невзлюбившую меня родню Славка и просовывает ладони мне под футболку, отчего расслабленная истома сменяется табуном мурашек и судорогой удовольствия, прошивающей мое тело от макушки до кончиков пальцев ног.

 – Хулиганка!

Хриплю я и тут же осекаюсь, напарываясь затуманенным взором на знакомую фигуру направляющегося к нам парня. И не могу удержаться от того, чтобы не вернуть Шилову его же подачу.

– Тебя сюда не звали, Кирюх.

– Надо поговорить.

Друг, неважно бывший или нет, выглядит не очень: черты его лица как будто заострились, под глазами залегли глубокие фиолетово-синие тени, и весь присущий ему лоск истерся и значительно потускнел.

– Если ты хочешь, он уйдет, – негромко бросаю Стасе, цепляя мочку ее уха губами, и не сильно забочусь о том, расслышал нас Кирилл или нет.