Сектант и девять миров (СИ) - Коновалов Виктор - Страница 59

Грубо, зато действенно.

— Ты на задании, носорог! Я мог бы прикончить тебя на месте за позорное дезертирство, но даю последний шанс на исправление, — я едва сдерживал злобу. — А ТЕПЕРЬ ВСТАЛ И ОТВЁЛ МЕНЯ К ОТМЕЧЕННОМУ!

***

Воронка действительно впечатляла: пустошь с расплавленной коркой земли, вокруг которой безмолвными памятниками стоят обугленные строения, уже давно обросшие лесом.

Анализ обстановки занял не более трёх секунд…

Шрам отчаянно рубился с огромным существом, над головой которого высвечивалось прозвище «Большой Ама». Не нужно быть гением, чтобы увидеть разницу между соперниками… Большой Ама по габаритам значительно обходил пусть и на редкость огромного, но всё же обычного человека. Одна его дубина — никак не меньше половины Яхонта, а сам дикий весил порядка двух сотен килограмм, причём большую часть массы составляли мышцы, буграми выступающие из-под рванины, заменявшей Большому Аме одежду.

Низкий лоб, звериный оскал, толстый расплющенный нос с чёрными ноздрями гиены… Я всё больше сомневался в том, что эти по-настоящему страшные существа — дикие — имеют хоть какое-то отношение к роду человеческому. Да и вообще к разумному виду.

Дешёвое мачете Шрама было практически бесполезно против грубого доисторического оружия соперника. Раскалённое лезвие лишь несколько раз с шипением перерубило толстую кожу дикаря и вскоре было выведено из строя нечаянным ударом дубины. Мачете пришлось отбросить и молить Бога Носорога, чтобы тот помог Шраму в рукопашной.

И пока что Бог Носорог был благосклонен к здоровяку.

Незначительные на первый взгляд раны ослабили Большого Аму. Ожоги стянули кожу и несколько ограничивали скорость передвижений моба. Но и Шраму было несладко: теперь он по большей части уворачивался от дубины, лишь изредка огрызаясь меткими ударами в огромную, словно ведро, голову.

Большой Ама злился. Он уже мало походил на антропоморфное существо, казалось, ещё мгновение — и дикарь отбросит дубину, опустится на четвереньки и перегрызёт Шраму горло, после чего натурально сожрёт (обычно дикие не пожирали разумных игроков, хотя кто знает, что происходило в чаще древнего леса).

Дерущихся окружали мобы из личного отряда Большого Амы. Они активно болели за собственного лидера, рыча и жестикулирую. Самуэль сидел с противоположной стороны от группы нелюдей с ружьём и внимательно следил за боем, готовый в любой момент пустить пулю в Большого Аму или в дикаря, если тому вдруг взбредёт в голову вмешаться в поединок.

К счастью, Самуэль был отнюдь не таким идиотом, как Шрам, и пока что не предпринимал никаких активных действий, надеясь на то, что его босс каким-то чудом, но всё-таки сможет одержать верх в честном поединке без применения артефактов. Пристрели он Большого Аму сейчас, и все дикие неизбежно набросятся на Шрама и Самуэля, в несколько секунд разрывая их на куски.

Да, Самуэль — это, пожалуй, единственный разумный игрок во всём здешнем Храме Носорога. Таких нужно тянуть верх, за собой, — пронеслось в моей голове, но мысли тут же сменили направление: на траве блеснуло лезвие незнакомого артефакта…

Одно движение руки — и Боевой окуляр, словно влитой, закрепился на глазнице, издавая привычное механическое жужжание. Через мгновение я смог прочесть описание артефакта, осветившегося красным:

Нож № 23 (самодельный), артефакт 2 уровня

Модифицированный: повышение прочности

Производитель: [заблокировано]

Обычное использование: возможно

Ясно… Еретиков здесь уже нет.

***

Я не стал дожидаться окончания клоунады с поединком за место главного альфа-самца среди северо-западных племён нелюдей. Пора было с этим заканчивать.

Боевой окуляр вновь зажужжал, а правая рука выхватила из-за пояса именной плазмоган модели Y-120-Z. Я навёл прицел в сторону рубящихся Шрама и Большого Аму и прошептал:

— Точный выстрел!

Навык Точный выстрел активирован

Теперь помимо магических татуировок и красных силуэтов артефактов вкупе с улучшенной видимостью в дождливую погоду появился едва различимый лазерный прицел. Через мгновение зелёная точка прицела остановилась точно за черепушке Большого Амы, а ещё через секунду сгусток плазмы рванул к дикому мобу… И надо же такому случится, но этот идиот Шрам, окровавленный, уже едва держащийся на ногах, в последний момент пнул дикого в пах! Большой Ама заревел и отстранился — в итоге плазма покрыла не голову, а правое плечо, быстро сжигая кожу и проникая в мясо.

Со страшным шипением огромная рука вместе с не менее огромной дубиной отслоилась от туловища и рухнула на землю. Удар адреналина заглушил болевой эффект и активировал резервный источник сил. Отбросив Шрама каким-то нечеловеческим ударом, Ама заревел и бросился в мою сторону. Его мокрую от дождя голову застилал дым сгорающей плоти, искривлённое мясистое лицо искажала гримаса боли и звериной ярости, а маленькие глазки не выражали ничего, кроме желания убивать.

Но второй заряд плазмы тратить я не собирался.

Татуировки красного мангуста — направление давало значительную прибавку к скорости и изворотливости — на мгновение блеснули алым, и брошенный нож № 23 вонзился точно в сонную артерию Большого Амы, едва не перерезая толстую шею пополам.

Огромная туша ещё некоторое время продолжала двигаться вперёд, по инерции, и упала точно у моих ног, едва не окрашивая красным крепкие грязные берцы.

Я вырвал кинжал, застрявший между мышечными волокнами и, немедля, бросил его в сердце ближайшего дикаря. Нож с глухим хлюпаньем вошёл по рукоять. Моб взвизгнул и осел, остальные недолюди решили не повторять судьбу своих сородичей и поспешно бросились врассыпную. Голову ближайшего из них тут же пробила пуля. Свинцовый шарик раскрошил кость и вышел с противоположной стороны, брызгая серым веществом.

— Стой! — окликнул я Самуэля, который принялся было палить по бегущим дикарям. — Побереги пули, Самуэль: эти уже не вернутся.

***

— Спасибо… фух… инквизитор!.. — тяжело дыша, проговорил Шрам. Выглядел здоровяк, прямо скажем, не очень. Его лицо напоминало изгрызенное снарядами поле: всё в ранах и ссадинах. Торс в изодранной рубахе посинел, а прямо посреди груди чернела гематома.

Разминая огромные кисти, покрытые крепкими наростами бывалого бойца, Шрам проковылял к трупу Большого Амы и смачно харкнул соплями вперемешку с кровью:

— Туда тебе и дорога, мразь!.. — после чего виноватый взгляд здоровяка остановился на мне.

— В Храме нас ждёт интересный разговор, дорогой мой Шрам, — холодно проговорил я. — В этот разговоре ты пояснишь, каким образом умудрился отпустить еретиков, затеял драку с дикими и почему это твой подчинённый Яхонт бросает дефицитное огнестрельное оружие и в истерике покидает поле боя… Предлагаю тебе морально подготовиться, а пока что загладить свою вину активным участием в операции.

Шрам промолчал, вытирая кровь, хлещущую из сломанного носа, и старательно отводя взгляд от Боевого окуляра, занявшего место пенсне. Ответить ему было нечего.

***

Дождь не прекращался; солнце окончательно скрылось за тучами, и, кажется, вообще не планировало выходить из-за их чёрных силуэтов. В общем, погода вполне соответствовала моему настроению.

— За еретиками! — скомандовал я, вступая на спёкшуюся землю воронки, центр которой занимала теперь гигантская лужа. — Убить всех, кроме Кортова!

Дождь лил не переставая, небо заволакивали чёрные тучи, а солнце, кажется, окончательно скрылось за их рваными силуэтами. Но мы держались, не обращая внимания на промокшую до нитки одежду и хлюпающую обувь. По словам Гроха, наша четвёрка вот-вот должна была добраться до нужной локации и получить столь желанный приз — Дверь, ведущую в подземный бункер древнего народа.

Грох смело вёл нас через чащу, с ожесточением перерубая встречающиеся на пути ветки. Его тонкий экзоскелет чуть слышно жужжал, перерабатывая ядерную энергию в механическую силу и только прибавлял Гроху уверенности в себе. С каждой минутой октопус всё меньше внимания обращал на окружение. Он, опытный выживальщик, перестал вслушиваться в звуки леса, вглядываться в яркие просветы между деревьями, шёл, не разбирая дороги, и шумел так, что не заметить нас могли разве что закоренелые городские жители, но никак не местные обитатели.