Сквозь тернии к счастью (СИ) - Фарди Кира - Страница 30

— Пашечка, я теперь с тобой, — Машка взяла его под локоть и нежно прильнула к плечу. — Как вспомню памперс Антона, так вздрогну. Ночами первые дни спать не могла: все перед глазами стоял.

— Хочешь, чтобы мы в аварию попали? — отстранился он, выдергивая руку.

Откровения Маши неожиданно всколыхнули негативные эмоции. Он едва удержался от грубости. Снится ей памперс, видите ли! А то, что она Антона когда-то любила, не считается?

Теперь ему, Пашке, было немного стыдно за вспышку ревности на вилле. Нашёл, кого ревновать! Да Машка ради выгоды ляжет в постель к кому угодно!

Он покосился на соседку и вдруг неподвижно уставился на дорогу. Почему-то Маша раздражала. Пашка прислушался к своим чувствам. Что такое? Столько лет эта недоступная девушка сводила его с ума! Он умирал от ревности к Антону, кипел ночами от злости, придумывая пакости другу, а теперь?

Что изменилось?

Почему, как только Маша заинтересовалась им, пропал азарт, исчез аппетит. Теперь его совершенно не тянуло отведать восхитительного модельного тела. Это как пробовать заморский деликатес: положил в рот, посмаковал, проглотил и… хочется жареной картошечки с соленым огурчиком.

Он покосился на Машу и не почувствовал былого влечения, словно пелена слетела с глаз, пропало очарование. Не наполнился рот слюной, не задрожали колени, не появилось покалывание в пальцах, когда умрешь от желания, если не дотронешься. Все это исчезло в одночасье, будто и не было долгих лет страдания.

— Нет, что ты! — Маша села ровно, но ее ладонь осталась лежать на бедре у Пашки. Она медленно повела пальцами вверх. — Поехали ко мне?

— Давай.

Павлу было все равно, куда податься, лишь бы избавиться от непрошенных мыслей, сжигающих его изнутри уже несколько дней.

Как только они закрыли дверь Машиной квартиры, он набросился на неё в прихожей. Девушка только попискивала, но отвечала на все его прихоти и желания. Секс был быстрым и страстным.

— Давай! Ещё! — кричал он. — Сильнее, детка! Будь шлюхой! Ещё!

— Ой! Ой! — взвизгивала Маша, отвечая на его движения.

Иногда, когда он переходил границы дозволенного, она упиралась в его грудь руками, но он одним движением сминал сопротивление и продолжал неистовство. Разрядка наступила почти сразу. Какой-то мощный выброс энергии, после которого образовалась пустота.

Пашка откинулся на подушку. Влажное, разгоряченное страстью, тело окутала ночная прохлада.

— Ты просто зверь, Блонди! Не думала я, что ты так можешь!

— А что ты вообще обо мне знаешь? Я всегда для тебя был вроде тени.

Он немного полежал отстранённо, приходя в себя, потом закурил прямо в постели.

— Фу, ты что делаешь? Задыхаюсь! — замахала перед лицом Маша.

— Открой окно, — равнодушно ответил он и не двинулся с места.

— Нет, это ты иди на балкон, — Маша уперлась розовыми пятками ему в бок и сбросила на пол.

Пашка вскочил и с трудом подавил порыв злости. Что с ним такое? Прежний Блонди вернулся? Бешеный и неуправляемый?

Телефонный звонок спас от скандала.

— Кто это так поздно? — шепотом спросила Маша.

Павел бросил взгляд на циферблат: одиннадцать часов вечера, потом на экран: Анна Анатольевна. Что-то явно случилось. Звонить в такое время по пустяку мать Антона не будет.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он щелчком швырнул сигарету в раковину и схватил мобильник.

— Паша, — дрожащий голос Анны Анатольевны мгновенно привёл его в чувство. — Ты что-то узнал о девушке?

Он раскрыл рот, чтобы вывалить добытую информацию, но вдруг поймал глазами Машу. Та, обнаженная, расхаживала по спальне и что-то бурчала себе под нос. Идеальная фигура без грамма жира, длинные волосы, закрывавшие спину, высокие полушария, такие упругие, что даже не шелохнутся от движения — все это по-прежнему восхищало его, но… не волновало так, как прежде.

И перед глазами снова появились две шумные женщины. Одна трясла взлохмаченными кудряшками, пылала щеками, а глаза горели изумрудным огнём. Ведьма, да и только! А вторая материлась и шла на него бойцовской грудью, но при этом совершенно не боялась, что он может двинуть в ответ.

Именно они вдруг показались Павлу настоящими и полными жизни.

— Нет, — вдруг выпалил он. — Я ещё в процессе.

— Поторопись, дорогой. Очень тебя прошу, — голос Анны Анатольевны дрожал. Казалось, что она на грани истерики. — Антон опять словно сошёл с ума. Бредит просто девчонкой. Он летит в Россию.

— Как? Почему? — Пашка действительно встревожился. Прошлое снова затягивало его в пучину проблем. — В середине лечения?

— Не знаю. Представляешь, он, оказывается, женился на девчонке! Ещё тогда, пять лет назад.

— Правда? — эта новость лишила его опоры.

Пашка шагнул в сторону кровати и тяжело опустился на постель. Возникло ощущение падения, будто он несётся со страшной силой на дно колодца с ледяной водой.

— Мы постараемся его перехватить, но я не уверена, что получится.

— У вас есть, где остановиться? — спросил деревянными губами Пашка. — Если нет, то родительский коттедж пустует, они на зиму улетели в Италию.

— Спасибо, дорогой, — Анна Анатольевна всхлипнула. — Хоть ты меня понимаешь!

— Когда прилетите, поезжайте сразу в особняк. Я предупрежу охрану.

Павел повесил трубку и стал одеваться. Он был словно на автомате: мир перестал существовать вокруг. Ему наперерез бросилась Маша. По-прежнему голая и такая же соблазнительная, она возмущённо вздымала идеальные полусферы с темными кружками в центре.

— Ты куда? Пашка, не будь сволочью! Сам получил удовольствие, а я?

— Сволочь? Хорошо сказано, — усмехнулся Блонди. — Разве ты не знала? Это словечко как раз ко мне подходит. А ещё — мерзавец, говнюк, козел, шакал и прочие твари.

— Ты… ублюдок!

— А вот это лишнее. Родителей у меня двое, — хохотнул он и закрыл дверь.

«Черт возьми! — думал он, ожидая, пока поднимется лифт. — Я надеялся, что сумел похоронить правду, но…»

Раз судьба предлагает ему другое развития сюжета, придётся следовать этой линии.

Глава 25. Рита

Я потащила сопротивлявшуюся дочку в комнату. «Видел он Леночку или нет? — билась в голове в такт шагам паническая мысль. — Даже если видел, что с того? Не обязательно это мой ребёнок».

Но такие доводы не успокаивали, а тревожили ещё больше. И Леночка, как назло, не понимала, почему с ней так грубо поступают, и отчаянно сопротивлялась. Вся спина взмокла, пока я справилась с орущим ребёнком.

— Хватит! Остановись уже! — легонько шлепнула я дочку, когда мы оказались в безопасности.

— Не трогай ребёнка! — заступилась за Леночку Анжела.

Но Лена обиделась на всех. Она надула губы и спряталась за спиной у Степана.

— Ладно, женщины! Тихо! Заткнулись все!

Услышав строгий голос Степана, мы посмотрели на него и действительно замолчали. Ситуация разрядилась, напряжение стало спадать.

— Степа, закрой дверь на ключ. И рольставни опусти, — попросила я.

— А это зачем? Мы никогда…

— Этот козел, Блонди, два дня назад заглядывал в кафе через стекло, — пояснила Анжела.

— Не понял! А я вам на что? Вы почему мне ничего не рассказали? — возмутился Степан.

— Успокойся. Без злого умысла, — похлопала его по руке Анжела. — Иди уже! Мы думали, он случайно набрел на кафе.

Наконец мы закончили все дела: убрались в зале, поужинали и уложили Леночку спать. Только после того, как ребёнок заснул, устроили в кухне военный совет.

— Что делать будете? — спросил Степан. — Если разведал Пашка, наверняка и Анна Анатольевна в курсе, что это за место.

— Антон и так знает, сам меня разыскал. Только, хоть убейте, не понимаю, зачем я понадобилась семье Стрельниковых через пять лет. Версия только одна: мадам каким-то макаром узнала, что у неё растёт внучка, вот и решила навести порядок, поэтому будем бороться. Я просто так не сдамся.